Уход

Чаншэн давно знал о приближении Сэймэя, Эммы и Райзена.

Глядя на Сэйгэна, он понимал, что в этом теле уже другая душа, но всё равно хотел увидеть его ещё раз.

Чаншэн никогда не думал, что кто-то сможет стать для него так важен всего за несколько лет.

Глубже всего в памяти запечатлелись слова Сэйгэна: — Для меня Чаншэн — это просто Чаншэн. Давай будем вместе.

Пережив столько всего, Чаншэн почти забыл, каким он был раньше — ленивым, равнодушным, не любящим сражаться.

А не таким, как сейчас, привыкшим к убийствам.

Чаншэн никогда не боялся смерти, но и не хотел умирать. Наверное, это инстинкт самосохранения.

Но в мире сильных, чтобы выжить, нужно идти по трупам. Слабые становятся добычей, это закон жизни. Чтобы стать сильным, нужно сражаться, если только ты не сильнейший из всех.

Встретив Сэйгэна и прожив с ним какое-то время, Чаншэн вдруг понял, как он устал от бесконечного одинокого скитания. Он хотел обрести дом.

У него больше не было сил искать дорогу обратно. Он хотел остановиться.

Сэйгэн и был тем домом, который выбрал Чаншэн.

Он думал, что сможет защитить его.

Он предполагал, что враги могут прийти из Мира духов, из клана оммёдзи или даже из Мира демонов, но даже в самых худших кошмарах не мог представить, что Сэйгэн покончит с собой.

Сэйгэн знал, что это предательство, что он бросает Чаншэна, но всё равно сделал это.

Подарил надежду, а потом отнял её.

Чаншэн не знал, ненавидит ли он Сэйгэна, и была ли это вообще любовь.

Такая хрупкая, разрушившаяся в одно мгновение… Это было похоже на сон, прекрасный сон, в котором Чаншэн обманывал сам себя. Сон закончился, и он снова остался ни с чем — без любви, без счастья, без дома. Он снова должен был идти один по дороге, не зная ни направления, ни цели.

Чаншэну нужно было выпустить пар, и внутренний демон лишь воспользовался его самым сокровенным желанием.

Он не хотел ненавидеть Сэйгэна, поэтому ненавидел Мир духов, который хотел уничтожить клан оммёдзи, слабый и беспомощный Мир оммёдзи и корень всех бед — этот мир, который в борьбе за власть выбрал сторону Мира духов.

Он даже втайне надеялся, что, уничтожив этот мир, привлечёт внимание какого-нибудь бога или высшей силы, которая уничтожит его и положит конец всему.

********************** Встреча с Чаншэном ************************

Эмма не стал говорить пафосные речи о борьбе добра со злом и не предлагал сразиться один на один.

Сейчас был только один выход — драться.

Победить, а потом уже договариваться.

Это был самый быстрый и эффективный способ. Ситуация стремительно ухудшалась, нужно было спасать заражённых.

Комнату наполнила духовная и демоническая энергия. Эмма и Сэймэй не были мастерами ближнего боя, поэтому начали с поддержки.

В воздухе раздавались оглушительные взрывы, но самих бойцов не было видно.

Чаншэн, закаленный тренировками с Чу Сюанем и Главным Богом, не раз побывавший на грани смерти, и Райзен, обладающий огромной демонической силой и богатым боевым опытом, двигались с невероятной скоростью.

Внезапно раздался громкий хлопок, и оба появились в воздухе, а затем быстро отскочили друг от друга и приземлились.

Сэймэй воспользовался моментом и обездвижил Чаншэна заклинанием. Эмма создал мощный шар духовной энергии и направил его на лиса. Сэймэй призвал Двенадцать генералов, которые образовали магическую формацию, запечатывающую Чаншэна.

Чаншэн взорвал Пушечное яблоко, которое заранее поместил себе в руку (его можно было взорвать силой мысли, замедляя заживление ран, но сила взрыва была небольшой), и, использовав свою кровь, призвал Гаруду.

Птица с золотыми крыльями расправила свои железные когти и клюв, сверкая рогом, крепким как алмаз. Над её головой сияла жемчужина, а золотые глаза горели, как солнце и луна. Крылья, острые, как мечи, взмахнули, поднимая ураган, и из-под медных перьев хлынул ливень.

Сила человека ничтожна перед силами природы.

Чаншэн вышел из разрушенной печати. Крылья Гаруды пробили крышу мансарды.

Пол под ногами треснул и обрушился. Чаншэн стоял на золотом крыле, и лунный свет словно окутывал его сиянием. Неярким, но прекрасным, как алый лотос на заснеженной горной вершине. Окровавленный, он был похож на духа, облачённого в багряные одежды, созданные самим небом и землёй — грозного и прекрасного.

