Глава 4

На следующее утро, ровно в шесть, Гу Цинъяо под предлогом пробежки вместе с тибетским мастифом выскользнула за территорию поместья.

Примерно через два часа она и Тяньба уже стояли у ворот старого дома семьи Гу в районе А города Цзинду.

Гу Цинъяо позвонила в дверь, и вышла горничная.

— Я ваша старшая дочь, — отрезала Гу Цинъяо и, не церемонясь, втащила тибетского мастифа во двор.

— Вы кто такая? Вам нельзя входить!

Горничная попыталась остановить Гу Цинъяо.

— Помо… У-у…

В три счёта Гу Цинъяо вытащила верёвку и связала горничную. Та даже позвать на помощь не успела, как рот ей заткнули.

Войдя в гостиную дома Гу, Гу Цинъяо не обнаружила ни души. Только из кухни доносился звон посуды и голоса прислуги.

Решив, что семейство ещё спит, она поднялась с Тяньбой на второй этаж и принялась заглядывать в каждую комнату.

В одной из спален она обнаружила мирно посапывающего Гу Сюэминя. Гу Цинъяо плотно закрыла дверь и связала его.

Окинув пса взглядом, она дала ему знак, и Тяньба тут же прыгнул на Гу Сюэминя.

От неожиданного удара Гу Сюэминь резко проснулся, его затрясло, словно рыбу, выброшенную на берег.

Тяньба, усевшись на Гу Сюэминя, принялся облизывать его лицо, глядя на него так, словно перед ним была огромная кость.

Гу Сюэминь открыл глаза и встретился взглядом с псом. Испугавшись, он попытался вырваться, но понял, что связан. Оставалось лишь мотать головой из стороны в сторону, пытаясь увернуться от собачьего языка.

— На помощь! Спасите!

— Ха!

Гу Цинъяо, сложив руки на груди, уселась на стул и презрительно усмехнулась.

Тут Гу Сюэминь заметил её. Увидев невинное лицо Гу Цинъяо, он побагровел.

— Что ты делаешь? Я твой отец! Бессовестная дочь! Скорее, прогони его!

— Вот как! Хватило наглости прикинуться моим отцом, которого уже много лет нет в живых, и продать меня за сто миллионов. Да ты храбрец!

Гу Цинъяо поднялась со стула, сжимая в руке плётку, и укоризненно спросила:

— Ты… не подходи! Я твой отец! Никаких ста миллионов не было, и я тебя не продавал. Это выкуп за невесту, всего десять миллионов.

Гу Сюэминь испуганно задрожал.

— Говорят же, что с руками и ногами можно найти работу получше, зачем же становиться торговцем людьми? Если тебя родители не научили, я научу.

С этими словами Гу Цинъяо замахнулась плёткой.

— А-а-а!

Послышался вопль Гу Сюэминя.

— Верни сто миллионов!

Гу Цинъяо остановилась и холодно произнесла:

— Где я возьму сто миллионов? Это всего лишь десять миллионов выкупа за невесту. Я действительно твой отец.

— Всё ещё хочешь меня учить?

Уголки губ Гу Цинъяо дрогнули в опасной улыбке.

— Открой первую тумбочку у кровати, там кое-что есть!

Испугавшись, Гу Сюэминь тут же принялся умолять о пощаде.

Гу Цинъяо подошла к тумбочке, открыла ящик и внимательно изучила два листка бумаги.

Увидев в конце договора о замужестве сумму выкупа в десять миллионов, её сердце словно разделилось на две части, а лицо стало чернее тучи.

— Доченька! Может, ты отца развяжешь?

Сдерживая гнев, Гу Сюэминь примирительно проговорил:

Гу Цинъяо посмотрела на результаты теста ДНК в своих руках, а затем бросила на Гу Сюэминя злобный взгляд.

— Даже если ты мой родной отец, я тебя не признаю! Двадцать с лишним лет тебя не было и в помине, а теперь ты продаёшь дочь ради выгоды! Здорово придумано!

Озлобившись, Гу Цинъяо хлестнула Гу Сюэминя плёткой.

— А-а-а!

Вопль эхом разнёсся по комнате.

— Где мои десять миллионов?

Грозно спросила Гу Цинъяо.

— Я их потратил!

Виновато ответил Гу Сюэминь, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Что?

Воскликнула Гу Цинъяо.

— Тяньба! Следи за ним!

— Гав-гав!

Гу Цинъяо сорвала простыню с кровати и принялась рыться в комнате, выгребая драгоценности, украшения и антиквариат.

— Стой! Положи всё на место…

Завопил Гу Сюэминь, теряя терпение.

Закинув простыню за спину, Гу Цинъяо вместе с тибетским мастифом вальяжно вышла из гостиной и столкнулась с дамой средних лет.

Тяньба притворился, что сейчас прыгнет, и женщина, испугавшись, упала на землю, показывая пальцем на Гу Цинъяо, закричала:

— Держите вора!

— Жена, спаси меня!

Вопил Гу Сюэминь.

Прислуга, вооружившись чем попало, выбежала из кухни, но, увидев тибетского мастифа, в ужасе замерла.

Ямочки на щеках Гу Цинъяо заиграли, и, довольная, она с Тяньбой вернулась в поместье Юаньлинь.

Вновь разыскав Цзян Бовэня, она бросила к его ногам простыню с награбленным и, глядя на его затылок, заявила:

— Ты меня обманул, это были всего лишь десять миллионов выкупа за невесту. Забирай всё это, и мы в расчёте! Разводимся!

