Глава 3. «Это я».

Глава 3. «Это я».

В тот день Вэнь Силин возненавидела Чжу Биньи.

Словно одинокий дирижер перед тридцатью пятью одноклассниками, сидевшими на земле со скрещенными ногами, она, пренебрегая собственным достоинством, прокричала десятки раз «Здравствуйте, учитель».

Сначала она надрывала голос, желая поскорее освободиться, потом постепенно оцепенела и делала это все более небрежно, пока горло не охрипло от встречного холодного ветра. Лишь тогда она услышала брошенное Чжу Биньи «Стоп».

Возвращаясь в строй, она опустила голову, боясь, что кто-нибудь увидит готовые хлынуть слезы.

Едва она села, сидевшая рядом Фань Цзявэй тайком коснулась ее и сунула что-то в руку.

— Все в порядке, милая, — воспользовавшись моментом, когда гордый Чжу Биньи задрал голову, Фань Цзявэй легонько погладила Вэнь Силин по затылку.

Вэнь Силин на мгновение замерла.

Фань Цзявэй только перевели в третий класс, они не были хорошо знакомы.

Она посмотрела на ладонь — там лежала пастилка для горла.

Губы Вэнь Силин дрогнули. Под предлогом того, что ест пастилку, она быстро стерла слезу, докатившуюся до подбородка.

После того как их распустили в тот день, Ли Эньюй, Цзян Ванъюэ и Бай Ваньтан наперебой старались утешить ее и поднять настроение.

Самыми теплыми и утешительными словами оказались две новости: во-первых, родительский комитет третьего класса прислал представителя с припасами; во-вторых, вечером будет общее барбекю, без тренировки.

Сила этих слов вернула Вэнь Силин боевой дух, осталась лишь легкая обида: Чэн Хуа, который перед сборами так заботился о ней, сейчас не сказал ни слова утешения и исчез вместе с основной группой парней сразу после роспуска.

Лишь вечером, во время барбекю, Фань Цзявэй вернулась с шампурами и, таинственно приблизившись к Вэнь Силин, прошептала:

— Чэн Хуа просил передать тебе, чтобы ты не грустила. Мы поднимаем бунт.

Вэнь Силин вздрогнула:

— Бунт? Что он задумал?

— Не знаю, он только это и сказал. Велел мне найти его после барбекю, у него что-то есть для нас.

Вечером, вернувшись в комнату, Фань Цзявэй влетела внутрь, размахивая листком бумаги и пританцовывая:

— Парни такие крутые! Наши парни просто супер!

— Что это? — несколько девушек столпились вокруг. Это оказалась жалоба с семнадцатью подписями, первой из которых стояла подпись Чэн Хуа.

«Уважаемый главный инструктор!

Мы, весь личный состав тридцать девятого взвода десятой роты, настоящим сообщаем о многочисленных недопустимых действиях нашего инструктора взвода Чжу Биньи в течение этих трех дней. А именно:

Во-первых, он неоднократно словесно оскорблял учеников, используя грубые и непристойные выражения. Во-вторых, применил насилие к ученику, разбил его ценную вещь и ударил его ногой так, что тот упал и ушиб колено. В-третьих, проявил предвзятое отношение к ученице, публично оскорбив и подвергнув ее отдельному наказанию, что довело ее до глубокого отчаяния, и лишь благодаря неоднократным утешениям и уговорам окружающих удалось предотвратить необдуманные поступки.

Данный инструктор нанес серьезную психологическую травму всему взводу. Мы требуем принять в отношении него соответствующие меры, в противном случае мы будем вынуждены сообщить в школу и обратиться в полицию».

Вэнь Силин почувствовала, как по телу пробежал электрический разряд, заставив ее вздрогнуть.

— «Данная ученица», что ты думаешь? — спросила ее Ли Эньюй.

Она усмехнулась, взяла бумагу из рук Фань Цзявэй и достала из шкафчика ручку:

— «Данная ученица»… мыслей о необдуманных поступках не имела.

Она поставила свою подпись на оставшемся пустом месте, как раз напротив имени «Чэн Хуа» вверху списка.

— Давайте, давайте, кто хочет подписать, быстрее! Мне еще нужно отнести это Чэн Хуа, он ждет на первом этаже. Быстрее, если свет погасят, будет плохо, — громко скомандовала Фань Цзявэй.

Восемь девушек, охваченные энтузиазмом, по очереди поставили свои подписи. Даже Цзян Ванъюэ, которая сначала колебалась, набралась смелости и присоединилась.

