Глава 13 (Часть 2)

Фу Юэлянь совершенно его не слушала, продолжая крепко держать руку Се Цинцзя. Кажется, Бо Иян слишком сильно сжал её руку, причинив боль, и она с ненавистью выкрикнула: — Выродок!

От этого крика и Се Цинцзя, и Бо Иян замерли. Затем Се Цинцзя увидел, как лицо Бо Ияна заметно помрачнело. Он холодно сказал: — Фу Юэлянь, что за чушь ты несёшь!

Фу Юэлянь испугалась его мрачного вида и поспешно спряталась за Се Цинцзя. Тому ничего не оставалось, как попытаться её успокоить, похлопывая по плечу и мягко говоря: — Тётя, не могли бы вы немного ослабить хватку? Мне немного больно.

Фу Юэлянь моргнула, глядя на него.

Се Цинцзя указал пальцем на её руку, сжимавшую его запястье, и очень мягко попросил: — Немного ослабьте.

Фу Юэлянь помедлила мгновение и наконец медленно разжала пальцы. Бо Иян бросил взгляд — на руке Се Цинцзя остались пять кровавых следов от ногтей.

Бо Иян нахмурился: — Слишком сильно.

— Ничего, — храбрился Се Цинцзя. — Не больно.

На мгновение воцарилась тишина. Се Цинцзя почему-то немного испугался молчавшего Бо Ияна и, поднявшись, тихо сказал: — Тогда… я пойду?

Не успел он сделать и шага, как Бо Иян сказал: — Сядь.

Он усадил Се Цинцзя на диван, принёс небольшую аптечку и начал обрабатывать ему рану.

Первым делом — дезинфекция спиртом. Се Цинцзя чуть не вскрикнул от резкой боли. Он больше всего боялся такой внезапной боли, слёзы уже подступали к глазам, но он стиснул зубы и сдержался.

Бо Иян взглянул на него и стал действовать немного мягче. Он, видимо, был очень опытным и быстро и ловко всё перевязал. К концу процедуры Се Цинцзя уже не чувствовал сильной боли.

Только когда рана была обработана, Се Цинцзя заметил, что всё это время Бо Иян стоял на одном колене на ковре. Он поджал губы, чувствуя себя немного неловко.

Во время обработки раны Фу Юэлянь была на удивление тихой. Она сидела на корточках в стороне, её глаза быстро бегали туда-сюда, наблюдая за ними обоими, как любопытный ребёнок.

— Не мочи рану пару дней. Пластырь меняй почаще, чтобы не было инфекции, — закончив наставления, Бо Иян поднялся. — Останешься на ужин?

— … — Се Цинцзя колебался, не зная, что ответить, но Фу Юэлянь уже радостно захлопала в ладоши: — Хорошо!

Се Цинцзя ничего не оставалось, как неохотно кивнуть.

Зажглась тусклая лампа. Фу Юэлянь смотрела телевизор снаружи, а Се Цинцзя и Бо Иян готовили на кухне.

Кухня была очень маленькой. Одному высокому парню там было в самый раз, но вдвоём уже тесновато.

Се Цинцзя дома никогда не готовил. Сейчас он с любопытством наблюдал, как Бо Иян режет овощи, и ему не терпелось попробовать самому, но Бо Иян его остановил.

— У тебя рана на руке. Не хватало ещё к старой травме добавить новую, — сказал Бо Иян.

Он, казалось, привык к домашним делам, его движения были ловкими и умелыми. Широкоплечий, с узкой талией, в фартуке, он выглядел очень привлекательно. Длинные ресницы отбрасывали тень на прямой нос, профиль был чётким и ясным. Когда он не улыбался, то казался отстранённым и холодным, но почему-то именно таким он и должен был быть.

Се Цинцзя постоял рядом, послушно наблюдая некоторое время, затем неуверенно сказал: — Бо Иян…

— Ты ведь не сердишься? — с тревогой спросил он.

Движения Бо Ияна замерли. Он повернул голову к Се Цинцзя: — Почему ты думаешь, что я буду сердиться?

— Я пришёл к тебе домой без твоего разрешения… — Се Цинцзя беспокойно сжал пальцы. — И мне показалось, ты был не очень рад меня видеть.

Действительно, не рад.

Бо Иян никогда не думал, что Фу Юэлянь встретится с Се Цинцзя, и тем более не знал, как они отреагируют друг на друга.

Если бы Фу Юэлянь в своём безумном состоянии выкрикнула имя Се Вэйхуа перед Се Цинцзя… Бо Иян не знал, что бы произошло потом.

Ему не нравилась неопределённость, не нравилась нестабильность. А сейчас связь между Фу Юэлянь и Се Вэйхуа стала скрытой бомбой между ним и Се Цинцзя. Малейшая неосторожность — и она взорвётся, а последствия будут непредсказуемыми.

Бо Иян почувствовал смутное раздражение. Он крепче сжал нож и, повернувшись к Се Цинцзя, сказал: — Я просто не хотел, чтобы ты знал, что у меня психически нездоровая мать.

«Это понятно», — подумал Се Цинцзя. У такого человека, как Бо Иян, самолюбие наверняка было невероятно сильным. К тому же, раньше он тоже был молодым господином из богатой семьи. Теперь, когда семья разорилась, отец умер, а мать сошла с ума, контраст, должно быть, огромен. Поэтому вполне нормально, что ему психологически трудно это принять.

— Я не считаю тётю ненормальной. Мне кажется, она очень милая, — осторожно сказал Се Цинцзя, подбирая слова и тон. — Если тебе это важно, я сохраню твой секрет, никому не расскажу.

Говоря это, он поднял руку и сделал жест, словно застёгивая молнию на рту.

— Поверь мне, хорошо?

Бо Иян некоторое время пристально смотрел на него, затем опустил ресницы, погрузившись в свои мысли.

Се Цинцзя, теребя край одежды, медленно подошёл и положил ладонь на талию Бо Ияна.

Ресницы Бо Ияна дрогнули, но он не пошевелился, лишь спросил: — Что ты хочешь сделать?

Кадык Се Цинцзя дёрнулся. Он тихо ответил: — Я хочу тебя обнять.

Длинные пальцы переплелись, обнимая стройную талию Бо Ияна. Се Цинцзя прикрыл глаза, прижавшись лбом к его плечу. Его сияющее бледное лицо выглядело невероятно послушным. Длинные, тонкие, загнутые ресницы отбрасывали тень на нефритовую кожу, напоминая Бо Ияну изысканную и дорогую цзяннаньскую вышивку — хрупкую и трогательную.

Казалось, он полностью полагался на него.

«Почему?» — подумал Бо Иян. «Потому что увидел его жалкое положение, сочувствует ему, жалеет его?»

Жаль только, что сочувствие и жалость других — это последнее, что ему нужно.

Тем более что его нынешнее положение было создано руками отца этого человека.

От этого сочувствие казалось ещё более ироничным.

Большая рука скользнула с талии Се Цинцзя вверх и медленно легла на его затылок.

В глубине глаз Бо Ияна мерцал тусклый жёлтый свет, выражение лица было неразличимым, но слова, слетевшие с его губ, были пропитаны мёдом и медленно проникали в сердце Се Цинцзя.

— Цзяцзя, — он звал его, как самого близкого возлюбленного, тихо шепча. — Спасибо тебе.