Ты мне не в тягость

Раз уж она подошла так близко, игнорировать её было нельзя. Сюй Вэй отказал ей прямо и без колебаний.

— Я человек нетерпеливый. Великой звезде лучше поискать кого-нибудь другого!

— Кажется, я тебе очень не нравлюсь? — В глазах Фэн Пань появилась обида.

«Сейчас её актёрская игра намного лучше, чем в телевизоре», — подумал Сюй Вэй.

— Что ты такое говоришь? — Сюй Вэй начал увиливать. — Ты же всемирно известная суперзвезда, которую все обожают. С твоим-то лицом, способным погубить целые царства, никто по-настоящему не сможет тебя невзлюбить.

Услышав, как он косвенно хвалит её внешность, Фэн Пань обрадовалась ещё больше. Для неё слово «ваза» (красивая, но бесполезная) было комплиментом.

— Тогда поиграй со мной в гольф! Я плохо играю.

Сюй Вэй сделал вид, что смотрит на часы.

— Ах, какая жалость! У меня назначена встреча с клиентом за обедом, я уже опаздываю.

— Что ж, придётся отложить до следующего раза, — с притворным сожалением сказала Фэн Пань.

Когда она ушла, Сюй Вэй обернулся и посмотрел ей вслед.

Только что ушёл Се Дэнтянь, и тут же появилась она. Неужели они договорились?

Психопатка встретила психопата. Сюй Вэя передёрнуло.

— Молодой господин Сюй, вам холодно? — обеспокоенно спросил Венси.

— Немного.

Венси поднял голову и посмотрел на яркое солнце. На улице было тридцать восемь градусов жары. Разве может быть холодно?

Фэн Пань гольф не интересовал. Она приехала сюда исключительно ради фотографий для Weibo. Едва она прибыла на место, как тут же появилась её съёмочная группа.

Се Дэнтянь стоял рядом и, видя, что её окружают визажисты, стилисты и фотографы, помахал ей рукой.

— Неудивительно, что ты звезда. Твоя свита внушительнее, чем у других.

Фэн Пань сидела на стуле, пока визажист наносил ей макияж. Не имея возможности повернуть голову, она ответила, глядя в зеркало:

— Что поделать, у меня тяжёлое бремя имиджа!

— Так и должно быть, так и должно быть. Бремя имиджа — это привилегия больших звёзд. Посмотри на тех, кто неизвестен, — даже если они будут важничать, никто и не заметит!

Фэн Пань было всё равно, искренне он её хвалит или нет. Любую похвалу в свой адрес она принимала без разбора.

— Се Дэнтянь, твой личный гадатель точно предсказывает? Если да, порекомендуй мне!

Фэн Пань не верила ни в небо и землю, ни в богов и Будд, она верила только в себя. Эти слова были сказаны лишь для того, чтобы подразнить Се Дэна.

Но Се Дэнтянь воспринял это всерьёз.

— Очень точно! Жаль только, что эффект недолгий. Мастер сказал, что если я хочу и дальше процветать, одного вегетарианства недостаточно. Нужно изо всех сил стараться возместить ущерб тем, кого я обидел в прошлом. Чёрта с два я возмещу! Я даже не знаю, кому должен возмещать. Ломал голову, но так и не смог вспомнить, кого я обидел.

Фэн Пань посмотрела на своё отражение в зеркале и усмехнулась.

— Никого не обидел? Подумай ещё раз хорошенько.

Се Дэнтянь прикинул расстояние, сделал полувзмах клюшкой. Мяч для гольфа перелетел через лунку и упал на траву.

— Правда не могу вспомнить. Может, ты мне подскажешь?

— Ладно, даю подсказку: восемь лет назад, когда ты учился в старшей школе.

Макияж был готов. Фэн Пань посмотрела на себя в зеркало со всех сторон — настоящая энергичная девушка. Она была очень довольна.

— Пойдём, Нэнси, фотографироваться. Смотри, чтобы я получилась красивой.

— Сестрица Паньпань, у вас такая хорошая основа, вы и без макияжа красивы, любой ракурс подходит, — сладко проговорила Нэнси.

Услышав это, Фэн Пань расцвела от радости. Больше всего она любила, когда её хвалили за красоту.