— Я делец. Инвестиции в десять миллионов в любую минуту могут принести сто миллионов. Ты отняла у меня столько дней. С учётом процентов, пусть будет сто миллионов. Как ты собираешься возвращать? Продаться мне — для тебя большая честь!

Цзян Бовэнь погладил Тяньбу по голове, насмешливо изогнул губы, а в глазах его мелькнул лукавый огонёк.

У Гу Цинъяо отвисла челюсть, она мысленно обругала Цзян Бовэня бесстыдником.

— Твои расчёты не соответствуют требованиям закона! В любом случае, я подам в суд и разведусь!

Твёрдо решила Гу Цинъяо.

— Цинъяо, ты опять забыла выпить молоко с грецкими орехами?

Цзян Бовэнь приподнял бровь и лукаво усмехнулся.

— Фу ты, тиран, самодур…

Пробормотала Гу Цинъяо, наклонилась, свернула простыню, собрала вещи и взвалила их себе на спину.

— Стой! Откуда всё это?

Вдруг спросил Цзян Бовэнь.

— Э-э, это…

Замялась Гу Цинъяо.

— Гав-гав!

Тяньба стал тереться мордой о ладонь Цзян Бовэня.

Поняв, что пёс её выгораживает, Гу Цинъяо поспешила улизнуть.

Во второй половине дня Гу Цинъяо собралась вернуться в Университет Цзинду. Едва она вышла на дорогу, как её увезла полицейская машина.

В полицейском участке Гу Сюэминь, с синяками под глазами, тыкал в Гу Цинъяо пальцем и кричал как резаный.

Дама средних лет, рыдая, жаловалась, что Гу Цинъяо украла все её драгоценности.

В итоге супруги потребовали, чтобы Гу Цинъяо вернула всё сполна и выплатила десять миллионов за моральный ущерб и лечение, и тогда они не станут подавать заявление.

Гу Цинъяо сожалела о своей опрометчивости, надо было действовать хитрее.

За нанесение телесных повреждений и кражу имущества на несколько миллионов ей грозило суровое наказание.

А эти супруги и вовсе оказались жадными до чужого добра. Как говорится, муж и жена — одна сатана. Ещё и денег содрать хотят.

Вернуть имущество и выплатить компенсацию — это всё равно более десяти лет лишения свободы, а если не возвращать и не платить, то пожизненное заключение.

У Гу Цинъяо разболелась голова. Подумав, она решила попросить полицию связаться с её семьёй.

Не прошло и получаса, как управляющий Линь с двумя телохранителями появились в полицейском участке и принялись улаживать дело.

Один из телохранителей отдал простыню с вещами Гу Сюэминю и вручил ему чек на десять миллионов юаней.

Испуганная и робкая, Гу Цинъяо последовала за управляющим Линем в кабинет к Цзян Бовэню.

— Совсем страх потеряла! Утром на пробежке вместе с Тяньбой ворвалась в чужой дом и ограбила его?

Глядя на записи с камер видеонаблюдения, запечатлевшие её разбойничьи действия, Цзян Бовэнь пришёл в ярость.

— Встать к стене!

Голос Цзян Бовэня звучал низко и властно.

Гу Цинъяо и тибетский мастиф переглянулись и, молча, встали у стены, словно школьники, которых поставили в угол за плохое поведение.

— Тяньба! Не водись с ней, ещё ума наберёшься. Ещё раз замечу тебя в этой компании, пущу на жаркое!

Цзян Бовэнь говорил одно, а подразумевал другое.

— У-у-у!

Тяньба вскинул голову в знак протеста.

— Не надо ходить вокруг да около, я поняла, что ты считаешь меня дурой! И вообще, я не грабила, а мстила!

Обиженно возразила Гу Цинъяо.

— Да-а… Похоже, молоко с грецкими орехами тебе уже не поможет!

Произнёс Цзян Бовэнь, с деланным сожалением качая головой.

— Да ты и сам не лучше. Стоишь того папаши. Нет! Тьфу на него! Мой отец давно умер!

Зубы Гу Цинъяо застучали, словно кастаньеты, а глаза округлились как перепелиные яйца.

— Чтобы вытащить тебя из полицейского участка, пришлось выложить миллион сто тысяч. Как будешь платить: наличными или картой?

Насмешливо спросил Цзян Бовэнь.

— Э-э… Мы же муж и жена. В горе и в радости вместе. К тому же твоё — это моё, а моё — это твоё! К чему такие разделения, это ранит чувства!

Глаза Гу Цинъяо забегали, и она цветисто принялась улаживать дело.

Цзян Бовэнь, тронутый её льстивыми словами, не удержался и прыснул со смеху, уголки его губ тронула улыбка.

— За ошибки нужно наказывать, чтобы лучше запомнилось! Ступай к управляющему Линю!

— Ладно!

Уныло ответила Гу Цинъяо и, понурившись, вышла из кабинета.

Управляющий Линь протянул ей книгу «Наставления для женщин» и потребовал переписать её сто раз.

— Какой ужасный пережиток феодального строя! Просто хотят, чтобы я следовала трём канонам послушания и четырём добродетелям! Отвратительно!

Морщась, пробормотала Гу Цинъяо, взяв книгу в руки.

Вернувшись в комнату, она увидела огромный мешок с надписью «Средства для улучшения работы мозга».

Подойдя ближе, она увидела, что мешок полон грецких орехов, и её лицо покраснело от гнева.

S3