Глава 173. Снова встреча с Аосюэ Хунмэй

Видя молчание Чэнь Тринадцатого, Чэнь Чаншэн улыбнулся.

— Ну и что, что талант плох. Иногда талант – не главное. Раз уж я пообещал помочь тебе стать сильнее, выбирай направление. Или, скажем так, выбирай оружие.

— Я буду учиться фехтованию! – спокойно произнес Чэнь Тринадцатый.

Услышав это, Чэнь Чаншэн нахмурился.

— Ты выбрал как раз то, в чем я не слишком силен. Может, научу тебя кулачному бою? Один удар – и небеса рушатся, земля трескается, а боги отступают.

— Я буду учиться фехтованию!

Чэнь Чаншэн: …

— Не нравится кулачный бой – не проблема. Научу тебя искусству формаций. Используя горы и реки как основу, а небо и землю – как сам массив, одним движением руки обратишь врагов в прах.

— Я буду учиться фехтованию!

Ответ Чэнь Тринадцатого остался неизменным, и это окончательно вывело Чэнь Чаншэна из себя.

— Да что ж ты заладил! Я, конечно, владею мечом, но это не то, в чем я силен больше всего. Как же я тогда сделаю тебя сильнейшим?

Услышав это, Чэнь Тринадцатый поднял глаза на Чэнь Чаншэна и спокойно сказал:

— Ты встречал сильнейшего человека?

— Встречал.

— Тогда почему ты пришел ко мне?

— Потому что тот сильнейший человек преуспел лишь наполовину. Это дело слишком трудное. Даже сильнейший смог выполнить его лишь наполовину.

Чэнь Тринадцатый слегка опустил голову.

— Ты только что сказал, что мой талант ужасен. Значит, я, скорее всего, не смогу стать сильнейшим. Все, что я могу – это взмахнуть своим мечом. А сможет ли мой меч помочь тебе – это не то, о чем я должен думать. Моя задача – лишь обнажить меч.

Глядя на этого худого, маленького юношу, Чэнь Чаншэн надолго замолчал.

— Ты прав. У меня есть руководство по основам фехтования, пока почитай его. Мне нужно отлучиться по делам. Оставайся здесь.

Сказав это, Чэнь Чаншэн ушел. Глядя на руководство по фехтованию в своих руках, Чэнь Тринадцатый не выказал никаких эмоций. Спустя десять вдохов он медленно открыл первую страницу.

________________________________________

Павильон Десяти Тысяч Цветов.

Женщина несравненной красоты прихорашивалась перед бронзовым зеркалом. Рядом с ней лежали бесценные золотые и серебряные украшения, жемчуга.

— Ц-ц-ц! Этот Чжао Кэ, чтобы жениться на тебе, действительно приложил немало усилий!

В тихой до того комнате раздался мужской голос. Однако, услышав его, женщина не испугалась, а лишь равнодушно сказала:

— Спасибо, что сегодня спас его. Если бы не ты, его бы забили до смерти.

Чэнь Чаншэн усмехнулся, взял со стола фрукт и принялся его есть.

— Пять лет назад тебе было пятнадцать, ему – одиннадцать. Ты была служанкой в Павильоне Десяти Тысяч Цветов, а он – нищим беженцем. Ты спасла ему жизнь, дав яйцо, и умолила хозяйку Павильона приютить его. Если бы не ты, он, скорее всего, умер бы от голода. Прошло пять лет. Ты стала первой красавицей Павильона, а он все еще самый низший из слуг. Но я не могу понять одного: почему, став первой красавицей, ты перестала с ним встречаться? Думаю, дело не в разнице в статусе. Ведь со мной ты встретилась уже на первый год после того, как стала первой красавицей. Ты тогда знала, что я хочу ему помочь. И ты также знала, что его достижения не ограничатся этим маленьким городом Цзиньшань.

Выслушав его, женщина, смотревшая в зеркало, тихо произнесла:

— Я знаю, что он любит меня. Но я не могу с ним встречаться.

— Почему?

В ответ на вопрос Чэнь Чаншэна женщина перед зеркалом медленно обернулась. Ясные глаза, жемчужные зубы, кожа белая, как снег… Такая красота даже в мире совершенствующихся считалась бы выдающейся. Аосюэ Хунмэй не зря стала первой красавицей Павильона Десяти Тысяч Цветов.

— У меня ничего нет. Если он хочет лишь поразвлечься с моим телом и растоптанными чувствами – пусть берет, мне все равно. Но если он настроен серьезно, я должна подумать.

— Но ты же знаешь, что ему на это наплевать! Если вы искренне любите друг…

— Но мне не наплевать! – резко прервала его Аосюэ Хунмэй. – Брак, будущее, счастье – все это он заслуживает. Он любит меня, а я трезво оцениваю себя. Я не могу дать ему этого, я не достойна. Пять лет я каждый час, каждую минуту наблюдала за ним издалека. Хотя он и занимался самой грязной и низкой работой, его глаза оставались такими же чистыми, как пять лет назад, а сердце – таким же невинным. Такой человек заслуживает любви лучшей женщины, а не такой падшей, как я. Ты – бессмертный. Возможно, у тебя есть способ помочь мне переродиться, избавиться от этого грязного тела. Но мое сердце испачкано. Сможешь ли ты его заменить?

Глядя на Аосюэ Хунмэй, Чэнь Чаншэн на мгновение замолчал, а затем улыбнулся.

— Жаль. Если бы он попросил меня раньше, я бы смог спасти тебя из этого моря страданий.

— Не жаль, – покачала головой Аосюэ Хунмэй. – Тринадцатый на самом деле очень умен. Он давно понял, какая судьба меня ждет. Четыре года назад он тайно пришел ко мне и спросил, хочу ли я уйти отсюда. Я знала, почему он задает такой вопрос. Сам он не смог бы этого сделать. Единственная возможность – кто-то хотел ему помочь. Бессмертный, знаешь, что я ему тогда ответила?

Чэнь Чаншэн с интересом посмотрел на нее:

— В тот период я не слишком пристально за вами следил. Так что я действительно не знаю. Что же ты ему ответила?

Аосюэ Хунмэй покраснела, опустила голову и тихо сказала:

— Я сказала ему, чтобы он не менялся ради меня. Тринадцатый в моем сердце никогда ни перед кем не склонит головы. Характер у Тринадцатого слишком упрямый. Он скорее умрет, чем перед кем-то унизится. Но ради меня он был готов склонить голову. Он отдал мне лучшее, что у него было. Он действительно лучший мужчина на свете. Если бы была следующая жизнь, я бы без колебаний вышла за него замуж.

Кап!

Слеза скатилась по щеке Аосюэ Хунмэй. Глядя на мокрый след на полу, Чэнь Чаншэн снова замолчал.

— Стоило ли это того?

— Не стоило. Но это единственное, что есть у нас, смертных. Это то, чем мы живем. В этом бурном мире суеты каждый из нас несвободен. Мне и Тринадцатому повезло, потому что мы можем попросить помощи у тебя, бессмертного. Но сможешь ли ты спасти всех людей на свете? Ты, бессмертный, действительно можешь решить все наши проблемы. Но если однажды возникнет проблема, которую даже бессмертный не сможет решить, к кому нам тогда обращаться? Тринадцатый и я оба понимаем эту истину. И еще лучше понимаем, что просить других – хуже, чем полагаться на себя.