Репутация (Часть 1)

Репутация

Вскоре после Праздника Циси Ли Ню заявил, что его земля на родине запустела, и он беспокоится, поэтому хочет вернуться в деревню и поработать там некоторое время. Ли Гэн стал его отговаривать, говоря, что не может быть спокоен, если отец вернётся в деревню один. Однако сам он был занят на службе и не мог сопровождать отца. После некоторого спора Ли Гэн уговорил Ли Сююнь и Цуй Инлань поехать вместе с его отцом и пожить некоторое время в деревне.

Этот спор, конечно же, был разыгран Паньгу для Цуй Инлань. Ли Сююнь, как невестка Ли Ню, должна была позаботиться об отце вместо Ли Гэна. Но Ли Сююнь не могла поехать в деревню с Ли Ню одна, без сопровождения, поэтому нужно было взять с собой Цуй Инлань. Это был такой удобный предлог, что Цуй Инлань охотно согласилась.

В тот же вечер за ужином Ли Сююнь упомянула, что они втроём собираются ненадолго поехать на родину Ли Ню. Ли Цзе тут же вспомнил о двусмысленных отношениях между Цуй Инлань и Ли Ню и почувствовал гнев. Но, подумав, что Ли Сююнь тоже едет, он не стал возражать и вынужден был согласиться. На следующий день все трое отправились в путь.

Паньгу, естественно, снова воссоздал семью Ван Эрню. Он также специально добавил к дому Ли Ню комнату его покойной жены. В комнате стояли покрытые пылью туалетные принадлежности, среди которых был деревянный гребень с гравировкой: «Ню и Лань едины сердцем».

Когда Ли Ню и женщины прибыли, Ван Эрню вышел их встречать:

— Ох, дядя Ли, давно не виделись! Как вы снова здесь оказались?

— А это?.. Ваша вторая жена и дочь?

Ли Ню воскликнул:

— Не говори ерунды! Это моя сватья и невестка!

Ван Эрню ответил:

— Ах, простите! Я ошибся.

Цуй Инлань покраснела от смущения, но в глубине души ей хотелось, чтобы слова Ван Эрню оказались правдой.

— А где брат Ван? — спросил Ли Ню. — Почему его не видно?

Ван Эрню вздохнул и с грустью сказал:

— Увы, мой отец не прожил так долго, как вы. Он скончался два года назад.

Ли Ню тоже изобразил скорбь, посетовав на краткость жизни и на то, что, возможно, и ему осталось недолго. После обмена приветствиями Ли Ню разместил обеих женщин в своей прежней комнате, а сам занял комнату, где раньше жил Ли Гэн. Затем он принялся хлопотать по дому. Ли Сююнь была беременна, поэтому Цуй Инлань сама вызвалась помочь Ли Ню с уборкой. Они вдвоём тщательно прибирались в доме, словно пожилая супружеская пара. Ли Цзе никогда не помогал по хозяйству, и Цуй Инлань втайне радовалась, полюбив эту идиллию вдали от мира.

Они прожили в деревне некоторое время. Ли Сююнь, с её большим животом, часто ходила в дом Ван Эрню поиграть с детьми. Ли Ню и Цуй Инлань жили по принципу «мужчина пашет, женщина ткет», и их тайные чувства друг к другу крепли.

Однажды Цуй Инлань собирала персики в саду, а Ли Ню рядом подрезал ветви. Увидев, что вокруг никого нет, Цуй Инлань спросила Ли Ню о надписи «Ню и Лань едины сердцем» на том деревянном гребне. Ли Ню объяснил, что в имени его покойной жены тоже был иероглиф «Лань». Цуй Инлань спросила, почему он никогда раньше об этом не говорил. Ли Ню улыбнулся:

— Разве можно по своей инициативе говорить о таком сватье?

В комнате Цуй Инлань нашла одежду и украшения покойной жены Ли Ню. Среди них была шпилька, точь-в-точь такая же, какую Ли Ню подарил ей на Праздник Циси, только на этой тоже было выгравировано «Ню и Лань едины сердцем». Она поняла, что Ли Ню втайне видит в ней замену своей покойной жене. Под предлогом того, что привезла мало одежды, Цуй Инлань попросила разрешения носить одежду покойной жены Ли Ню. Он согласился, и Цуй Инлань обрадовалась ещё больше.

