Глава 2

А Люй с отсутствующим видом сидел на корточках в углу, наблюдая, как Цзинь Фэй, заливаясь румянцем, усаживают рядом с императором.

Никто не видел удрученного маленького духа обиды в углу. Несколько наложниц, чьи места были дальше от императора, начали язвить.

— Сестра Чжэнь, вы только посмотрите на прелестное личико сестрицы Цзинь! Говорят «кожа как снег», но только сегодня я по-настоящему поняла, что это значит.

— И не говорите, сестрица Хуа. Посмотрите на эти нефритовые подвески, как они покачиваются, еще больше оттеняя белизну ее щек. Неудивительно, что император глаз отвести не может. И зачем я только надела золотые серьги...

— Все не так, — безжизненно пробормотал А Люй, пытаясь им объяснить. — Нефрит слишком холодного цвета, это не к добру... Что не так с этим императором? Как ему это может нравиться?

Две наложницы, разумеется, не слышали слов А Люя и продолжали обсуждать наряд Цзинь Фэй.

Надо сказать, что Цзинь Фэй сегодня была одета в простое длинное дворцовое платье цвета бледной луны. Кроме пары нефритовых серег, она не надела даже цветка в волосы, что еще больше подчеркивало ее фарфоровую кожу. Среди наложниц, разодетых в красное и зеленое, она выделялась своей неземной легкостью, и император сразу же выделил ее из толпы.

Неудивительно, что в ту ночь Цзинь Фэй была призвана императором провести с ним ночь.

А Люй был очень расстроен. Он не ожидал, что смена династии может обновить и эстетические предпочтения. Теперь в гареме давно вышла из моды пышная, праздничная красота. В почете была неземная, воздушная грация, особенно после триумфа Цзинь Фэй. По гарему быстро пронеслась мода на «фей», золотые украшения резко обесценились, а белый нефрит стал товаром нарасхват.

Но А Люй был упорным духом обиды и быстро оправился от этой неудачи.

Цзинь Фэй была красавицей, сияющей, словно белый нефрит. Нефритовые серьги-горлянки, помогшие ей одержать первую победу, стали считаться талисманом и ее любимым украшением. А Люй целыми днями покачивался у нее под ухом и придумал новый план.

— Госпожа, сегодняшнюю кашу с семенами лотоса и лилией варили полдня. Попробуйте хоть немного, — мягко уговаривала Чжу'эр.

Цзинь Фэй слегка нахмурила изящные брови:

— Не знаю почему, но чувствую сильную усталость во всем теле. Унеси пока.

Чжу'эр опустила голову, скрывая беспокойство, повернулась и унесла поднос с едой.

А Люй выплыл из серег и услышал доносящиеся снаружи тихие голоса:

— Госпожа с каждым днем ест все меньше...

— Худеет на глазах, что же делать?

А Люй облетел Цзинь Фэй кругом. Ее подбородок действительно стал острее.

Он был очень доволен собой. Поскольку он навредил еще немногим, его магические силы были слабы. Он не мог насылать кошмары или затуманивать разум — это были проклятия высокого уровня. Но каждую ночь истощать Цзинь Фэй своей зловещей аурой, лишая ее аппетита и ослабляя день ото дня, — это ему было по силам.

Таким образом, у Цзинь Фэй не останется сил бороться за благосклонность. В гареме три тысячи красавиц, император скоро забудет ее. Тогда мнимая болезнь станет настоящей.

Такие красивые и хрупкие женщины, если уж заболеют, то редко поправляются.

Цзинь Фэй, как и ожидал А Люй, с каждым днем становилась все более вялой. Казалось, она вот-вот окончательно сляжет от болезни, но тут пришел император.

Императора окружала аура дракона. Едва он переступил порог, как А Люя отбросило прочь. Он кубарем полетел в цветочные кусты под окном.

Но ему было не до того. Он кое-как поднялся на руки и ноги и, прильнув к окну, заглянул внутрь.

Цзинь Фэй, слабо дыша и прижимая руку к сердцу, кланялась. Император помог ей сесть. Что происходит?

А Люй широко раскрыл глаза. Он увидел сочувственное выражение на лице императора. Бледное лицо Цзинь Фэй, результат недавнего беспокойства и плохого аппетита, покрылось румянцем. А поскольку ее лицо и плечи еще больше похудели, она приобрела особую прелесть хрупкой, словно ива на ветру, красавицы.

Как говорится, от радости и дух крепнет. Слабость Цзинь Фэй, ее хрупкий вид, казалось, еще больше покорили сердце императора. Он не обязательно звал ее к себе каждую ночь, но стал навещать ее чаще. А Люй, естественно, изгонялся императорской аурой дракона, а Цзинь Фэй, воспрянув духом, постепенно начала поправляться.

— Я такой бесполезный, — бормотал А Люй, скорчившись у заброшенного колодца с изможденным видом. — Я знал только, что от болезни вид становится хуже, но не знал, что некоторым именно это и нравится. Если бы я знал раньше, я бы постарался откормить Цзинь Фэй до состояния толстушки...

— Да, ты и вправду бесполезный.

А Люй подскочил от неожиданности.

Вода в колодце начала подниматься, и спутанные, как водоросли, волосы поползли по краю сруба.

— Ты кто? — спросил А Люй.

Из колодца выбралась мертвенно-бледная женщина-призрак и холодно фыркнула:

— Я А Хуа, служанка, которую десять лет назад заставили прыгнуть в этот колодец.

— О-о, так вы предшественница, — сказал А Люй.

— Я еще не встречала такого бесполезного духа обиды, как ты, — А Хуа откинула длинные волосы разбухшими от воды пальцами. — Я уже довела до самоубийства двух служанок, заставив их прыгнуть в колодец, а один старый евнух из-за меня совершил убийство. Теперь я могу создавать иллюзии в десяти шагах от этого колодца.

— Как сильно! — воскликнул А Люй.

— И это еще что, — холодно сказала А Хуа. — Думаешь, все такие же неудачники, как ты?

— В течение полумесяца в гареме произойдет большое событие. Жди и смотри, скоро увидишь, что значит по-настоящему вредить людям.

Сказав это, А Хуа снова сползла обратно в колодец.