Чаншэн спрыгнул с крыла Гаруды и, не глядя на врагов, протянул окровавленную руку птице. Эта рука была платой за призыв божественного создания.

Открытие портала в Древний Мир демонов истощило большую часть его сил. Потеря крови, душевное истощение и сражение с могущественными противниками… Если бы не внутренний демон, он бы уже давно упал, ведь открыть генетический замок он не мог.

К сожалению, даже находясь в шаге от уничтожения мира, он не смог привлечь внимание высших сил.

Значит, он уничтожит этот мир и умрёт, а потом снова родится.

Чаншэн вдруг понял, что всё это бессмысленно. Даже уничтожив этот мир, он ничего не изменит. Сэйгэн мёртв, а ему предстоит переродиться в другом мире.

Прислонившись к Гаруде, Чаншэн посмотрел на потрясённых Эмму, Сэймэя и Райзена, на отчаявшихся людей вокруг и тихо спросил: — Сэйгэн переродится?

Эмма с удивлением посмотрел на Чаншэна, который, потеряв руку, вдруг успокоился. — Да, он уже переродился. Из-за запретной техники его душа не попала в Мир духов.

— Правда? — Чаншэн помолчал. — А он будет помнить?

Эмма замялся, глядя на Чаншэна. Лицо лиса в тени было неразличимо. Гаруда не сводила с него золотых глаз. — Нет, — ответил Эмма. — Из-за запретной техники его воспоминания исчезли после смерти.

— Понятно, — Чаншэн поднял глаза и с тихой грустью посмотрел на Абэ но Сэймэя, который находился в теле Сэйгэна. — Пока я в здравом уме, запечатай моего демона.

— Почему ты передумал? — Сэймэй спокойно смотрел на Чаншэна, который видел в нём другого человека.

— Потому что он всё ещё жив в этом мире. Пусть это и не мой Сэйгэн, но я не хочу убивать его своими руками, — Чаншэн улыбнулся — грустно и обречённо.

— Хорошо. Но мне нужен носитель для печати. Девятихвостые лисы живут очень долго, обычная печать не продержится так долго. К тому же твой демон очень силён.

— Давай используем растение. Моя сила полезна для растений, — Чаншэн огляделся и, увидев серебряноволосого лиса, сказал ему: — Ты управляешь растениями. Должен знать подходящее. Я сейчас сдерживаю демона, не могу использовать свою силу.

Курама посмотрел на сильного лиса из своего клана. Без своей убийственной ауры Чаншэн был похож на прекрасного бессмертного, сошедшего с картины. Трудно было поверить, что этот человек и тот безумный демон, который хотел уничтожить мир, — одно и то же существо. Неужели любовь обладает такой силой?

Сэймэй взял у Курамы растение и с помощью духовной силы нанёс печать на спину Чаншэна.

Закончив, Чаншэн в последний раз посмотрел на тело Сэйгэна, словно хотел запечатлеть его образ в своей памяти, а затем открыл портал на Ковчег и ушёл вместе с Гарудой.

Ему нужно было побыть одному.

Что касается «спор», то, запечатывая демона, Чаншэн забрал их. Оставить их здесь было бы опасно. Человеческая жадность — страшная вещь, он не хотел, чтобы в этом мире начался биологический апокалипсис.

Сидя на Ковчеге, Чаншэн вдруг вспомнил стихотворение:

Лучше б нам совсем не встречаться,
Тогда б не пришлось влюбляться.

Лучше б нам совсем не знаться,
Тогда б не пришлось тосковать.

Лучше б нам совсем не быть вместе,
Тогда б не пришлось быть в долгу.

Лучше б нам совсем не дорожить,
Тогда б не пришлось вспоминать.

Лучше б нам совсем не любить,
Тогда б не пришлось покидать.

Лучше б нам совсем не видеться,
Тогда б не пришлось встречаться.

Лучше б нам совсем не ошибаться,
Тогда б не пришлось изменять.

Лучше б нам совсем не обещать,
Тогда б не пришлось продолжать.

Лучше б нам совсем не быть рядом,
Тогда б не пришлось обнимать.

Лучше б нам совсем не встречаться,
Тогда б не пришлось расставаться.

Но раз уж встретились, то узнали,
Встреча — как разлука, как ни крути.

Как бы мне с тобой расстаться,
Чтобы не мучиться в тоске?

— Лучше б нам совсем не встречаться, тогда б не пришлось влюбляться… — повторял Чаншэн.

Раз уж нельзя вернуться в прошлое и уйти до нашей первой встречи… Раз уж в конце ты ушёл первым, то оставлять меня одного — слишком жестоко.

Чаншэн закрыл глаза и наложил ещё одну печать поверх печати Сэймэя. В темноте блеснула слеза…