Поверхность магического зеркала не просто задрожала — она всколыхнулась, словно тёмная вода под ледяным ветром. Свинцово-серая рябь поползла от краёв к центру, поглощая жалкое отражение растрёпанной вороны. Алекса вжалась в холодную каменную стену, чувствуя, как каждое перо предательски ёжится. Что он увидит? Её смерть? Ей облик? Её душу? Или то, что от неё осталось?
Рябь улеглась.
В зеркале на неё смотрела незнакомая, но в то же время до мурашек близкая женщина. Это была не Алекса с её привычными веснушками и каштановым хвостиком. Нет. Перед ней предстала ослепительная, холодная красота, высеченная из мрамора и ночи. Иссиня-чёрные волосы, которые ниспадали волнами на спину, изящные черты и острые скулывыдавали в ней аристократку. Глаза — спокойные миндалевидные, серые, как вечерний туман, — смотрели с выражением надменной усталости и затаённой боли. Губы, тонкие и бледные, были слегка поджаты. Афина Эттвуд. Бывшая герцогиня. Законная хозяйка этого тела.
Из густой тьмы у трона донёсся короткий, низкий хмык. В этом звуке не было ни удивления, ни насмешки — лишь холодный, аналитический интерес.
— Любопытно, — бархатный голос Ксарта прорезал тишину. — Чернявая. Твоё лицо... будто я видел его. Очень знакомые черты. Но где...
Маленькое воронье сердце Алексы забилось так, будто пыталось вырваться через клюв. Он запомнил лицо Афины! Энергично, почти истерично, она закивала головой, надеясь, что этот птичий жест как-то отвлечет императора.
Обрывки сюжета пронеслись в голове. В романе Ксарт Эллион Калхун одно время оказывал знаки внимания её племяннице, точнее племяннице Афины, но та предпочла пресного герцога.
На секунду Алекса подумала, что он точно решит ее убить за то, что она связана с Анжелиной, если посмотрит еще пристальнее и до конца вспомнит, но он вдруг продолжил говорить.
— Превращённая в ворону... — Ксарт произнёс это с лёгкой, почти скучающей интонацией, словно говорил о погоде. — Как банально. Глупый финал для аристократок, свернувших не туда. Что ж, раз твой разум уцелел, а твоё прошлое может представлять... ситуативный интерес, будешь полезной. С завтрашнего утра приступаешь к обязанностям моей помощницы. Не разочаруй. Я терпеть не могу, когда мои ожидания оказываются выброшенными на ветер. А если разочаруешь — станешь перьевым украшением для моих горгулий.
Аудиенция была окончена. Он лишь слегка пошевелил пальцем, и из тени у колонны материализовалась немолодая служанка с лицом, будто вырубленным из гранита.
— Отведи нового секретаря в покои на западном крыле, — бросил Ксарт, и его фиолетовые глаза, лишённые белых склер, уже скользнули в сторону, вычёркивая её из поля внимания.
Комната, в которую её привели, оказалась не клеткой, а настоящими апартаментами. Пространство с высокими потолками, украшенными мраморной лепниной, с огромным витражным окном, выходящим в тот самый безупречный сад чёрных роз. Здесь был камин, пустующие пока книжные полки и даже небольшой дубовый письменный стол. Первым делом Алекса с яростью накинулась на ненавистный бархатный бант. Зацепив его за острый угол стола, она дёрнула и рванула, пока алые лоскуты не полетели на пол. Свобода! Хотя и относительная.
***
Будни секретаря-вороны начались на рассвете. Ей принесли крошечные песочные часы и увесистый фолиант с расписанием Императора. Работа оказалась каторгой для ума и клюва. Она должна была запоминать десятки имён, титулов и повесток, а потом, отчаянно каркая и тыкаясь в нужные строки, докладывать обо всём Ксарту. Он был дотошным и безжалостным начальником. Его взгляд, казалось, видел каждую её заминку, каждый страх, заставляя перья на спине непроизвольно топорщиться.
В конце первой, бесконечно долгой недели, дверь в её покои отворилась. Вошёл Барыс, держа в руках небольшой шёлковый мешочек. Его розовые глаза холодно скользнули по убранству комнаты.
— Зарплата, — бросил он, швырнув мешочек на стол. Он упал с мягким, но отчётливым звуком.
Алекса, предвкушая хоть какую-то валюту для будущего побега, подскочила к столу и распотрошила мешочек клювом. На полированную поверхность вывалилось... извивающееся, влажное месиво из дождевых червей.
