Глава 47. Что я буду делать после Гаокао?

Глава 47. Что я буду делать после Гаокао?

Третьего июня в школе начались каникулы, а седьмого июня стартовал Гаокао. Между этими датами было три дня на самостоятельную подготовку.

Как правило, четвёртого или пятого числа все отправлялись «разведать обстановку» — осмотреть место проведения экзамена и маршрут, чтобы чувствовать себя увереннее.

Четвёртого июня Чэнь Чжао и Хуан Байхань сначала отправились в 116-й кабинет в школе «Гуанъя», а затем на автобусе доехали до 177-го кабинета в провинциальной экспериментальной школе.

Двери кабинетов были заперты, но через окна было видно, что на правом верхнем углу каждой парты уже наклеены карточки с данными экзаменуемых.

Они осмотрели оба места, а на часах было всего лишь два часа дня. Хуан Байханю хотелось и вернуться домой готовиться, и в то же время он понимал, что сейчас от подготовки уже мало толку. Но если не готовиться, на душе становилось тревожно.

Поэтому он спросил у Чэнь Чжао, есть ли способ «не готовиться и при этом не тревожиться».

Чэнь Чжао подумал и ответил:

— Есть.

Через полчаса Чэнь Чжао и Хуан Байхань стояли у подножия горы Байюнь.

Гора Байюнь была невысокой, но носила громкие титулы «Первая красавица Янчэна» и «Первая вершина Юга». Здесь находились и так называемые «восемь видов Янчэна»: водопад Пуцзянь, вечерний вид с Байюня, возвращение монаха из Цзинтая…

Впрочем, Чэнь Чжао всегда считал, что все эти громкие эпитеты были лишь для того, чтобы скрыть тот неловкий факт, что в провинции Гуандун нет по-настоящему великих гор и рек.

Будь здесь своя гора Тайшань, Хуаншань, Хуашань или Эмэйшань, зачем бы понадобилось столько шумихи.

Хуан Байхань посмотрел на кассы у входа на гору и согласно кивнул:

— Да, взобраться на гору, пропотеть — это и вправду поможет на время забыть о тревоге.

Чэнь Чжао странно посмотрел на друга:

— Кто тебе сказал, что мы идём на гору?

— А разве нет? — подумал Хуан Байхань. Раз уж они сюда пришли, то что ещё делать, как не подниматься?

Чэнь Чжао ничего не ответил, а просто повёл его по горной тропе. Вскоре они подошли к храму, в котором было довольно многолюдно.

— Заходи, помолись, — кивнул Чэнь Чжао. — Помолишься — и сразу обретёшь душевное спокойствие, перестанешь тревожиться.

— А? — Хуан Байхань опешил. — Это как-то нехорошо. Это же феодальные предрассудки. К тому же, мы в школьной форме.

— Никто на тебя и не посмотрит, — бросил Чэнь Чжао и первым вошёл в храм.

Хуан Байхань немного поколебался, но всё же последовал за ним. И тут он внезапно обнаружил, что как минимум семьдесят процентов посетителей храма — выпускники.

Среди них было немало учеников из лучших школ, таких как «Хуафу», «Шэнши», «Гуанъя» и, конечно, их родной «Чжисинь».

«Похоже, все пришли в последнюю минуту возносить молитвы», — подумал Хуан Байхань. Но в окружении такого количества «соратников» он с чистой совестью зажёг благовония вместе с Чэнь Чжао.

Некоторые особо усердные ученики даже вставали на колени и кланялись, бормоча: «Прошу, Бодхисаттва, помоги мне поступить в Гуангун, прошу, Бодхисаттва, помоги мне поступить в Гуангун…»

«Гуангун» — это Гуандунский технологический университет. Для Большого Хуана поступить в этот вуз было так же просто, как решить тест по математике, не трогая сложные задачи. А кто-то, оказывается, ради этого молил богов.

Но, увидев, что между учёбой и саморазвитием сверстники выбрали воскурение благовоний, Хуан Байхань сразу повеселел.

Когда они вышли из храма, Чэнь Чжао с улыбкой спросил:

— Ну как, помолился и почувствовал, что теперь тебя кто-то оберегает?

— Да нет, такого нет, — честно и простодушно ответил Большой Хуан. — Но я и правда перестал тревожиться. А ты нервничаешь?

