Глава 8. Поиски Яогуана (Часть 1)

Узнав, что Гоу Сыли до вступления в секту Хэхуаньцзун обожала острое, Цинь Фэйфэй с радостью приготовила для нее рыбу в остром бульоне.

Серебряная рыба из реки Цзюйчжоу была нежной и гладкой, упругой на зубок. После быстрой обжарки в раскаленном масле она приобрела легкую плотность.

Яркий красный перец слепил глаза, а его острота, ударяя в нос, одновременно возбуждала вкусовые рецепторы.

Цинь Фэйфэй добавила в рыбный бульон фиолетовую пряность, которая перебила присущий рыбе илистый запах и подчеркнула свежесть нежного, мягкого мяса речной рыбы.

Гоу Сыли еще не успела взять палочки, как от одного запаха у нее сглотнулась слюна.

Чтобы сохранить нежную и гладкую кожу, она уже много лет не пробовала этой будоражащей остроты.

Сладковатое мясо рыбы, пропитанное идеальным количеством пряной остроты, скользнуло в рот — слегка горячее, обжигающее язык, но приносящее невероятное удовольствие.

Вкус, укоренившийся в памяти, оказывается, никуда не исчез, а лишь упрямо ждал, когда его пробудят.

Ростки маша, спрятанные на дне под слоем бульона, впитали в себя сладость рыбного отвара и пряность острого масла. Один укус — и весь язык охватило блаженство.

Гоу Сыли слегка прищурилась. Теперь ей было по-настоящему жаль, что Цинь Фэйфэй отправляют в Сюаньтяньцзун.

Она никак не могла понять: хотя Хэхуаньцзун и не была великой сектой, но все же обладала некоторой силой.

Зачем главе секты понадобилось выбирать трех учеников и отправлять их в Сюаньтяньцзун в качестве рабов и служанок?

Разве нельзя было просто отделаться какими-нибудь духовными артефактами или сокровищами?

Как жаль, что она только распробовала кулинарное мастерство младшей сестры, едва вошла во вкус, и больше не сможет насладиться ее едой.

Цинь Фэйфэй медленно обсасывала рыбью косточку и как бы невзначай поинтересовалась:

— Старшая сестра, а сколько всего Синцзюней в Сюаньтяньцзун?

Гоу Сыли отодвинула кусочек красного перца, положила в рот ломтик рыбы, тщательно прожевала и только потом ответила:

— Пятеро: Юйцзи, Чжундэ, Тяньшу, Инхэ и Яогуан.

Цинь Фэйфэй подцепила еще один росток маша и, словно кролик, грызущий морковку, понемногу отправила его в рот.

— Раз Юйцзи стоит первым в списке, значит, он наверняка сильнее остальных четырех Синцзюней?

— Поначалу он был сильнейшим, но потом Яогуан быстро проявил себя. Несмотря на юный возраст, его боевые заслуги поставили его во главе Синцзюней, а уровень его совершенствования непостижимо глубок.

— Вот оно как… Кстати, у нашей секты Хэхуаньцзун ведь есть какие-то счеты с Юйцзи Синцзюнем?

Жемчужные зубки Гоу Сыли, пережевывавшие рыбу, на мгновение замерли. Осторожно проглотив, она понизила голос:

— Тебе я могу рассказать, но больше об этом никого не расспрашивай. Сестра-близнец главы секты была влюблена в Юйцзи Синцзюня. После того как он отверг ее, она заболела от горя и из-за этого скончалась. Из-за этого глава секты долгое время не выходил из уединения. Если бы не день рождения главы секты Сюаньтяньцзун, он, возможно, и в этот раз не появился бы.

Цинь Фэйфэй была поражена. Заболеть и умереть из-за отказа — насколько же сильной должна была быть душевная травма?

Она пробормотала себе под нос:

— А я-то думала, что совершенствующиеся по методам Хэхуаньцзун относятся к чувствам проще… — В конце концов, избранный ими путь не позволял слишком привязываться сердцем.

— Говорят, сестра главы секты родилась со слабой конституцией и не могла практиковать методы Хэхуаньцзун, ее жизнь поддерживали только пилюлями. На самом деле, даже если бы не история с Юйцзи Синцзюнем, сестра главы вряд ли прожила бы долго. Но все же она не ушла бы так рано.

— Неудивительно… — Для тех, чья жизнь коротка, каждый прожитый день особенно важен.

Отказ Юйцзи был лишь катализатором, но в глазах главы секты это, возможно, равносильно убийству.

— Что неудивительно?