С тех пор Цуй Инлань каждый день носила одежду покойной жены Ли Ню и работала с ним в поле. Они жили душа в душу, как пожилые супруги, и никто им не мешал. Цуй Инлань почти забыла, кто она на самом деле.

Ли Сююнь больше не могла на это смотреть. Однажды она отвела Цуй Инлань в сторону и напомнила ей о необходимости соблюдать женскую добродетель. Цуй Инлань не желала слушать нравоучений от дочери и заявила, что она чиста и невинна. А если уж на то пошло, то и Ли Сююнь, целыми днями пропадающая в доме Ван Эрню, тоже может быть под подозрением.

Ли Сююнь вспылила:

— Я обсуждаю вопросы воспитания детей с женой Ван Эрню, Линъэр! Как я могу заводить с ним шашни у неё на глазах!

— Здесь действительно нельзя больше оставаться, — решительно добавила она. — Поехали домой!

Цуй Инлань словно очнулась ото сна. Несколько месяцев счастья заставили её забыть о существовании Ли Цзе, о днях, когда она одна обслуживала мужа, не помогавшего по дому, забыть, что жизнь в этой деревне не будет длиться вечно. Она заволновалась:

— Посевы в поле только что взошли, как можно просто так взять и уехать!

Ли Сююнь возразила:

— За посевами присмотрит свёкор. Домой вернёмся только мы вдвоём!

Цуй Инлань запротестовала:

— Как мы, две женщины, можем одни отправиться в путь домой! А если что-то случится?

Ли Сююнь предложила:

— Можно попросить Ван Эрню проводить нас. Заплатим ему немного серебра в благодарность! Мой срок родов приближается, я должна вернуться!

Цуй Инлань попыталась возразить:

— Разве Линъэр не здесь рожала? Ты тоже можешь родить здесь.

Но Ли Сююнь, ссылаясь на то, что Ли Гэн должен присутствовать при рождении ребёнка и другие причины, настаивала на возвращении домой. Как бы Цуй Инлань ни противилась, ей пришлось согласиться. В ту ночь она молча плакала и не сомкнула глаз.

На следующий день Цуй Инлань переоделась в свою одежду, но шпильку тайно заменила на ту, что принадлежала покойной жене Ли Ню. Ли Сююнь ничего не заметила. Вместе с Ван Эрню они отправились в обратный путь.

Ли Ню с мотыгой в руках стоял у околицы, провожая их взглядом. Отойдя недалеко, Цуй Инлань, убедившись, что Ли Сююнь и Ван Эрню не смотрят, обернулась и увидела, что Ли Ню всё ещё стоит на том же месте и смотрит им вслед. Слёзы хлынули у неё из глаз. Ли Сююнь встревоженно спросила, что случилось, втайне опасаясь, что мать передумала.

Цуй Инлань дорожила своей репутацией. В присутствии Ван Эрню она лишь сказала, что дома только что вылупились цыплята, и она боится, что свёкор не справится с уходом за ними, и они все погибнут. Она привязалась к цыплятам, вот ей и грустно.

Ли Сююнь успокоилась, услышав, что мать не сказала ничего неподобающего. Ван Эрню произнёс:

— Тётушка Цуй, вы преувеличиваете. Дядя Ли очень способный. А если и не справится, мы с Линъэр поможем. Когда вы вернётесь с внуком, уверяю вас, цыплята уже сами выведут цыплят, будут живы и здоровы!

Мысль о том, что в будущем она сможет вернуться в деревню под предлогом посещения внука, немного утешила Цуй Инлань. Они продолжили путь.

Паньгу вовсе не хотел обременять себя заботами о ребёнке, рождённом женой его воплощения. Когда Ли Сююнь была на полпути домой, он применил свои силы, и у неё начались преждевременные и тяжёлые роды.

Ли Сююнь покрылась холодным потом. Сжимая руку матери, она громко стонала, сожалея лишь о том, что выбрала именно этот день для возвращения. Ван Эрню отвернулся. Цуй Инлань увидела, что ребёнок идёт ножками вперёд, и тоже принялась причитать. Она не была повитухой, горячей воды под рукой не было — она была в отчаянии и совершенно беспомощна.