Глава 3.1 Настолько сладкий, что казался приторным

Цзян Лянь сразу заметил Чжоу Цзяо.

На самом деле, ему даже не нужно было специально искать ее взглядом. Как только Чжоу Цзяо появлялась в пределах его обоняния, его щупальца, словно акулы, учуявшие запах крови, быстро отделялись от его тела и прилипали к предметам, которых она касалась, жадно и безумно поглощая следы, оставленные ею.

Цзян Лянь, сохраняя спокойное выражение лица, надел синие резиновые перчатки и ткнул пальцем в щупальца, давая им знак отступить.

Щупальца вернулись, но все еще не могли успокоиться. Их фимбрии трепетали, словно они все еще наслаждались запахом на предметах — если бы не запрет главного тела приближаться к Чжоу Цзяо, запрет даже нюхать ее, они бы не испытывали такую болезненную жажду ее запаха.

«Чем больше сдерживаешься, тем сильнее жаждешь», — они издали протестующий гул. — «Разве ты не знаешь этого?»

«Не позволяешь нам съесть ее, но хотя бы дай понюхать».

Цзян Лянь даже не поднял голову: «Нет».

«Почему нельзя даже понюхать ее?»

«Дай нам понюхать ее, дай понюхать, дай, дай, дай. Сними запрет, позволь нам приблизиться к ней, прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах. Мы никогда не встречали такого ароматного человека, и ты тоже».

«Когда мы ехали в лифте, ты запретил нам нюхать ее, но сам готов был впитать каждую молекулу ее запаха, которую она оставляла после себя. Нюхай ее, нюхай ее, нюхай ее, вдыхай все, что с ней связано, включая ее отпечатки пальцев, пот, феромоны...»

Если бы кто-то приблизился к Цзян Ляню в этот момент, он бы обнаружил, что вокруг него царит одурманивающий низкочастотный шум, от которого через секунду можно впасть в необратимое состояние бреда.

Цзян Лянь давно привык к такому шуму, его выражение лица не изменилось.

Он забыл, откуда пришел. Он помнил только, что, кажется, жил очень, очень долго — существуя от тьмы к свету, а затем в бездонных глубинах океана.

Он не мог умереть, только впасть в глубокий сон.

Во время этого сна ему нужно было питаться — эти щупальца были его инструментами для питания.

Щупальца обладали некоторым самосознанием, но не слишком ясным. Поскольку им не нужно было искать партнера или спариваться, с самого рождения их задача была только одна — питаться.

Они должны были питаться. Голод был основной мотивацией всех их действий.

Однако сейчас было слишком шумно.

Цзян Лянь закрыл глаза, а когда снова открыл их, зрачки за золотой оправой очков сузились в тонкую линию, но при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это не вертикальные зрачки хищного зверя, а тонкие щупальца.

Эти щупальца в его глазах разветвлялись и расширялись, словно плесень после дождя, быстро заполняя его узкие зрачки, плотно и вязко сжимаясь вместе, выдавая жуткое убийственное намерение.

Он не ожидал, что тот человек перед смертью сможет так сильно на него повлиять.

Сейчас его разум был в хаосе.

С одной стороны, он презирал Чжоу Цзяо, но на самом деле он презирал и «Цзян Ляня». Поглощение «Цзян Ляня» было полной случайностью — кто-то использовал какое-то заклинание, чтобы заставить его вселиться в тело «Цзян Ляня».

Он не испытывал никакого интереса к людям.

В его представлении люди были грязными, вонючими существами, которые любят выбрасывать в море бумажки, пластиковые бутылки, металлические крышки, а их легкие наполнены отвратительной черной слизью.

Однако, с другой стороны, он безумно хотел схватить Чжоу Цзяо за шею, приблизиться к ней и тщательно обнюхать ее с головы до ног, изнутри и снаружи.

Вместо того, чтобы становиться заложником ее запаха, лучше было бы убить ее.

Его телесные жидкости обладали высокой коррозийной способностью, способной растворять любые биологические ткани. Если бы Чжоу Цзяо попала в его щупальца, меньше чем за две секунды она превратилась бы в бесформенную массу.

Но вот в чем он не был уверен, так это в том, что в тот момент, когда его щупальца схватят ее, он не попадет под власть ее запаха.

Он не хотел прикасаться к этому низкому и грязному существу, и тем более не хотел становиться одержимым ее запахом.

***

Чжоу Цзяо не знала о мыслях Цзян Ляня, но, много лет сталкиваясь с опасностью, она почти сразу почувствовала его недоброжелательность и обернулась.

Она встретилась с ним взглядом.

Их взгляды пересеклись на мгновение.

Цзян Лянь, помедлив, первым отвернулся:

— Как долго ты еще будешь там стоять? — его холодный голос прозвучал с нескрываемым отвращением.