— Ничего. Старшая сестра, ешь рыбу! — Она снова положила Гоу Сыли кусочек палочками, улыбаясь до ушей.

Взгляд Гоу Сыли переместился с ее улыбающихся губ, и ей стало непривычно неловко.

— Почти всю рыбу съела я.

— Так я же специально для старшей сестры готовила! Захочу поесть — в любой момент могу приготовить еще.

Гоу Сыли с улыбкой подняла глаза и моргнула.

— Тогда я не буду стесняться?

Цинь Фэйфэй опустила палочки и подперла подбородок рукой, сделав обиженное выражение лица, мол, «не съешь — значит, не уважаешь».

— Ешь, ешь скорее! Ни кусочка не оставляй.

Ночь была глубокой, пала тяжелая роса. В маленькой одинокой хижине на берегу реки Цзюйчжоу впервые раздался веселый смех.

***

Среди троих, отправленных в качестве «подарка», Юй Юнань обладал наивысшим уровнем совершенствования, за ним шла Ши Вань, а Цинь Фэйфэй была последней.

На следующее утро Юй Юнань активировал шелковое полотно, обмотанное вокруг его талии, и оно понесло Цинь Фэйфэй и Ши Вань в сторону Сюаньтяньцзун.

Ши Вань умоляла и упрашивала, но так и не смогла добиться встречи с Сун Ляньюем. К тому же, она не могла объяснить, что эта поездка, скорее всего, станет билетом в один конец.

Прождав всю ночь, она промокла от росы и выглядела совершенно разбитой.

На летящем шелковом полотне Юй Юнань сидел с каменным лицом, Цинь Фэйфэй уткнулась в книгу по географии. Каждый был занят своим делом, и только Ши Вань, не находя выхода своему раздражению, вдруг ни с того ни с сего запрокинула голову и закричала:

— А-а-а!

От внезапного крика духовная сила Юй Юнаня пошатнулась, шелковое полотно качнулось, едва не сбросив всех троих вниз.

Цинь Фэйфэй не удержала книгу в руках, и сама повалилась на ноги Юй Юнаня.

Юй Юнань отдернул ногу, словно обжегшись.

— Не прикасайся ко мне, не прикасайся!

С трудом выровняв полотно, Юй Юнань, нахмурившись и уперев руки в бока, рявкнул:

— Ши Вань, ты с ума сошла? Жить надоело — прыгай отсюда прямо сейчас! Я тебя останавливать не стану!

Прекрасное лицо Ши Вань омрачилось от дурного настроения, в ее глазах не осталось и следа обычной мягкости. Она вскочила и, указывая пальцем на Юй Юнаня и Цинь Фэйфэй, разразилась криком:

— Какое же проклятье свело меня с вами двумя? Один любит мужчин, другая — женщин! На что вы вообще способны?

Юй Юнань опешил от ее слов, а через мгновение опустил голову и спросил Цинь Фэйфэй:

— Тебе нравятся женщины?

Цинь Фэйфэй хотела было объяснить, что «любовь к женщинам» была лишь отчаянной ложью, чтобы обмануть старшего брата Суна, но потом подумала, что в этом, кажется, нет необходимости.

Все равно она не собиралась заводить романы в этом мире, так какая разница, какая у нее ориентация?

Она подняла упавшую книгу и вскинула бровь:

— Да, а что? Нельзя?

Юй Юнань не ожидал, что она так легко признается. Пораженно застыв на мгновение, он вдруг присел на корточки и кокетливо рассмеялся:

— Цинь Фэйфэй, а ты молодец, да?

Молодец?

Что молодец?

В чем молодец?

— Подумать только, я так долго терпел и наконец поступился принципами ради повышения уровня совершенствования, а ты смогла удержаться до сих пор. Вот это выдержка!

А?

Вот оно что?

Цинь Фэйфэй неловко улыбнулась. Это не имело к ней никакого отношения, и не от нее зависело.

— Молодец, мне нравится твой характер, не идешь на компромиссы против своей воли. Не то что некоторые, которые любят навязываться, а их все равно отвергают.

Ши Вань и раньше недолюбливала Юй Юнаня, а услышав его язвительные слова, и вовсе вышла из себя.

— Что ты несешь, мерзкий соблазнитель? Навязываюсь, потому что сама хочу, это всяко лучше, чем быть никому не нужным мужиком вроде тебя!

— Что ты сказала? Это я еще не брался за дело. Если бы взялся, разве очередь дошла бы до тебя?

— Врешь и не краснеешь, кто тебе поверит?

— Веришь или нет, я тебя сейчас же отсюда сброшу!