Когда она закончила позировать с клюшкой для гольфа, Се Дэнтянь всё ещё был там.

— Я вспомнил одного человека. Как же его звали?

Се Дэнтянь долго мучительно вспоминал, но так и не смог.

— В имени был какой-то цветок. Ты помнишь?

Во время позирования она немного вспотела, и макияж потёк. Фэн Пань села, чтобы визажист поправил ей макияж.

Она взяла камеру у фотографа и начала просматривать сделанные снимки. Листая одну фотографию за другой, она улыбалась всё шире и ярче.

Только дойдя до последнего снимка, она тихо произнесла:

— Гардения.

В ту ночь Юнь Чжи не могла уснуть до двух часов ночи. Возможно, это было из-за того, что вечером она, спасаясь от жары, съела два мороженых, а потом ещё разделила с Сюй Вэем половину ледяного арбуза. К девяти вечера у неё начал болеть желудок, а позже боль перешла в резь. В комнате с кондиционером, поддерживающим температуру 25 градусов, она покрылась холодным потом.

Она встала с кровати и пошла в гостиную искать лекарство. Перерыв всю аптечку, она не нашла ни одной упаковки лекарства для желудка, даже просроченного.

Юнь Чжи чувствовала, что умирает от боли, у неё не было сил даже вернуться в комнату.

Сюй Вэй встал, чтобы сходить в туалет, и вздрогнул, увидев в темноте силуэт. Он поспешно включил потолочный светильник в гостиной.

Юнь Чжи стояла на коленях, опираясь на край дивана. Её лицо было мертвенно-бледным, словно у трупа, только что выкопанного из земли.

— Что с тобой? — Сюй Вэй подошёл к ней.

Она не ответила.

Сюй Вэй почувствовал неладное, повернул её лицом к себе.

— Что случилось? Где болит?

В гостиной не был включён кондиционер. Пот намочил её волосы, они прилипли ко лбу слипшимися прядями.

Юнь Чжи приоткрыла глаза и слабо ответила:

— Желудок болит.

— Дома есть лекарства? Я принесу.

Юнь Чжи едва заметно покачала головой.

— Нет.

— Тогда едем в больницу.

Он больше не колебался. Видя её состояние, он понял, что идти ей будет тяжело. Он взвалил её на спину, спустился вниз и поймал такси.

В больнице Сюй Вэй обратился в отделение неотложной помощи. На последние сбережения он оплатил ей УЗИ. Врач предварительно диагностировал острый гастроэнтерит и назначил капельницу.

Ночью в неотложке было немного пациентов. Примерно через десять минут дежурная медсестра пришла поставить Юнь Чжи капельницу. В палате было три кровати, но занята была только одна. Пациент уже крепко спал, и их шум его не разбудил.

Юнь Чжи положили на кровать у окна. Сюй Вэй уже узнал, что ей нужно прокапать два пакета раствора, что займёт не меньше полутора часов. Юнь Чжи только что приняла обезболивающее, и ей стало немного лучше, но лицо всё ещё оставалось очень бледным.

— Поспи немного.

Она была укрыта простынёй, под которой угадывалась её хрупкая фигурка. Она казалась совсем маленькой и не сводила глаз с пакета с раствором.

— Я должна следить. Если раствор закончится, а иглу вовремя не вытащить, кровь пойдёт обратно в трубку.

— Спи спокойно, я послежу.

Юнь Чжи подняла на него глаза.

— Ты последишь?

Сюй Вэй был на удивление терпелив. Он мягко уговаривал её:

— Я буду всё время смотреть. Спи.

Провозившись полночи, Юнь Чжи действительно устала. Она тихо закрыла глаза, и вскоре её дыхание стало ровным и спокойным.

Сюй Вэю тоже хотелось спать. Сначала он смотрел видео, потом читал новеллу, затем играл в «три в ряд», пытаясь скоротать время.

Юнь Чжи перевернулась во сне и чуть не придавила руку с катетером. Сюй Вэй быстро среагировал и осторожно отвёл её руку в сторону. Как только он коснулся кончиков её пальцев, её пальцы слегка согнулись и вцепились в его палец.

Он взглянул на неё.

Даже во сне Юнь Чжи хмурила брови.