— Я? — Чэнь Чжао усмехнулся. Он был спокоен. Последний раз, когда он чувствовал что-то похожее на волнение, был, пожалуй, во время тех двух недель, когда ждал официального объявления о своём назначении на должность заместителя начальника отдела.

Пятого и шестого числа Чэнь Чжао провёл дома за книгами, изредка решая тесты, чтобы поддерживать форму.

Мао Сяоцинь тоже взяла отпуск. Каждый день она готовила сыну что-нибудь новенькое и вкусное, а в остальное время старалась его не беспокоить.

Старина Чэнь вёл себя так же. Родители разговаривали шёпотом и даже на цыпочках ходили по дому, боясь что-то сделать или сказать не так и помешать ребёнку.

Эти два дня были, пожалуй, тем временем, когда родители вели себя «послушнее» всего.

Вероятно, до 28 июня, дня объявления результатов, их отношение не изменится.

Но после объявления, если ребёнок завалит экзамен, всё, чем он наслаждался ранее, придётся немедленно вернуть.

Повторять ли курс или идти в вуз по остаточному принципу — в любом случае целое лето придётся провести с чувством вины перед родителями.

А если сдал хорошо, то поздравляем: ты теперь «уважаемый будущий первокурсник», и можно просить у родителей «обязательный набор студента» — компьютер, телефон и MP3-плеер.

Вечером 6 июня. До Гаокао оставалось двенадцать часов.

Чэнь Чжао снова проверил удостоверение личности, пропуск на экзамен, электронные часы, карандаши 2B, запасные ручки… всё, что нужно.

Около десяти часов вечера Мао Сяоцинь пришла и проверила всё ещё раз, а затем велела Чэнь Чжао идти в душ, приготовив для него удобную старую одежду.

На важные экзамены лучше не надевать ничего нового — это и вправду может повлиять на результат.

Когда Чэнь Чжао лёг в постель, он слышал сквозь щель в двери, что родители ходят бесшумно и говорят, изо всех сил понизив голос.

Чэнь Чжао понимающе улыбнулся и под ровное дыхание медленно погрузился в сон.

На следующий день, 7 июня, первый день Гаокао.

В семь утра Чэнь Чжао проснулся сам, бодрый и свежий. Мать уже приготовила завтрак и надела новое ципао.

Это была дань традиции — чтобы сын с успехом начал свой путь.

Чэнь Пэйсун тоже не спешил утром в офис. Он ещё раз проверил все экзаменационные принадлежности, налил в термос Чэнь Чжао тёплой воды и вместе с женой терпеливо ждал сына.

Когда Чэнь Чжао позавтракал, они втроём вышли и направились к станции метро. В такое время лучше было не брать такси и не ехать на своей машине — велик был риск застрять в пробке.

Около восьми утра они прибыли к воротам провинциальной экспериментальной школы. Вокруг было полно выпускников с конспектами в руках. Матери, пришедшие проводить детей, почти все были в ципао. Повсюду стояли машины скорой помощи, пожарные и полиция.

Через несколько шагов перед ними выросли две большие таблички:

Родителям дальше проход запрещён!

Подавать звуковые сигналы запрещено!

Это означало, что родители могли проводить его только до этого места. Чэнь Чжао попрощался с ними и один вошёл в ворота школы.

— Сынок! — не сдержалась Мао Сяоцинь и, привстав на цыпочки, крикнула ему вслед: — Будь спокоен и собран! Папа и мама в тебя верят!

Чэнь Чжао обернулся, помахал рукой и вскоре растворился в потоке выпускников.

Подойдя к 177-му кабинету и пройдя проверку металлоискателем, Чэнь Чжао наконец сел на своё место.

Он проверил, совпадает ли информация на карточке на его парте с его собственной, и стал слушать инструкции по громкой связи. Вскоре принесли полностью запечатанные экзаменационные материалы. Двое наблюдателей, напоминая о правилах, ждали сигнала, чтобы вскрыть конверты.

Первый экзамен — китайский язык, с 9:00 до 11:30.

Дзинь-дзинь-дзинь!

Когда раздался звонок, наблюдатели сорвали печати с конвертов. По классу пробежал лёгкий шорох — атмосфера изменилась из-за всеобщего напряжения.

Все понимали: десять лет усердной учёбы — ради одного этого дня!

Когда прозвенел второй звонок, наблюдатели начали раздавать работы.

Бумага на Гаокао была плотнее, чем на обычных контрольных, почти как книжные страницы, очень приятная на ощупь.

