Глава 405. Печь Лунного Сияния

Например, даровать Нин Сюэмо вечную охранную грамоту и наградить резиденцию маркиза Цзинъюань ста тысячами лянов золота.

Она могла в любое время и в любом месте не кланяться никому из императорской семьи, даже перед императором ей не нужно было преклонять колени, достаточно было сложить руки в приветствии.

Резиденцию маркиза Цзинъюань следовало отремонтировать и расширить вдвое. Перед воротами резиденции установить арки, предписывающие спешиваться: гражданским чиновникам сходить с паланкинов, военным — с коней... (Эту идею Нин Сюэмо позаимствовала из историй о женщинах-генералах семьи Ян. Учитывая былые заслуги маркиза Цзинъюань, это требование не было чрезмерным.)

Кроме того, ей разрешалось брать любые книги из императорской библиотеки.

И самое важное условие: хранящуюся в сокровищнице императорского дворца алхимическую печь — Печь Лунного Сияния — следовало безвозмездно передать ей...

С остальными условиями еще можно было смириться. Император Лэ Сюань, стиснув зубы, согласился на все. Только последнее условие далось ему с трудом! Печь Лунного Сияния передавалась из поколения в поколение его предками. Говорили, что с ее помощью можно создавать различные чудесные лекарства и даже эликсир бессмертия.

Конечно, это были лишь слухи, никем не подтвержденные. Конструкция Печи Лунного Сияния была невероятно сложной, и казалось, на ней стояла какая-то печать. Даже самые искусные алхимики государства Чанкун не могли раскрыть ее потенциал и даже использовать для приготовления обычных лекарств. Но это не означало, что печь не была сокровищем. Она хранилась в глубине императорского дворца, и мало кто в мире знал о ее существовании.

Император Лэ Сюань никак не мог понять, откуда Нин Сюэмо узнала, что эта печь находится у него! Неужели Цзи Юньхуан ей рассказал?

Хотя императору было жаль расставаться с печью, в такой момент он не мог отказать и в конце концов согласился.

В завершение переговоров Нин Сюэмо наконец уступила... сказав, что может рассмотреть возможность выйти замуж за Ханьшань Юэ, но при условии, что сначала поговорит с ним еще раз. И только после этого разговора она решит, выходить за него или нет.

Император Лэ Сюань был готов расплакаться. Он согласился на столько унизительных условий, а в итоге получил лишь ее двусмысленный ответ...

Однако хорошо, что она хотя бы смягчилась. Это был добрый знак. Все остальное решится, когда прибудет господин Ханьшань Юэ. Императору и самому было любопытно, о чем Нин Сюэмо будет говорить с Ханьшань Юэ? И на что согласится Ханьшань Юэ...

...

Когда наконец взошло багровое утреннее солнце, явился Ханьшань Юэ. Никто не знал, где он провел эту ночь. Император Лэ Сюань тайно посылал людей на поиски, но безрезультатно...

Он словно возник из ниоткуда за пределами сада, а затем неторопливо, в сопровождении маленького евнуха, предстал перед императором Лэ Сюанем.

Император, разумеется, прямо и косвенно пожаловался ему на трудности, с которыми столкнулся, уговаривая Нин Сюэмо, и в конце передал ее условие — перед согласием она хочет встретиться с ним.

Ханьшань Юэ молча слушал. Когда император закончил, он слегка кивнул и произнес драгоценные слова:

— Тогда Ваше Величество может начинать подготовку к свадебной церемонии для этого Небесного Наставника.

Император Лэ Сюань опешил:

— Господин, ах, нет, Небесный Наставник, разве вы не собирались взять ее в наложницы? Обычно, когда берут наложницу, ее просто привозят в резиденцию в небольшом паланкине.

Ханьшань Юэ бросил на него равнодушный взгляд:

— Разве этот Небесный Наставник — обычный человек?

Эти слова заставили императора Лэ Сюаня замолчать. Что ж, свадьба так свадьба. Ему было несложно организовать для кого-то свадебную церемонию.

— Какую свадьбу желает Небесный Наставник?

— Без излишеств, достаточно будет самой пышной свадьбы по обычаям государства Чанкун, — Ханьшань Юэ дал понять, что он неприхотлив.

Император Лэ Сюань потерял дар речи. Он не спал всю ночь, и голова у него и так болела, а теперь разболелась еще сильнее.