— КААААР?! — вопль ужаса и возмущения вырвался из её горла сам собой. Она отпрыгнула, как ошпаренная, глядя на это скользкое «вознаграждение».
В дверном проёме замерла фигура Барыса. На его бесстрастном лице промелькнула едва уловимая тень чего-то, отдалённо напоминающего садистское удовольствие.
— Проблема? — его голос был ледяным. — Вороны же питаются червями. Это логичная оплата.
В её голове что-то щёлкнуло. Ярость, накопленная за неделю унижений, страха и нелепого положения, перехлестнула через край. Она не стала убегать. Вместо этого Алекса расправила крылья, взгромоздилась на край стола прямо над омерзительной кучкой и, уставившись на Барыса своими чёрными-чёрными глазами, начала методично, с громким стуком, выбрасывать червей на пол. Один за другим. Шлёп. Шлёп. Шлёп.
— Что ты делаешь? — в голосе советника появились нотки раздражения.
Алекса проигнорировала его. Вытолкнув последнего червя, она повернулась к Барысу и громко, членораздельно, насколько это возможно для вороны, прокаркала, тыкая клювом в пустой мешочек, затем — в себя, и наконец — решительным движением головы указала на дверь, за которой лежал весь остальной мир и, предположительно, нормальные деньги.
Молчание повисло тяжёлой завесой. Розовые глаза Барыса сузились. Казалось, вот-вот появится кровавая петля. Но вместо этого его губы дрогнули в почти невидимую усмешку.
— Настойчивая, — произнёс он наконец, и в его тоне слышалось скорее удивлённое признание, чем гнев. — Хорошо. Завтра получишь монеты. Но если провалишь следующее поручение, вернёмся к белковой диете.
Следующие дни прошли в бесконечной череде поручений. «Слетай в архив, найди свиток по древней геральдике», «Прокаркай, что аудиенция переносится», «Проследи, чтобы в тронный зал к утру доставили чёрные розы, а не эти жалкие лилии». Она летала, каркала, запоминала, нарывалась на холодную ярость Барыса, когда путалась в коридорах, и пряталась от его взгляда, чувствуя, как тот буравит её спину.
Но главной её целью оставалось одно. Каждую свободную минуту, когда за ней не следили, Алекса лихорадочно рылась клювом в книгах из дворцовой библиотеки, которые ей удавалось стащить под крыло. Она искала всё: «Теорию обратимой трансморфологии», «Обряды очищения высшего порядка», хоть малейший намёк на то, как снять проклятие, превращающее человека в животное. Ответы были туманны, сложны и сводились к одному: нужна помощь могущественного, и, что важнее, желающего помочь мага.
И тогда она вспомнила. Рыжие вихры. Зелёные, живые глаза. И вопрос: «Скажите, а вы птица? Или зачарованная?»
Шайен.
План созрел отчаянный и безумный. Дождавшись, когда Барыс покинул свой кабинет, она, как тень, влетела в него через высокую фрамугу. Её острый глаз сразу выхватил на массивном столе: перо с острым наконечником, пузырёк с чёрными чернилами и стопку тонкого пергамента. Схватив добычу — перо в чернилах и один листок, прижав к телу крылом, — она выскользнула обратно.
В своей комнате началась пытка. Удерживать перо клювом было неестественно и сложно. Чернила растекались кляксами, пергамент рвался от нажима. Но она, стиснув клюв от нечеловеческого напряжения, вывела корявые, но читаемые строки:
«Шайен. Алекса. Беда. Замок. Тьма. Не ворона. Помоги. Опасно. Жду.»
Письмо было готово. Оставался самый рискованный шаг — доставка. Днями она выслеживала почтовых голубей, круживших над дворцовой кухней. Выбрав одного, старого и облезлого, но с хитрым блеском в глазах, она подманила его крошками. Дрожащими от волнения лапками она подпрыгнула к голубю и протянула свёрнутый в трубочку пергамент в чужой клюв.
— В «Серую Рощу», — прошептала она ему, касаясь клювом его перьев. — Лети к рыжему чаровнику. Лети.
Голубь, глупо покивав, взмыл с её подоконника и растворился в свинцовом небе Тёмных земель, унося с собой её последнюю, хрупкую, как паутина, надежду.
Оставалось только ждать. И пытаться не сойти с ума от мысли, что где-то там, за горами и чёрными лесами, письмо может попасть не в те руки. Или не попасть вовсе.
***
На столе стояла массивная серебряная чернильница — не просто письменный прибор, а памятная вещь. В одном из таких же серебряных стаканчиков, с выточенными узорами, всегда торчало одно-единственное перо.