Получив работу, Чэнь Чжао первым делом посмотрел на тему сочинения:

«Всё сущее продолжается в передаче, человечество живёт и развивается в передаче. Можно передать навыки и опыт, можно передать мысли и чувства… Пожалуйста, напишите сочинение на тему «Передача» объёмом не менее 800 иероглифов».

Затем, отвечая на предыдущие вопросы, Чэнь Чжао начал мысленно выстраивать план сочинения и анализировать, с какого ракурса лучше подойти к теме, чтобы получить высокий балл.

Вернувшись на семнадцать лет назад, Чэнь Чжао, конечно, не помнил точную тему сочинения на том Гаокао. Прошло слишком много времени, а он не работал в сфере образования. Так что это задание было для него новым.

Но Чэнь Чжао знал, что хорошее сочинение должно отражать дух времени, а реализм — это вечная историческая миссия Гаокао.

Самой горячей темой сейчас, без сомнения, были Олимпийские игры 2008 года. Поэтому основной идеей его сочинения стала передача китайской цивилизации всему миру через олимпийский дух.

Он свободно написал около 900 иероглифов и с удовлетворением поставил точку.

Минут через десять прозвенел звонок, сигнализирующий об окончании экзамена. Чэнь Чжао, уже всё проверивший, позволил наблюдателям забрать его бланк ответов и работу.

Выйдя из школы, он увидел, что родителей уже нет. Он сам их об этом попросил: провожать можно, но ждать — не нужно, чтобы не создавать ему лишнего давления.

На самом деле, Чэнь Чжао просто было жаль родителей, стоявших под палящим солнцем.

Он сел на автобус и поехал домой. Мао Сяоцинь уже приготовила обед. В этот момент, хоть она и сама очень нервничала, она не задала ни единого вопроса в духе «Ну как, сдал?».

Когда в обед вернулся старина Чэнь, они втроём пообедали в тёплой и дружеской атмосфере, как обычно.

После обеда Чэнь Чжао один отправился на следующий экзамен.

После двух часов математики лица более чем половины выпускников были мрачными.

Одна девушка, собирая вещи, даже вытирала слёзы тыльной стороной ладони.

Лицо Чэнь Чжао было спокойным. Ему показалось, что всё прошло нормально.

8 июня.

С 9:00 до 11:00 — физика.

С 15:00 до 17:00 — английский.

Чэнь Чжао показалось, что физика была довольно сложной, но это было ожидаемо. К тому же, если даже ему было трудно, то другим ученикам, должно быть, было ещё труднее.

Английский…

Ну почему Цинь Шихуанди в своё время не смог завоевать весь мир?

9 июня.

С 9:00 до 11:00 — химия.

Закончив решать тест по химии и проверив бланк ответов, Чэнь Чжао обнаружил, что до сдачи работ остаётся ещё пять минут.

Он ещё раз перепроверил два задания, в которых сомневался, и дождался звонка. По громкой связи объявили:

«Просьба ко всем экзаменуемым сложить на парте по порядку: сверху бланк ответов, под ним — экзаменационная работа, в самом низу — черновик. После этого оставайтесь на своих местах. Покинуть аудиторию можно будет только после того, как наблюдатель проверит ваши материалы…»

— Фух… — Чэнь Чжао глубоко выдохнул и медленно закрыл колпачок ручки, словно воин, который, сразив последнего врага, в лучах заходящего солнца вкладывает меч в ножны.

Гаокао наконец-то закончился!

Выходя из школы, Чэнь Чжао чувствовал себя очень спокойно, но в то же время ощущал какую-то необъяснимую пустоту. Многие ученики вокруг, казалось, испытывали то же самое.

Непонятно, те выпускники, что на видео с криками выбегают из школы, — они это по-настоящему или играют?

Вернувшись домой, Мао Тайхоу, как и прежде, ничего не спрашивала, а отправила Чэнь Чжао отдыхать.

Чэнь Чжао полежал немного на кровати и понял, что сна ни в одном глазу.

Это было похоже на то, как играть в телефон — интереснее всего, когда делаешь это тайком.

Оказывается, и сон слаще всего тогда, когда его не хватает.

Но, подумав о телефоне, Чэнь Чжао вдруг вскочил с кровати, подошёл к старине Чэню и Мао Тайхоу и сказал:

— Пап, мам, компьютер и телефон можно купить попозже, и MP3-плеер мне не нужен. Но я бы хотел сначала сдать на права.