Глава 4 (Часть 2)

Им хотелось видеть ее смущение, ее растерянность, ее истерический плач!

Потому что издеваться толпой над одним — это так приятно!

Темная сторона человеческой натуры глубоко укоренилась в некоторых людях. Им нравится смотреть, как разрушается что-то прекрасное, а затем, свысока, испытывать странное чувство удовлетворения, смешанное с жалостью.

Сидевшая справа Тянь Сяотянь бросила взгляд на Сун Шиинь и продолжила полировать свои изящные ногти пилочкой-бафом.

На парте Тянь Сяотянь стоял пустой флакончик из-под красных чернил, словно нарочно выставленный напоказ Сун Шиинь.

Староста класса Чжоу Ли, сидевшая наискосок впереди, обернулась к Сун Шиинь. Она нахмурилась, на ее лице отразилось легкое беспокойство. В руках она держала упаковку салфеток и, казалось, хотела помочь.

Но ее соседка по парте Цю Цзин тут же остановила ее, посмотрела на Сун Шиинь, сидевшую позади них по диагонали, затем на Чжоу Ли и решительно покачала головой.

Это означало: не лезь не в свое дело, а то наживешь неприятностей.

Никто не помог Сун Шиинь.

В такой атмосфере, если бы кто-то осмелился помочь, его бы сочли предателем, таким же, как Сун Шиинь, и подвергли бы всеобщему осуждению.

Стремление к выгоде и избегание вреда — инстинкт, присущий живым существам.

— Что с тобой? Чего копаешься, садиться будешь или нет?

Ло Сяньгуй, классный руководитель предпенсионного возраста, всегда был любезен с учениками с твердым характером, но с мягкими и покладистыми вел себя совершенно иначе.

Он считал, что в любом случае нужно демонстрировать свой учительский авторитет. Если он не может справиться с ними, то уж с тобой-то точно справится.

И вот, в прохладный апрельский день, Сун Шиинь сняла куртку и подстелила ее на стул, залитый красными чернилами.

В тот же миг весь класс разразился торжествующими криками, похожими на рев животных.

Слезы катились градом, их невозможно было вытереть.

В этом классе у каждого был сосед по парте, каждый принадлежал к какой-то своей небольшой группе.

Сун Шиинь посмотрела на пустое место рядом с собой. Оно было таким огромным, словно от ее тела оторвали кусок.

Ей тоже хотелось иметь соседа по парте, хотелось, чтобы кто-то был на ее стороне.

Внезапно в ее мыслях возник образ золотоволосого юноши. Ей стало интересно, что он сейчас делает.

Он тоже ученик?

Студент?

Или выпускник?

Каждый день в школе был мучительным, но Сун Шиинь приходилось ходить. Ей нужно было учиться, нужен был аттестат как трамплин в будущее.

Но она часто думала: можно ли действительно чему-то научиться в Сорок Седьмой школе?

-

Только что прошел весенний дождь, асфальтовая дорога была мокрой.

Заткнув уши наушниками, Сун Шиинь спешила из школы в круглосуточный магазин, где подрабатывала после уроков.

Сине-белая школьная куртка была испачкана большими пятнами красных чернил, которые, скорее всего, не отстираются. Но это было лучше, чем испачкать брюки.

В наушниках по-прежнему играл кавер Чжай Жи на песню «Hey Jude».

And anytime you feel the pain, hey Jude, refrain

Каждый раз, когда тебе больно, Джуд, сдерживайся.

Don’t carry the world upon your shoulders.

Но не пытайся взвалить весь мир на свои хрупкие плечи.

Ей нравился голос юноши, чистый, как дистиллированная вода, и в то же время страстный, как газировка. Чжай Жи был одним из ее любимых певцов.

Ей невольно захотелось подпеть, но она сдержалась.

Петь в наушниках получается некрасиво, и она не хотела, чтобы кто-то слышал ее пение.

Некоторые «монстры», даже если ты покинешь их логово, будут преследовать тебя, как призраки, и даже звать своих друзей, навлекая на тебя новых «монстров».

— Это та самая красотка, о которой ты говорил? — пара маслянистых глаз скользнула по ней, оценивая. — Действительно красивая, и выглядит доступной.

Когда она свернула в переулок, двое парней внезапно ускорились, догнали ее сзади и преградили путь.

Одного из них она знала — это был ее одноклассник из девятого класса, Чжао Чжожуо, один из приспешников Лю Минхао.

Другой парень был незнаком, не похож на ученика Сорок Седьмой школы.

В любом случае, оба были уличными хулиганами.

Чжао Чжожуо кивнул тому парню.

— Да, это она.

— В субботу я тебе писал, почему не ответила?

Ах, так это ты отправил то сообщение с запросом на добавление в друзья.

Сун Шиинь молчала, ей было очень страшно.

— Пошли, выпьешь со мной?

Сун Шиинь по-прежнему молчала, лишь непрерывно качала головой.

— Я тебе честь оказываю, приглашаю, а ты нос воротишь! Не ценишь доброту!

Услышав это, Чжао Чжожуо рассмеялся.

— Братец Хао в свое время тоже ей честь оказывал, и что? Тоже была неблагодарной. Тебе нужно ее как следует проучить.

Сун Шиинь бросилась бежать, но разве она могла убежать от двух молодых и сильных парней?

Ее схватили за волосы. Мужская хватка была очень сильной, ее красивое лицо исказилось от боли.

— Пошли! Неужели я не могу тебя заставить?

В этот момент сердце Сун Шиинь наполнилось отчаянием, словно она погрузилась на дно безмолвного моря, куда не проникал ни один лучик света.

Когда Чжао Чжожуо, таща Сун Шиинь за волосы, свернул в другой переулок, он столкнулся с кем-то.

Парень, золотистые волосы, одет во все черное, за спиной гитара, ростом на полголовы выше него.

Чжао Чжожуо стало немного не по себе, но именно в такие моменты нельзя было показывать слабость. Он сглотнул и прокричал:

— Эй, братан, дай пройти.

Чэнь Яо лениво приподнял веки, с презрением окинул взглядом Чжао Чжожуо и стоявшего рядом с ним парня, а затем посмотрел на Сун Шиинь.

— Тебя обижают? — голос юноши был холодным, безэмоциональным.

— Ты кто такой? — заорал парень рядом с Чжао Чжожуо.

Но Чэнь Яо проигнорировал этот вызывающий крик. Он подошел к Сун Шиинь и небрежно сказал:

— Попроси меня о помощи, и я помогу.

— А если будешь молчать, — он посмотрел вглубь темного переулка, — то терпи.