Чжоу Цзяо на долю секунды замешкалась:

— Доктор Цзян, я подозреваю...

— Что бы ты ни подозревала, не нужно мне об этом рассказывать, — резко прервал ее Цзян Лянь. — Я не из ваших. Я работаю на вас, потому что у меня есть определенные склонности, и это единственный законный способ удовлетворить их. Кроме препарирования, я не хочу иметь с вами ничего общего.

Уголок рта Чжоу Цзяо дернулся. Она знала, что так все и будет.

Обычно этот человек выглядит довольно умным и вежливым, но стоило ей заговорить с ним, независимо от того, насколько мягким был тон ее голоса или насколько нормальным содержание, он сразу становился холодным и резким, что затрудняло общение.

Чжоу Цзяо очень хотела бросить все и забыть про этого человека, но ее должность была наполовину полицейской — хотя Цзян Лянь был потенциальным серийным убийцей, пока он не совершил серьезного преступления, она должна была его защищать.

Чжоу Цзяо могла только сдерживать гнев и пытаться до него достучаться:

— Доктор Цзян, я знаю, что между нами есть некоторое недопонимание... — хотя она совершенно не понимала, в чем оно заключалось. — Но перед лицом опасности не могли бы вы отложить прошлые разногласия и выслушать меня...

Цзян Лянь не ответил.

Он подошел к следующему трупу, опустил голову и принялся его препарировать и классифицировать.

«...Ладно, у кого на работе не бывало странных коллег».

Чжоу Цзяо глубоко вздохнула, открыла бутылку воды, сделала большой глоток, поставила ее на стол и пошла помогать своему странному коллеге с вскрытием.

В этот момент лама дневного света над ее головой вдруг издала «шипящий» звук, настолько тихий, что это было похоже на удар мотылька, и Чжоу Цзяо не заметила этой странности.

Она также не заметила, как тени позади нее начали расширяться.

Тени, словно волны, поползли к ней, и все, к чему она прикасалась, растворялось без следа — включая недопитую бутылку воды.

Вскоре тени бесшумно слились с ее собственной тенью, но в следующее мгновение из них вырвалось фиолетово-черное щупальце, на конце которого появился холодное жало, направленное прямо в затылок Чжоу Цзяо.

Все это произошло в мгновение ока, Чжоу Цзяо совершенно не заметила опасности, а выражение лица Цзян Ляня оставалось неизменным.

Но в тот момент, когда жало было готово вонзиться в затылок Чжоу Цзяо, девушка внезапно обхватила шею Цзян Ляня и, схватив скальпель, молниеносно приставила его к горлу мужчины.

Цзян Лянь замер.

Щупальце тоже остановилось в воздухе.

Цзян Лянь был очень высоким, почти метр девяносто, Чжоу Цзяо была на двадцать сантиметров ниже его, и ей потребовалось немало усилий, чтобы удержать его.

Он выглядел худощавым и интеллигентным, но на самом деле его руки, плечи, живот и ноги были покрыты крепкими и красивыми мышцами, в каждой линии которых чувствовалась мощная взрывная сила.

Чжоу Цзяо боялась, что Цзян Лянь внезапно начнет сопротивляться, поэтому одной рукой обхватила его шею, другой надавила на его плечо и ловко подпрыгнула, и ее ноги, словно лианы, плотно обвили его шею, а скальпель плотно прижался к его горлу, оставляя тонкую кровоточащую царапину.

На самом деле, Чжоу Цзяо совершенно зря беспокоилась — как только она обхватила Цзян Ляня, он потерял способность мыслить здраво.

Злоба и сомнения, словно отлив, быстро покинули его.

Жажда.

Безумная жажда поднялась в его сердце, настолько сильная, что его кожа головы, спина, корень языка и даже поры слегка задрожали.

Он закрыл глаза, сглотнул слюну и изо всех сил постарался не наклониться вперед, чтобы потереться о лезвие скальпеля, лишь бы почувствовать больше ее запаха.

Под таким углом Чжоу Цзяо не могла видеть выражение лица Цзян Ляня. Да она и не хотела его видеть.

Держа скальпель, девушка посмотрела на мужчину сверху вниз и холодно произнесла:

— Давайте пока отложим работу, мне нужно кое-что сказать. Доктор Цзян, ты думаешь, что я — бесхарактерная тряпка?

Она вдруг замолчала, но не потому, что ее прервали, а потому что ее сердце внезапно забилось чаще, и этот глухой стук с силой отдавался в груди, заставив ее одеревенеть.

Пальцы Чжоу Цзяо ослабли, и она едва удержала скальпель.

«Снова эта странная физическая реакция вернулась. Черт, почему именно сейчас?»