Глава 13

Автор хотел сказать: «Пишу все более и более художественно… Хех».

Дни шли своим чередом. Мои отношения с Кенъей после того телефонного разговора оставались такими же вялотекущими, как вода, которая никак не закипит.

В мгновение ока снова наступил канун Рождества. Ая радостно сообщила мне, что они с Юши собираются пожениться в марте следующего года.

— Пожениться сразу после выпуска? — с ехидцей спросила я, оглядывая Аю с ног до головы и похлопывая ее по плоскому животу. — Не по залету ли?

— Завидуешь — так и скажи, — смеясь, Ая отбила мою руку.

— Да-да, завидую, — преувеличенно изобразила я зависть на лице. — Завидую, что ты так рано станешь домохозяйкой. — Затем я повернулась к Юши, который жарил для нас мясо. — Бедняжка. Так молода, а уже попалась в мужские сети. Тебе же всего двадцать три, да?

— Конечно, нужно жениться как можно раньше, — Юши отложил палочки и спокойно поправил очки. — Потому что лучше меня ей никого не найти.

Какая самоуверенность! Я посмотрела на Аю, которая покраснела и сделала вид, что пьет воду, затем на Юши, который сохранял невозмутимый вид, но уши его тоже покраснели. На моем лице невольно появилась искренняя улыбка.

Я уже собиралась опустить голову и начать есть, как вдруг мой взгляд упал на окно, и я застыла.

Темное ночное небо словно разорвалось, и оттуда начали падать белые, легкие, как пух, снежинки, покрывая землю безупречной белой пеленой. Большинство прохожих спешили по своим делам, не обращая внимания на постепенно покрывающиеся снегом улицы. Только наивные дети, радостно дергая родителей за рукава, широко и счастливо улыбались, выдыхая клубы белого пара.

Сквозь стекло я могла прочитать по их губам простое, но радостное слово:

— Снег.

Кенъя, в Осаке идет снег.

В день, когда снегопад был самым сильным, я, держа зонт и борясь с холодным, сухим ветром, вышла одна на заснеженный стадион. Снег лежал толстым слоем, доходя до лодыжек, и каждый шаг сопровождался мягким хрустом. Студентов вокруг почти не было, и в этой необычной тишине я снова набрала тот самый иностранный номер.

— Кенъя, у нас идет снег.

— О? — с вопросительной интонацией протянул Кенъя. — Красиво?

— Конечно, — я смотрела на ветви деревьев, пригнувшиеся под тяжестью снега, и улыбалась, щурясь. — Все вокруг белое, как будто посыпано сахарной пудрой. Выглядит очень аппетитно.

— Никакого прогресса, все о еде думаешь! — беспечно рассмеялся Кенъя.

Вот этот беззаботный тон — это он. Я тоже засмеялась, но вдруг мне показалось, что Кенъя и не уезжал вовсе. Будто стоит мне только поискать, и я найду его стоящим за деревом неподалеку. Он будет ждать, когда я обернусь, помашет мне рукой и радостно улыбнется.

Но вокруг была только белая, безмолвная пустыня. А его поддразнивания доносились через океан, из другой страны. Оказалось, что колесо времени уже проехало триста шестьдесят пять лиг, унося нас все дальше друг от друга.

Не знаю, от холода ли, но рука, державшая телефон, начала неметь. Я глубоко вздохнула, стараясь, чтобы дрожь в голосе не выдала моих эмоций.

— Кенъя, в Осаке идет снег.

— Угу. Ты уже говорила.

— Кенъя.

— Что?

— Я люблю тебя.

Я слепила кривого снеговика. Сняла с шеи серый шарф, который собиралась подарить Кенъе, и повязала ему. На голову надела его бейсболку, которую он оставил у меня дома. Веткой написала на его круглом животе «KENYA». Потом подумала и нарисовала ему улыбающийся рот.

Да, очень похоже. Я сделала несколько шагов назад и с удовлетворением посмотрела на невысокого, глуповатого снеговика без носа, но с улыбкой.

— Давай поиграем в ту игру, — сказала я, стуча зубами от холода и потирая щеки. — Кто первый засмеется, тот проиграл.

Сказав это, я присела на корточки и серьезно посмотрела на «Кенъю», ростом с семилетнего ребенка. «Кенъя» молчал, лишь смотрел на меня своими глазами-угольками. Мы долго смотрели друг на друга, время тянулось бесконечно, холодный ветер пронизывал до костей. Наконец, я не выдержала, чихнула, вытерла нос и рассмеялась.

— А, я проиграла.

Я встала, отряхнула с себя снег и похлопала «Кенъю» по козырьку бейсболки.

— Странно, мне следовало бы плакать.

— Ты молча повесил трубку. Это значит, что ты меня отвергаешь?

— Ничего, я не буду плакать. Ты говорил, что в такой холод плакать нельзя.

— Сериалы все врут. Признаваться в любви на снегу… Глупо. Просто глупо.

Я больше не могла сдерживаться. Губы мои дрогнули, и я потерла слезящиеся глаза.

— Я просто… хотела тебе сказать.

— Кенъя, я люблю тебя.

Как сказала Ая, я полюбила правильного человека в неправильное время.

Один неверный шаг — и вся партия проиграна. Я цеплялась за его признание, слишком самоуверенно полагая, что он никуда не денется, но он уже ушел со сцены, оставив пустым место, которое я для него берегла.

Если бы я могла обнять его до того, как взлетел самолет, капризно и упрямо умоляя его остаться. Если бы я могла уверенно кивнуть и сказать, что верю ему, когда он, держа мое лицо в ладонях, говорил, что это не шутка. Если бы я тогда, тем летним вечером под фейерверком, поняла его слова, может быть, я бы не смотрела так слепо на Юши и обратила внимание на Кенъю, который всегда был рядом и с таким терпением относился ко мне.

Но у времени нет обратного билета.

Моя неблагодарность привела к тому, что наши пути разошлись.

Я наклонилась и поцеловала улыбающийся рот снеговика.

Кенъе:

Прости меня.

Юи, которая упустила тебя.