Но эта улыбка выглядела неуместно на ее лице, опухшем, как у поросенка.
Ли Чжихун едва заметно нахмурился и пошел в ванную.
Вид Бан Сяося был не из приятных, и ему не хотелось на нее смотреть.
Выкурив в туалете пару сигарет и успокоившись, Ли Чжихун вышел и налил Бан Сяося воды для ножной ванны.
Когда та опустила ноги в воду и с наслаждением вздохнула, он осторожно произнес:
— Оставайся здесь. Не ходи туда больше.
«Туда»? Очевидно, он имел в виду квартиру, где жили Линь Сяо и ее бабушка.
— Почему это? Это твоя собственность, значит, и моя тоже. Почему я не могу туда ходить?
Днем сотрудники Ассоциации защиты молодежи звонили только Ли Чжихуну и не связывались с Бан Сяося, поскольку она была мачехой, а Ли Чжихун — законным опекуном Линь Сяо.
Поднятые брови Бан Сяося немного напугали Ли Чжихуна, но он, собравшись с духом, рассказал ей о вечернем разговоре.
— С этой девчонкой что-то не так. В общем, не связывайся с ней больше.
— А я что сделала? Смотри, какой ты трус! — Бан Сяося, не домыв ноги, вытерла их и, вскочив, схватила Ли Чжихуна за ухо.
...
Неизвестно, как Ли Чжихуну удалось убедить Бан Сяося, но в течение долгого времени эта женщина больше не появлялась перед Линь Сяо.
На следующий день Линь Сяо в обеденный перерыв нашла слесаря и сменила замки. У нее было три ключа: один она взяла себе, другой отдала бабушке, а третий спрятала.
Она строго-настрого наказала бабушке ни в коем случае не давать ключ Ли Чжихуну.
— Но он же твой отец… — неуверенно проговорила бабушка.
«Он же твой отец». Эту фразу Линь Сяо слышала бесчисленное количество раз в прошлой жизни. Каждый раз, когда она хотела что-то сделать, ей напоминали об этом.
Позже, когда она начала работать, Ли Чжихун забирал почти всю ее зарплату. Денег едва хватало на аренду жилья и еду, и тогда у нее впервые возникла мысль разорвать все отношения с отцом.
Но стоило ей поделиться этим с бабушкой, тетями и дядями, как все в один голос твердили: «Он же твой отец».
Пережив все заново, Линь Сяо поняла, что быть хорошими родителями — это не так просто.
Некоторые думают, что если они кормят ребенка и не дают ему умереть с голоду, то это уже огромная заслуга. На самом же деле до звания «хорошие родители» им еще очень далеко.
А некоторые и вовсе не заслуживают называться родителями.
Как, например, ее отец и мать.
Днем, придя в школу, она за десять минут до начала занятий села за парту и тихонько читала английский текст.
— Кхм, кхм! — рядом кто-то кашлял без остановки.
Линь Сяо почувствовала что-то неладное, подняла голову и увидела знакомую рыжую шевелюру.
Ее взгляд, казалось, придал ему смелости. Он, держа в одной руке сумку, а другую засунув в карман, лениво прошел мимо нее.
Прошел мимо…
Но почему он все никак не мог пройти?
Линь Сяо вытянула шею и увидела, что Ли Лин, хотя и переступал с ноги на ногу, практически оставался на месте.
Она подумала и спросила:
— Тебе что-то нужно?
— Нет, ничего, просто прохожу мимо, — ответил Ли Лин.
«Ну так проходи уже!» — подумала Линь Сяо.
Сидевший за второй партой с конца толстый приятель Ли Лина решил, что это хороший момент, чтобы проявить себя, и, встав, громко сказал:
— Линь Сяо, ты знаешь, что наш босс вчера вечером…
Не успел он договорить, как перед ним мелькнула тень, и чья-то рука закрыла ему рот.
Недосказанные слова приятеля превратились в невнятное мычание.
Линь Сяо моргнула: «Что же произошло вчера вечером?»
Она повернулась к Ли Лину, а тот сердито посмотрел на нее:
— Тебя это не касается! Читай дальше!
«Какой же он грубиян!» — подумала Линь Сяо.
Но она не обиделась. Несколько случаев из прошлой жизни показали ей, что Ли Лин не плохой человек, поэтому она не принимала его грубость близко к сердцу.
Она снова уткнулась в учебник английского.
Линь Сяо не знала, что, когда Ли Лин отпустил своего приятеля, тот, отдышавшись, тихо спросил:
— Босс, ты не хочешь, чтобы она знала?
— Не хочу, — ответил Ли Лин.
Толстяк поднял большой палец вверх: заступиться за кого-то и не хвастаться этим — вот что значит быть настоящим мужчиной!
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|