Матушка из столицы

— Какое счастье для Тринадцатой госпожи! Какое счастье для Четвертой госпожи!

Приветствия за дверью прервали мой сон. Я раздраженно натянула одеяло на голову. Жесткая кровать не давала уснуть всю ночь. Я провалилась в сон только под утро, с первыми петухами, и вот меня снова разбудили.

— Такое счастье — берите себе! — крикнула я.

В княжеском доме Жун никто не смел тревожить мой сон. Я бы наказала такую дерзость тремя бессонными ночами! Но как только я произнесла эти слова, за дверью все стихло. Я тут же вспомнила, что теперь я всего лишь деревенская девчонка. Такая вспыльчивость с высокопоставленными людьми может обернуться бедой.

И думать нечего — это из дома премьер-министра прислали матушку забрать меня. Мать наверняка стоит там и рассыпается в любезностях.

Я встала, умылась холодной водой и пришла в себя. Обидеть матушку — значит, обидеть главную жену в доме премьер-министра… От этой мысли мне стало еще хуже.

Как я и предполагала, матушка тут же начала:

— Четвертая госпожа выросла в деревне, не знает ни стихов, ни этикета. Но пусть Тринадцатая госпожа не беспокоится, в доме премьер-министра главная жена всему ее научит. А вскоре из дворца прибудет другая матушка, чтобы обучить ее дворцовым манерам.

Ха! Это что, демонстрация силы? Прошу прощения, но я была одной из самых благовоспитанных девиц в Шэнцзине. Хорошие манеры у меня в крови. Парой фраз меня не запугать.

— Да-да, конечно! Для Вань Нин большая честь, что госпожа обратила на нее внимание. В дальнейшем прошу вас позаботиться о ней.

В окно я видела, как мать достала из рукава своего залатанного платья крошечный серебряный слиток и сунула его матушке. Для богатых людей такие деньги — мелочь, которую и поднимать не стоит. Но я знала, что это все, что осталось у матери, помимо моего приданого.

Матушка с презрением посмотрела на мать, пересчитала деньги и холодно сказала: — Тринадцатая госпожа уже не та, что прежде. И какой толк, что ты охмурила премьер-министра? — она усмехнулась. — Теперь ты даже ниже меня, служанки. Этих денег хватит только на то, чтобы Четвертая госпожа добралась до дома целой и невредимой.

— Лишь бы целой.

«Охмурила»… И она даже не рассердилась? Пусть она наложница, но все же госпожа. С какой стати какая-то служанка смеет так с ней разговаривать? Я этого так не оставлю!

— Бам!

Я распахнула дверь и подошла прямо к матушке. Под ее изумленным взглядом я выхватила у нее деньги матери, а заодно и ее собственный тугой кошелек.

— Матушка права, вы — служанка. Вы едите, носите и пользуетесь благами, которые дает вам дом премьер-министра. Разве вы не должны делиться с хозяевами? — я специально выделила слово «служанка».

— Ты… Четвертая госпожа, мой дом — это дом премьер-министра в Шэнцзине, а не какая-то глухая деревня, — матушка сердито попыталась выхватить кошелек.

Но я не лыком шита. Легким движением я подставила ей ножку, и тучная матушка растянулась на земле.

— Кто здесь?

Я отчетливо услышала чей-то смех за оградой. Поздней весной трава уже высокая. Я бросилась туда, но никого не увидела.

— Вань Нин, что случилось?

— Ничего, мама, — я не хотела ее волновать.

Матушка с трудом поднялась и злобно прошипела: — Посмотрим, как ты будешь себя вести в доме премьер-министра!

— Это всего лишь вопрос жизни и смерти. Кстати, если на мне вдруг появятся шрамы, во дворец отправят… кого-нибудь другого, — неторопливо сказала я.

На лице матушки мелькнул страх. — Забирай свой кошелек! И прошу Четвертую госпожу беречь себя и следовать за мной в дом премьер-министра.

Будь что будет! Я сунула деньги матери в руки, обняла ее и прошептала на ухо: — Мама, возьми эти деньги, переезжай в другую деревню и живи спокойно. Не оставайся здесь. Иначе, даже если я вернусь, ты меня уже не увидишь.

Если я не ошибаюсь, в день, когда я отправлюсь во дворец, мать Вань Нин ждет беда. Из дома премьер-министра пришлют людей, чтобы убить ее. Она хорошая мать, и я не хочу ее смерти.

Не прошло и часа, как под непрекращающиеся понукания я попрощалась с матерью, села в повозку и мы отправились в путь.

Дорога была долгой и тряской. Если бы не упавшее дерево, которое преградило нам путь, эти люди вряд ли позволили бы мне выйти и размяться.

Я посмотрела на препятствие. Похоже, дерево повалили намеренно. Я задумчиво подперла щеку и начала фантазировать.

«Статный молодой господин из знатной семьи, влюбленный в меня, следует за мной по пятам. Видя, как меня обижают, он решает вмешаться и одним взмахом меча… срубает огромное дерево…»

— Четвертая госпожа, о чем вы мечтаете? — матушка толкнула меня в плечо. — Во дворце нельзя так себя вести. Вы опозорите дом премьер-министра.

Тело Вань Нин было слишком слабым. Я не успела среагировать и сделала шаг вперед. Я посмотрела прямо в глаза матушке, и она отвела взгляд. Мне не хотелось с ней спорить. Я отряхнула пыль с плеча и вернулась в повозку.