Глава 2 (Часть 1)

Чэн Цзинь в растерянности топталась у двери спальни. Она то поднимала руку, чтобы постучать, то опускала, так и не решаясь.

Пока она колебалась, дверь открылась сама. Шан Цзяньнянь собирался выйти с охапкой одежды. Увидев, что она всё ещё в мокром, он нахмурился: — Иди переоденься.

«Такая глупышка вряд ли будет много думать», — пронеслось у него в голове.

Подумав, он добавил: — И не накапай на пол.

— П-прости… прости, давай я постираю, — поскольку они были не очень близки, Чэн Цзинь чувствовала себя скованно и немного растерянно. Она протянула руку, чтобы забрать у него одежду.

— Не нужно, — Шан Цзяньнянь уклонился и направился в ванную.

— Всё-таки я постираю, — Чэн Цзинь ухватилась за одежду. Казалось, это были её обязанности.

— Не нужно, — голос Шан Цзяньняня стал немного резче. Он всегда стирал сам, зачем спорить с ним из-за таких мелочей?

Чэн Цзинь растерянно застыла на месте, её рука так и осталась висеть в воздухе.

Закрывая дверь, Шан Цзяньнянь увидел, что она всё ещё стоит там, как глупый истукан. У него разболелась голова, и он вдруг почувствовал тяжесть ответственности. — Сначала переоденься, потом готовь ужин.

— О, — Чэн Цзинь энергично закивала. Только сейчас она вспомнила, что топталась снаружи именно для того, чтобы спросить, что он будет есть на ужин.

Ответом ей снова стала закрытая дверь, но она почему-то обрадовалась.

Готовила она очень посредственно, умела делать только простые домашние блюда вроде жареной картошки соломкой, огурцов и яичницы. Ни одного блюда, которое не стыдно подать гостям, она приготовить не могла, но всё равно взялась за дело с энтузиазмом.

Шан Цзяньнянь вышел из душа и услышал звон посуды. В большом доме запахло домашним уютом.

Вытирая волосы, он подошёл к кухне и увидел, как она неуклюже, с какой-то скованностью, выкладывает огурцы на сковороду.

«Я очень плохо готовлю. Когда варю рис, то воды бывает то слишком много, то слишком мало. Жарить овощи я тоже не умею. Могу гарантировать только, что будет масло и соль. Все говорят, что вся моя еда на один вкус…»

Шан Цзяньнянь не смог сдержать улыбки. Эта женщина была поразительно откровенна, выложила все свои недостатки. Даже если бы он захотел пожаловаться, то не смог бы.

— Поменьше соли.

Три слова раздались у неё за спиной. Чэн Цзинь обернулась, но увидела лишь удаляющуюся статную спину мужчины в халате. Кажется, у её мужа была неплохая фигура.

«Поменьше Соли» и Шан Цзяньнянь — отличная парочка, — Чэн Цзинь прикрыла рот рукой, смеясь.

Четыре блюда и суп — первый совместный ужин после свадьбы был очень обильным, по крайней мере, так считала Чэн Цзинь.

Она украдкой несколько раз взглянула на Шан Цзяньняня — на его лице не было и тени страдания. Похоже, еда получилась сносной.

— Ешь спокойно, — Шан Цзяньнянь быстро ел рис, не поднимая головы. — Неплохо, не так ужасно, как ты говорила.

«Этот человек просто поразителен, он будто читает мои мысли», — подумала Чэн Цзинь, высунула язык и, опустив голову, принялась усердно есть.

Судя по внешнему виду, оба были неразговорчивы. Какое-то время в комнате был слышен только стук палочек о посуду.

За окном монотонно стучал дождь, не торопясь, с характерной для осени затяжной настойчивостью.

— Ешь больше овощей, — Шан Цзяньнянь постучал по тарелке и встал, чтобы добавить себе риса.

Чэн Цзинь молниеносно выхватила у него миску. — Я сама, я сама!

Прежде чем Шан Цзяньнянь успел среагировать, перед ним уже стояла полная миска риса.

Шан Цзяньнянь с лёгким раздражением потёр виски. На самом деле он хотел всего лишь немного супа. Он открыл рот, но, увидев её робкое выражение лица, не решился сказать и промолчал.

