— Девица! Вижу кто-то в вашем доме благословлён Тремя Чистейшими!* Он избежал беды, но так и не сходил в храм возжечь благовония в благодарность. Теперь может ждать кара небес! — крикнул вдогонку старый даос.
— Откуда взялся этот шарлатан?! В моём доме, кроме меня, никого не осталось — не страшусь твоих проклятий! — Гуюй сверкнула на него глазами и уже собиралась откинуть занавес кареты, как вдруг замерла.
— Неужели только ты?.. Девица, подумай хорошенько…
— Беда! — Гуюй вдруг вспомнила что-то, стремительно вскочила в карету и крикнула кучеру — Быстрее, в усадьбу, без промедления!
На следующее утро, на окраине столицы.
Небо только начинало светлеть, утренний холодный туман ещё не рассеялся. Трясясь в карете Цзян Чжии пыталась дремать на узкой лежанке.
Вчера, когда Гуюй вернулась и передала слова старого даоса, она вспомнила — после снятия порчи так и не пожертвовала масло для лампад в храме Тайцин. Если вдуматься, она действительно немного пренебрегла Тремя Чистыми...
Но неужели за это стоит ждать божественной кары?
Размышляя об этом, Цзян Чжии потеряла интерес к веселью. Вечером, от нечего делать, она снова достала книгу «История Ии» и, скрепя сердце, наблюдала за персонажем «Шэнь Юаньцэ». После чего внимательно изучила, что героиня сделала после гадания в храме.
Закрыв книгу, она решила последовать примеру героев и на рассвете отправиться в храм Тайцин, чтобы должным образом исполнить обряд.
Однако в последнее время она привыкла спать до полудня. Неожиданное пробуждение на рассвете далось тяжело, и она заснула, едва оказавшись в карете.
Цзинчжэ, увидев, как её госпожа на лежанке крепко сжимает брови, а лоб покрылся испариной — явно от дурного сна, — приготовила влажное полотенце и подошла.
Не успела она промокнуть лоб, как Цзян Чжии внезапно широко раскрыла глаза:
— ...Брат Цэ!
«???»
Цзинчжэ вздрогнула, собираясь спросить, не кошмар ли приснился госпоже, но та заговорила первой
— Что? ... Какой брат?!
Цзян Чжии сделала несколько прерывистых вдохов, уставившись в потолок кареты, беспомощно моргнула — и резко поднялась.
— Госпожа?
— Где я... — ошеломлённо огляделась Цзян Чжии.
— На пути в храм Тайцин, ваша светлость. Вам... приснился молодой генерал Шэнь?
Выражение лица Цзян Чжии медленно менялось от растерянности к шоку, затем к недоверию и, наконец, к отвращению:
— ...Что я сейчас кричала?
— Вы крикнули "Брат Цэ"...
Цзян Чжии резко подняла руку, жестом останавливая её, глубоко вдохнула и ткнула пальцем в сторону чашки.
Цзинчжэ поспешно подала чай.
Цзян Чжии взяла его и начала... полоскать рот.
— Сплевывайте! Сплевывайте! Сплевывайте!
Всё из-за этой проклятой героини из книги — Ии, чья история, до боли повторяет её собственную, с главным героем, списанным с Шэнь Юаньцэ! Она перечитала её столько раз, что мозг начал воспринимать её как правду. Во сне она стала Ии из книжки, мысли которой были заняты только её возлюбленным. Она беспрестанно звала: «Брат Це» и сыпала приторными речами.
Во сне она три года с горечью ждала возлюбленного с границы. А когда он вернулся, то не узнал её, как будто забыл о ней…
Цзян Чжии подняла руку и с изумлением коснулась влажных ресниц. Боль и отчаяние от предательства во сне казались такими реальными — сцены в точности повторяли день, когда она видела триумфальное возвращение Шэнь Юаньцэ из чайного домика.
Размышляя об этом, она с ужасом осознала, что уже не может отличить сон от яви…
Цзян Чжии тряхнула головой, пытаясь избавиться от головокружения, и прервала поток мыслей:
— Когда я закончила читать вчера, куда ты положила книгу?
— Побоявшись, что она может навлечь неприятности, я убрала её в шкаф с книгами.
— Сожги её, как только вернёмся. Дотла. Чтобы ни крошки не осталось!
— Исполню.
Цзян Чжии потерла виски, чувствуя головокружение, и откинулась на подушку:
— Где мы сейчас?