Когда Фань Цзявэй уже собиралась бежать с листком в соседнюю комнату, Вэнь Силин остановила ее:

— Цзявэй, давай я пойду. Я отдам Чэн Хуа.

Она добежала до лестницы, подняла голову и на мгновение замерла.

У входа в общежитие действительно одиноко стоял человек. Руки в карманах зимней тренировочной куртки, плечи ссутулены от холодного ветра. Силуэт был четким, а лицо — немного размытым.

Увидев, кто пришел, он удивился, и в его голосе прозвучала ясная радость:

— Силин? Почему ты?

— Некий жалобщик распускает слухи, будто я хотела совершить необдуманный поступок. Разве я не могу прийти и потребовать объяснений? — Вэнь Силин сунула сложенную жалобу ему в руку и понизила голос. — Две девочки, которые живут в комнате с четвертым классом, сейчас в душе. Я не смогла их позвать, боюсь, не успеем их дождаться.

— Ничего страшного, у парней тоже трое не подписали. Я пошел, ты скорее возвращайся, — Чэн Хуа настороженно покосился на коменданта и повернулся, чтобы уйти.

— Чэн Хуа! — окликнула она его.

— М?

— Будь осторожен, не получи взыскание.

Чэн Хуа улыбнулся и помахал письмом в руке:

— Смотри, за меня тридцать один человек. Кто посмеет меня наказать?

В тот год Чэн Хуа благополучно завершил пятидневные военные сборы и вернулся в школу целым и невредимым.

Единственным последствием стало то, что Чжао Иминь узнал об этом и отвел Чэн Хуа в угол, где отчитал его, сказав, что за все время преподавания еще не встречал такого своевольного и безрассудного ученика.

Чэн Хуа тихо пробормотал:

— Так вы же всего первый год преподаете…

Чжао Иминь сердито посмотрел на него.

— Ты с ума сошел? А если бы не получилось? Не сдал бы военные сборы — не получил бы аттестат! Думаешь, если у тебя хорошие оценки, то можно творить что угодно? В армии никто на твои оценки не смотрит! Совершенно не думаешь о последствиях!

Чэн Хуа послушно кивал и соглашался. Дождавшись, когда Чжао Иминь остынет, он усмехнулся:

— Ну, смотрите, последствия вполне терпимые. Наш класс и первое место занял, и все целыми и невредимыми вернулись…

Не успел он договорить, как Чжао Иминь дал ему пинка под зад.

— Что? Хотел вернуться по частям? Веди себя скромнее! Не думай, что я не знаю, ты просто хотел покрасоваться перед кое-кем.

Вэнь Силин, видя, что Чэн Хуа вызвали на разговор, очень за него переживала. Но кто бы мог подумать, что Чэн Хуа не только вернется таким же бодрым и полным жизни, но и, словно ребенок, жаждущий похвалы, перескажет ей весь диалог слово в слово.

Выслушав его, Вэнь Силин втянула шею и нарочно притворилась непонимающей:

— Перед кем? А, перед Ло Цзыпэном?

Чэн Хуа закатил глаза:

— Да, Ло Цзыпэн, my bro.

То, что было у нее на сердце, Вэнь Силин так и не решилась ему сказать.

В ту ночь, когда она с зажатой в руке жалобой сбежала вниз по лестнице и увидела Чэн Хуа, стоявшего под тусклым светом фонаря, она не могла разглядеть его лица. Помнила только глаза под козырьком кепки в тот момент, когда он поднял голову — взгляд, полный боевого духа.

Этот мимолетный образ она записала на диск своей памяти и черным маркером в своей голове подписала четыре слова: «Мой герой».

-

События двухлетней давности вспоминались так, будто произошли в прошлом веке.

Вэнь Силин вдруг почувствовала легкую грусть. Ей не хотелось больше вспоминать и снова видеть, как Чэн Хуа в одиночку изображает героя.

Нельзя допустить, чтобы конфликт между Чжу Биньи и третьим классом снова зашел так далеко.

Она сосредоточилась, на тренировках вела себя крайне осторожно, стараясь выполнять каждое движение так, чтобы удовлетворить требования Чжу Биньи.

В результате уже в первый день она так устала, что все тело ломило от боли. В душе она горько жаловалась и предпочла бы вернуться обратно, к Гаокао.

В то же время она смутно ощущала, что все вокруг немного отличается от ее воспоминаний. Казалось, после инцидента со сдачей телефонов весь класс раньше времени узнал характер Чжу Биньи, и на тренировках все вели себя как по тонкому льду, никто не смел ошибаться.

