Глава 114. Раненый единорог

Генри Антони потратил несколько дней на то, чтобы обработать заявки на "усыновление", собранные у студентов, аккуратно сложил их в папку и записал напоминание в ежедневнике, чтобы не забыть в свободное время позвонить в приют из не очень-то и волшебного места. И Хогвартс, и Хогсмид, куда он часто наведывался, были слишком пропитаны магией, из-за чего большинство маггловских вещей выходило из строя — в том числе и крайне важный телефон.

Честно говоря, каждый раз, когда Генри вспоминал, что вход в Министерство Магии — это телефонная будка, ему это казалось довольно ироничным.

Открывая шкафчик, чтобы убрать папку, он заметил бутылку бренди. Генри внезапно вспомнил, что Том просил передать её Хагриду, когда он проходил мимо «Дырявого котла». Вот только вернувшись, Генри сразу же занялся уборкой комнаты, а потом и вовсе забыл.

Он выглянул в окно. Дни становились длиннее, на улице было ещё светло — самое время навестить друга. Поэтому, сунув бутылку в сумку — было бы не очень хорошо, если бы студенты её увидели, — Генри поспешил на выход. Оставалось надеяться, что ему повезёт и Хагрид окажется дома.

Размышляя о том, что Том поручил ему передать Хагриду , Генри на углу столкнулся с Профессором Квирреллом. С тех пор как Снейп начал заменять его, Генри видел его впервые.

— Профессор Квиррелл, как же я рад, что вы в порядке, — произнёс Генри, оглядывая его. — Полагаю, вы уже знаете, как студенты по вам соскучились?

Лицо у того было бледным, словно он перенёс тяжёлую болезнь, но все его многочисленные раны, о которых ходили слухи, явно зажили. Глаза навыкате смотрели из запавших глазниц, нервно бегая из стороны в сторону, лицо под огромным тюрбаном казалось ещё более измождённым. Генри даже начал опасаться, что тот сломает себе шею под тяжестью этого шарфа.

— А, — Профессор Квиррелл вздрогнул от его голоса и испуганно прижался к стене. — Ан… Ан… Профессор… Генри, очень рад… Рад вас видеть.

Казалось, его заикание усилилось. Генри внимательно посмотрел на него и нахмурился:

— Вы…

— Да, я… Мне нужно в ка… Кабинет. До с… Свидания, — поспешно пробормотал Профессор Квиррелл и бросился прочь, будто за ним гналось какое-то чудовище. Входя в свой кабинет, он чуть не споткнулся о порог.

Генри покачал головой и направился к хижине Хагрида. Его немного настораживало состояние Профессора Квиррелла - он вёл себя так, будто столкнулся с каким-то магическим существом, связанным с некромантией. И хотя Генри старался сдерживать свою магию, в тот момент, когда он увидел Квиррелла, она начала кричать ему в ухо что-то вроде «некромантия» или «проклятие».

…

Как и в прошлые разы, Хагрида не было дома.

Но на этот раз он взял с собой и Клыка. Генри стоял перед дверью безмолвной хижины, раздумывая, оставить ли бутылку на крыльце или забрать её с собой и написать Хагриду записку, чтобы договориться о встрече в другой раз. В каком-то смысле Хагрид стал для него таким же неуловимым, как и Дамблдор.

Внезапно позади него раздался собачий лай, а затем — громогласный голос:

— Генри!

Рубеус, ведя на поводке Клыка, вышел из Запретного леса. На плече у него висел лук, на поясе болтался колчан со стрелами, у бедра — нож, а свободной рукой он приветливо махал, направляясь к Генри. Клык радостно рванулся вперёд, натянув поводок, но Хагрид без труда удержал его.

— Что ты тут делаешь? — хрипло спросил он, с беспокойством глядя на Генри. — Тут с недавних пор неспокойно…

— Неспокойно? — переспросил Генри. — У твоей хижины? Что случилось, Хагрид?

— Не у моей хижины, — Хагрид покачал лохматой головой. — В Запретном лесу. Несколько дней назад кто-то ранил единорога.

— Сильно? — спросил Генри, протягивая Хагриду бутылку бренди из «Дырявого котла».

— Очень, — мрачно ответил тот. — Он потерял много крови. В Запретном лесу всё в крови. Сомневаюсь, что его вообще можно спасти… Они не подпускают меня близко, так что я даже не знаю, в каком он сейчас состоянии… О, бренди! Вот спасибо, как раз то, что нужно, — Хагрид открутил крышку и сделал большой глоток прямо из бутылки.

У Генри упало сердце. Он вспомнил то прекрасное и чистое создание, которое видел раньше, и вот теперь услышал о раненом единороге, который, скорее всего, был обречён.

— Ты знаешь, кто это сделал? — спросил Генри, следуя за Хагридом в хижину.

— Нет, — Хагрид с шумом опустился в кресло и принялся снимать оружие. Клык плюхнулся на подстилку и вытащил откуда-то из-под неё кусок ветчины неизвестной свежести. 

Генри подвинул Хагриду стул, на котором тот обычно сидел, и уселся напротив. 

— Я всех расспросил, но никто ничего не видел. Кентавры, конечно же, завели свою шарманку про звёзды и луну. Волки сказали, что это не они… Боже, как же бурно они среагировали. Кажется, я задел их волчью гордость, — Хагрид закатил штанину и осмотрел голень, на которой красовались два ряда неглубоких следов от зубов.

Хагрид ещё раз осмотрел ногу и опустил штанину.

— Я даже Арагога спрашивал, но он тоже никого не видел. Но кто бы это ни сделал, это существо очень подлое.

— Почему ты так решил? — удивился Генри. Он знал, что единороги обладают могущественной магией и их очень сложно ранить, поэтому представил себе какое-то опасное и сильное магическое существо. Он никак не ожидал, что Хагрид первым делом назовёт это существо подлым.

— Потому что оно выбрало самого слабого единорога и теперь скрывается, — сердито ответил Хагрид. — Генри, помнишь, как мы в тот раз… А, нет, ты же не видел. В общем, когда мы ходили в Запретный лес к Арагогу, то на обратном пути встретили братьев Уизли, которые гнались за единорогом вглубь леса…

— Помню, — кивнул Генри.

— Тогда одна единорожиха должна была вот-вот ожеребиться, поэтому все единороги собрались вместе. У них это так принято. Единороги наиболее уязвимы во время родов. Ну, относительно уязвимы, конечно же… — Хагрид достал две кружки, налил Генри и, наполнив свою до краёв, залпом выпил половину. — В общем, Профессор Кёттлберн рассказал мне, что в такие моменты они собираются вместе, чтобы защитить роженицу и стать свидетелями появления новой жизни. Но хотя роды — это и есть самый опасный период, сразу после них единорожиха всё равно немного слабее, чем обычно…

— Ты хочешь сказать…

— Именно, — громыхнул Хагрид так, что у Генри заболели барабанные перепонки. — Раненной оказалась та самая единорожиха.