Ела она очень тихо, брала еду палочками тоже как-то несмело. Шан Цзяньнянь вдруг задумался: сколько же решимости потребовалось этой робкой и боязливой женщине, чтобы согласиться выйти за него замуж?

И куда делась та назойливая женщина, что крепко держала его за руку перед ЗАГСом, перечисляя все свои недостатки?

— Чэн Цзинь, я не хочу, чтобы ты меня боялась. И мне не нужно, чтобы ты жила только мной. Делай так, как тебе удобно. Помни, это теперь и твой дом тоже. Нам предстоит прожить вместе всю жизнь, — сказав это, Шан Цзяньнянь вышел из-за стола.

Этот внезапный брак казался другим абсурдным и ненадёжным, но он с самого начала не оставил себе пути к отступлению и не даст ей возможности передумать.

Чэн Цзинь ошеломлённо сидела на месте, обдумывая каждое его слово. Слёзы постепенно застилали ей глаза.

Ты был чужим, я была чужой, и неизвестно как мы стали «мы».

«Мы» — какое тёплое слово.

Сквозь слёзы расцвела самая яркая улыбка. Чэн Цзинь смеялась открыто, бесстрашно. Наконец-то она сделала что-то умное.

В жизни часто лучше быть в неведении, но иногда нужно проявить смекалку. Выйти за него замуж — это определённо было самым мудрым её решением.

******

Дверь спальни была приоткрыта, оттуда пробивался лучик желтоватого света, тусклый, но в тихой ночи казавшийся особенно тёплым.

Только сейчас Чэн Цзинь охватил страх. Что ей делать дальше?

При мысли о том, что с этого дня им предстоит спать в одной постели, её лицо залилось краской. Думать об «этом» было так неловко.

Вдруг запела стиральная машина, вырвав Чэн Цзинь из её грёз. Она быстро подбежала, выключила её и достала постиранную им одежду.

Она постучала в дверь спальни — ответа не было. Осторожно приоткрыв дверь, она увидела Шан Цзяньняня, лежащего на кровати. Кажется, он спал.

На цыпочках она прошла на балкон развешивать одежду. Едва уловимый аромат стирального порошка витал в воздухе — чистый и освежающий.

Это был запах Шан Цзяньняня — свежий, как мята, и слегка прохладный.

Она задёрнула шторы, отгораживаясь от осенней прохлады снаружи.

Маленькая настольная лампа у кровати излучала мягкий свет, падавший на красивое лицо Шан Цзяньняня: узкие глаза под длинными бровями, высокий нос, тонкие губы — словно идеальная статуя.

«Он действительно красив», — снова восхитилась про себя Чэн Цзинь. Но чем он был лучше, тем больше её охватывал страх. Она боялась, что всё это лишь сон.

Тихо вздохнув, она выключила свет и вышла.

Включив торшер в гостиной, она залила каждый уголок мягким, тёплым жёлтым светом.

У Чэн Цзинь всегда была мечта: уютный дом, яркий свет, мягкий диван, большая двуспальная кровать, ванная, выложенная белой плиткой, и чистая кухня. Она готовит ужин, вся семья собирается за столом, смеётся и болтает. Счастье без слов.

Это желание стало ещё сильнее после того, как она начала работать, но сил и возможностей осуществить его не было.

И вот теперь, в самый отчаянный момент её жизни, мечта стала реальностью.

Вспомнилось, как однажды её затащили к гадалке. Та сказала, что все эти годы она жила не так, как хотелось, но после замужества всё наладится. Ещё сказала, что она выйдет замуж рано, самое позднее — в двадцать семь лет.

Тогда она восприняла это как шутку, но теперь поняла, что предсказание было довольно точным.

Говорят, на ладонях тоже написана наша судьба.

Чэн Цзинь раскрыла ладонь — всё те же мелкие, беспорядочные линии.

Она внимательно искала и нашла чёткую, решительную линию, пересекающую ладонь. Говорили, что это линия удачи. Раньше она не верила, что у неё может быть такая, но сейчас ей хотелось верить.

За окном моросил дождь, редкие капли тихо падали на стекло, оставляя прозрачные следы.