Из-за повышения эффективности тренировок атмосфера постепенно стала более расслабленной. Это ее очень воодушевило, и она все больше верила, что совершит великий подвиг, изменив историю.

Чжу Биньи тоже попал под влияние этого «великого подвига».

В среду, в середине обеда, он внезапно появился за спиной Вэнь Силин.

Вэнь Силин вздрогнула. Перед глазами промелькнули кадры: она мысленно прокрутила весь обед, пытаясь вспомнить, какое ее движение могло превысить допустимый уровень шума.

Однако он лишь молча окинул взглядом блюда на столе, повернулся и ушел. Вскоре он вернулся с миской, наполовину полной мясных шариков, и молча наполнил опустевшую тарелку на их столе.

Во время перерыва после обеденной тренировки Вэнь Силин немного поболтала с сидевшей впереди Ли Эньюй. В горле пересохло, и она взяла фляжку, чтобы сделать большой глоток воды.

Вдруг сзади раздался крик Хэ Вэня:

— Учителей — приветствовать!

Тревожный звонок зазвенел у нее в голове. Она поспешно опустила фляжку, но проглотила воду слишком быстро и закашлялась. Пока другие кричали «Здравствуйте, учитель», она все еще кашляла.

Переведя дух, она виновато подняла голову и, как и ожидала, встретилась взглядом с Чжу Биньи.

«Все», — подумала она.

Как она могла расслабиться перед лицом самой большой опасности?

Чжу Биньи бесстрастно подошел к ней на пару шагов:

— Что? Ваши учителя такие страшные? Что ты так поперхнулась?

Она сухо рассмеялась:

— Н-немного.

Чжу Биньи помолчал пару секунд, затем уголки его губ слегка дрогнули, он насмешливо хмыкнул и снова отошел, оставив Вэнь Силин стоять на месте в оцепенении. Лишь спустя некоторое время она смогла вздохнуть с облегчением.

После окончания дневной тренировки Чжу Биньи равнодушно объявил:

— На ужин много не ешьте, сегодня вечером будет барбекю. И еще, пусть несколько парней подойдут, заберут закуски, которые прислал ваш родительский комитет.

Барбекю устроили на заднем склоне базы. Десятки кирпичных мангалов, по десять человек вокруг каждого. Изначально рассаживались по взводам. Двое парней из конца взвода Вэнь Силин только собрались сесть, как кто-то похлопал их по плечу.

— Поменяемся местами? — раздался знакомый голос.

Сидевшая рядом Вэнь Силин обернулась. Чэн Хуа тащил за собой своего соседа по комнате Хао Мочуаня, который уже приготовился наблюдать за представлением с хитрым выражением лица.

— Ты чего пришел? — спросила Вэнь Силин.

— На барбекю.

— У вас за столом огонь не разжигается?

— Там слишком дикие, а я человек культурный, мне еды не достанется.

Хао Мочуань с хитрым видом вставил:

— Ему не то чтобы не достанется, он просто уже прошел стадию борьбы за выживание.

— Оооо! — девушки вокруг начали подшучивать. Лишь одна из них серьезно возилась с едой на решетке и крикнула: — Эй, а где у нас шампуры? Чэн Хуа, может, сходишь принесешь?

— Мы оба сходим, — быстро отреагировал Чэн Хуа и тут же хлопнул Вэнь Силин по плечу.

Она не знала, смеяться ей или злиться. Сказав: «Это ты с кем сейчас разговариваешь?», она, тем не менее, послушно встала и пошла за Чэн Хуа.

Сегодняшний вечер был похож на праздник. То тут, то там пламя вырывалось из мангалов, искры взлетали выше человеческого роста, вызывая возгласы удивления и смех.

Чэн Хуа молча взял связку железных шампуров и пошел обратно. Вдруг он остановился, так что Вэнь Силин едва не споткнулась.

Она уже собиралась цыкнуть на него, но увидела, что с его лица исчезла прежняя игривость, он выглядел даже немного напряженным.

— Что такое?

— Силин, я хочу тебя кое о чем спросить, отвечай прямо, — понизил он голос. — Какая была тема сочинения на Втором пробном экзамене Хайчэна?

Этот внезапный и странный вопрос заставил ее замереть. Но в следующее мгновение в голове словно вспыхнула молния, и она, как завороженная, ответила:

— Искра.

Взгляд Чэн Хуа был сложным. Казалось, он вздохнул с облегчением, но тут же стал еще серьезнее.

Он схватил ее за запястье и глухо произнес:

— Искра глазами математика и антрополога. Силин, это я. Я тоже вернулся.