— До храма Тайцин ещё далеко…
Не успели слова Цзинчжэ затихнуть, как раздался пронзительный конский рёв. Карета резко остановилась, и Цзян Чжии с криком полетела вперёд. Цзинчжэ едва успела её подхватить
— Что случилось?!
— Верёвка! Ловушка! Бандиты! Защищайте карету!
Снаружи зазвенели мечи, началась неразбериха.
— ...Под самым носом у императора, в пригороде — откуда тут бандиты?! — Цзинчжэ через щель в занавеске увидела, как бандиты с большими ножами окружают карету.
Внутри кареты всё разлетелось в разные стороны. Цзян Чжии, тяжело дыша, всё ещё не могла прийти в себя.
Раздался глухой удар — огромный тесак вонзился в колесо. Карета накренилась.
— Ай!
Цзян Чжии отбросило к стенке кареты, и она с глухим стуком сильно ударилась об нее головой.
— Госпожа, мы не можем оставаться в карете. Надо выбираться!
Мир перед глазами плыл. Сквозь звон в ушах она видела, как шевелятся губы Цзинчжэ, но не слышала слов. Её вытащили наружу.
Под ногами оказалась каменистая горная тропа, вокруг — безлюдная пустошь.
Окруженная охранниками, Цзян Чжии чувствовала себя как плывущая кувшинка: земля и небо поменялись местами, люди вокруг двоились.
Голова — чугунная, ноги — ватные, уши, как будто заложены тряпкой. Близкие звуки битвы доносились издалека, как будто из-за горы.
Над головой сверкали клинки.
Цзян Чжии, которую Цзинчжэ тянула за собой, металась из стороны в сторону, смутно различая крики служанки:
— Склон... бегите к…
Прищурившись, она проследила за указывающим жестом и увидела высокий откос.
Золотистый солнечный свет заливал вершину горы, освещая лес и растапливая иней на увядшей траве.
Сквозь высокие стебли виднелась фигура всадника, который казалось молча наблюдал за бойней внизу.
Его внешность и поведение не походили на разбойничьи. Но холодный взгляд, устремленный на них, был совершенно безразличным, как будто смотрел на муравьев.
Охранники падали один за другим, кольцо окружения сжималось. Цзян Чжии, в полубреду уставившись на всадника, вдруг получила сильный толчок в спину:
— Госпожа... за склоном... поспешите... зовите на помощь...!
Цзян Чжии, у которой кружилась голова, наконец поняла смысл сказанного и, спотыкаясь, начала подниматься по склону.
Горные тропинки и деревья плыли перед ее глазами. Утренние лучи создавали мистический ореол вокруг темноголового юноши, делая его похожим на видение из сна.
Шаги преследователей приближались. Цзян Чжии прижала руку к бешено колотящемуся сердцу и хватая ртом воздух, крикнула:
— Помогите… помогите…
Всадник повернул голову. Его красивые черты идеально совпадали с лицом из недавнего сна. Цзян Чжии, наконец, поняла, что Цзинчжэ имела в виду — склон вел к лагерю армии «Сяньсы».
— Шэнь, Шэнь Юаньцэ…
Ледяной ветер рвал горло. Перед глазами заплясали золотые звезды. Цзян Чжии с трудом поднималась, голова становилась всё тяжелее, а шаги все более неуверенными. Сделав последнее усилие, она рухнула у самых копыт.
Превозмогая боль, Цзян Чжии подняла глаза, желая что-то сказать, но не смогла произнести ни звука. Уставившись на темное одеяние, висевшее в нескольких дюймах от нее, она с трудом подняла руку, схватившись за край одежды, словно за спасательный круг.
Всадник нахмурил брови и опустил ресницы. Его отчужденный взгляд на мгновение остановился на ее голове. Его пальцы слегка сжали ткань, медленно оттягивая ее назад.
Бледная рука бессильно упала в грязь. В это время появились преследующие ее бандиты. Сердце ушло в пятки. Вспомнился утренний кошмар. Рухнув на землю она в отчаянии обернулась и увидела большой окровавленный нож.
В глазах у нее потемнело, и она потеряла сознание. Перед тем, как погрузиться в темноту, в голове мелькнула мысль: «Если умру сегодня, никогда не прощу Шэнь Юаньцэ, даже после смерти…»
____________________
П.п:
*Тремя Чистейшими — три высших и почитаемых божества, которые стоят во главе даосского пантеона.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|