Казалось, она постоянно беспокоилась, что раствор закончится, а она не заметит, и поэтому спала очень чутко. За исключением первых получаса, она просыпалась несколько раз, и первое, что делала, открыв глаза, — смотрела на пакет с капельницей.

Сколько бы он ни уговаривал её спать спокойно, это не помогало.

Юнь Чжи наблюдала за выражением его лица.

— Не сердись. Раньше, когда я лежала под капельницей одна, я случайно заснула. Когда медсестра меня разбудила, раствор давно закончился, а вся трубка была заполнена кровью. Медсестра была очень недовольна.

Сюй Вэю стало её жаль.

— Почему ты была одна? Тебя некому было сопроводить?

Юнь Чжи покачала головой.

— Нет.

— А твои родители?

«Неужели они не позаботятся о больной дочери?»

— Нельзя их беспокоить. Мама говорит, что я уже выросла и не должна, как в детстве, постоянно обременять взрослых.

Она произнесла это тихим, ровным голосом, без малейшего намёка на гнев.

Сюй Вэй был глубоко тронут и не знал, как её утешить.

С самого детства, хотя его отец постоянно был занят, он всегда уделял ему много внимания.

Однажды в детстве у него поднялась температура почти до сорока градусов. Няня позвонила отцу. У него через полчаса должна была начаться важная встреча, но он, беспокоясь о сыне, отменил её и срочно приехал домой.

Он редко болел, но помнил, что каждый раз, когда болел, просыпаясь, видел отца, сидящего у его кровати.

Он поправил ей простыню.

— Поспи ещё немного.

Юнь Чжи открыла рот, чтобы что-то сказать.

— Ты мне не в тягость, — прервал её Сюй Вэй.

***

Мать снова заставила Юнь Чжи пойти на свидание вслепую.

По телефону мать строгим тоном заявила, что она некрасивая, невысокая, фигура у неё не очень, образование и работа тоже не выдающиеся. Если попадётся подходящий кандидат с хорошими условиями, нужно хвататься за него, иначе, когда она станет старше, от неё будет ещё труднее избавиться.

Юнь Чжи чувствовала себя товаром с чётко установленной ценой и истекающим сроком годности. Она сама себе сделала скидку в пятьдесят процентов, но матери этого показалось мало, и она сбросила ещё двадцать.

Она не знала ни имени, ни внешности кандидата. Её мать боялась, что из-за её замкнутости и неумения общаться у парня пропадёт всякое желание встречаться, поэтому даже нормального свидания не организовала. После игры в маджонг с матерью парня она позвала Юнь Чжи, чтобы та сначала предстала перед будущей свекровью на оценку. Та сочла её честной, покладистой и послушной и только тогда позвонила сыну, чтобы он приехал на ужин.

Юнь Чжи не ожидала, что на этот раз её партнёром по свиданию окажется её однокурсник по университету.

Однокурсник, который когда-то за ней ухаживал.

Узнав его, она на мгновение почувствовала гордость и мысленно бросила вызов двум язвительным женщинам средних лет.

«Тот, кого вы так цените, — это тот, на кого я когда-то даже не взглянула».

Они не общались много лет, к тому же рядом сидели две чересчур активные женщины, поэтому и Юнь Чжи, и Ло Ян вели себя немного скованно.

После ужина мать Ло Яна попросила его проводить Юнь Чжи домой.

Расставшись с матерями, они оба одновременно вздохнули с облегчением. Переглянувшись, они рассмеялись.

— Наконец-то можно поговорить с тобой нормально, — сказал Ло Ян, идя со стороны дороги и прикрывая Юнь Чжи.

Юнь Чжи застенчиво улыбнулась.

— Ты выглядишь крепче, чем раньше. Я сначала тебя даже не узнала.

Ло Ян был высоким, но в университете — худым, как щепка. Он носил очки в чёрной оправе, и даже незнакомый человек легко мог бы угадать его профессию — он был типичным программистом.

— А я тебя сразу узнал, — улыбнулся Ло Ян.

Юнь Чжи поправила волосы.

— Я не сильно изменилась, всегда была такой.

На этом разговор зашёл в тупик. Они молча и неловко пошли дальше.

Пройдя несколько десятков метров, Ло Ян выдохнул, набрался смелости и спросил:

— Юнь Чжи, прошло столько времени с выпуска. Твоё мнение обо мне… изменилось?