Шум стих, и Хуанчэн снова погрузился в тишину.
Ночь была глубокой, луна ярко светила. Несмотря на усталость после долгого дня, Су Цзинъя не могла заснуть. Закончив с вечерними процедурами, она надела шелковую ночную рубашку и села на эркере, обхватив колени руками.
В спальне царила атмосфера праздника.
Роскошная двуспальная кровать была застелена ярко-красным постельным бельем, символизирующим счастье. На красных одеялах, простынях и подушках золотыми нитями был вышит семейный герб Хуанфу.
Но то, что должно было быть праздничным и радостным, в приглушенном свете оранжевой лампы выглядело холодным и одиноким.
Су Цзинъя сидела спиной к свету. Призрачный свет, падая на ее хрупкую фигуру, словно обрамлял ее в печальную золотую рамку. Она не отрываясь смотрела в окно. Длинные волосы, подобные гладкому атласу, струились по ее изящным плечам. Свет, проходя сквозь них, то мерк, то разгорался, скрывая ее фарфорово-бледное лицо.
Когда она уже смирилась с тем, что проведет ночь в холодной спальне в одиночестве до самого рассвета, вернулся Хуанфу Юй. Правда, его принесли.
— Госпожа, господин слишком много выпил… — Дворецкий, руководивший телохранителями, которые несли Хуанфу Юя наверх, вытирал пот со лба рукавом. Заметив усталость на лице Су Цзинъя, он поспешно добавил: — Госпожа, вы устали после такого дня. Лучше отдохните. Я распоряжусь, чтобы слуги позаботились о господине!
Дворецкий жестом приказал телохранителям отнести Хуанфу Юя в гостевую комнату. Хотя господин и не любил свою жену, но она носила его наследника, и ее положение в семье Хуанфу резко возвысилось. Хуанфу Бэнь ее очень ценил. Если бы с ребенком что-то случилось, им всем пришлось бы несладко.
— Подождите! — Су Цзинъя поспешно спрыгнула с эркера. — Я сама позабочусь о нем. Положите его на кровать, осторожно!
Телохранители бережно уложили Хуанфу Юя на кровать.
Су Цзинъя с болью в сердце смотрела на измученное лицо Хуанфу Юя.
— Что случилось? — спросила она, повернувшись к дворецкому.
— Охрана нашла господина в ночном клубе. Он был совершенно пьян, — тут же ответил дворецкий.
— Понятно. Вы можете идти отдыхать. Спасибо вам, — с благодарностью сказала Цзинъя.
Когда дворецкий и четверо телохранителей ушли, Цзинъя заметила, что красивые брови Хуанфу Юя нахмурены, словно он испытывает сильную боль. Она быстро принесла из ванной горячую воду и полотенце, опустилась на колени рядом с кроватью и стала осторожно обтирать его. Затем сбегала вниз и сама приготовила на кухне отрезвляющий суп, который по ложечке влила ему в рот.
Но Хуанфу Юй выпил слишком много, и, едва проглотив суп, тут же склонился над кроватью и его вырвало.
Глядя, как его рвет, Цзинъя почувствовала, как сердце сжимается от боли. Она быстро забралась на кровать, стала гладить его по спине и с тревогой прошептала: — Хуаньхуань, тебе очень плохо? Зачем ты столько выпил, глупый?
Заметив, что одежда Хуанфу Юя испачкана, Су Цзинъя хотела спрыгнуть с кровати и найти ему чистую рубашку, но не успела она повернуться, как сильная рука схватила ее за запястье.
— Леле, я вернусь за тобой… обязательно вернусь… Леле… не уходи… не прогоняй меня… — раздался низкий хриплый голос.
Слова Хуанфу Юя, сказанные во сне, затронули самые чувствительные струны в ее душе. Стоя у кровати, Су Цзинъя со слезами на глазах прошептала: — Я знаю… Я всегда знала… Поэтому Леле вернулась к тебе…
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|