Не павлинье, не лебединое — а ястребиное. С тем самым, особенным, жёстким очинком, который не размазывал чернила и позволял выводить буквы с хищной, режущей точностью. Перо, которое больше нигде не водилось, потому что ястреба-донора он пристрелил сам лет десять назад в горах на севере.
Стаканчик был пуст.
Барыс застыл на долю секунды — столько, сколько нужно, чтобы прицелиться перед выстрелом. Ни один мускул не дрогнул на его бесстрастном лице, только правая бровь едва заметно взметнулась вверх. Это был не жест удивления, а скорее... холодное подтверждение гипотезы.
Он ничего не сказал. Не стал обыскивать комнату. Не стал устраивать допрос. Он просто слегка наклонил голову, и его взгляд, стал тяжёлым и проницательным.
***
Вечером, в кабинете Ксарта, где тьма была гуще обычного, а воздух пах старыми книгами и звёздной пылью, советник в очередной раз отчитывался о делах. Когда деловая часть была завершена, Барыс сделал паузу.
— Насчёт новой... помощницы, — произнёс он, слова падали, как отточенные льдинки. — Она не просто умна для птицы. Она дерзка. И, кажется, что-то скрывает. У меня пропало перо.
Ксарт, полулёжа в кресле у камина, где вместо огня плясали фиолетовые тени, медленно повернул к нему голову. Фиолетовые радужки в бездонных чёрных склерах сверкнули аметистовым холодом.
— Ты подозреваешь шпионаж? В образе вороны? Слишком... вычурно даже для Светлых земель.
— Я подозреваю игру, — поправил Барыс. — И желаю знать, с кем имею дело. Её истинное лицо.
— Желание понятное, — Ксарт лениво поднял руку. Пространство перед ними заколебалось, и из него, словно со дна тёмного озера, всплыло то самое зеркало. Его поверхность снова всколыхнулась, и в нём проступил образ — не вороны, но той самой женщины с лицом холодной аристократки, Афины Эттвуд.
Барыс, всегда безупречно контролирующий себя, вздохнул. Игра принимала интересный оборот. Его розовые глаза внимательно осмотрели женщину в зеркале.
— Знакомое лицо? — бархатный голос Императора был полон тихого удовольствия.
— Да, Ваше Темнейшество, — голос Барыса вернул себе сталь. — Афина Эттвуд. Бывшая герцогиня. Одна из самых ярких, как тогда говорили, и самых амбициозных светских львиц своего времени. Выпускница Магической Академии, известная коллекционерка редких гримуаров. Она исчезла. Говорили, что сбежала со скандалом, была убита на дуэли, ушла в монастырь. Обычный набор сплетен.
— Исчезла, — повторил Ксарт, растягивая слово. — Но оказалась здесь. В перьях. Любопытный поворот. Что ещё?
Барыс собрался с мыслями, его ум уже анализировал факты, сшивая их в единую картину.
— Она была обручена. С герцогом Риваном из дома Лейн. За полгода до её исчезновения помолвка была расторгнута. Официально — по обоюдному согласию. Неофициально... ходили слухи, что герцог увлёкся её юной племянницей. Анжелиной Клоуз.
При этом имени в воздухе повисла тяжёлая, знакомая тишина. Ксарт медленно кивнул, и в его взгляде вспыхнуло понимание, острое и ядовитое.
— Анжелина Клоуз... Та самая. Всё становится на свои места. Значит, наша пташка — не просто случайная жертва. Она — участница той самой мелодрамы. И, судя по её нынешнему... амплуа, проигравшая сторона. Превращена в ворону. Как банально, скучно и мелочно.
Он откинулся на спинку кресла, сложив длинные пальцы шпилем.
— Это она давала наставления Анжелине Клоуз, из-за чего не получилось переманить девчонку на нашу сторону и быстро захватить земли, — отчеканил Барыс.
— За ней стоит наблюдать. Вдвойне. Её прошлое — клубок интриг, который может быть полезен. Или опасен. А её нынешние попытки писать письма... — он усмехнулся, и это было похоже на скрип древних камней, — пусть пишет. Проследи, куда, когда и кому. Иногда полезно знать, с кем твой секретарь пытается вступить в переписку.
Барыс склонил голову в почтительном, но холодном согласии. Теперь у него был ответ. И новая, гораздо более сложная игра. Его взгляд, обращённый к тени за окном, где вдалеке виднелось крыло западного флигеля, стал пристальным и расчётливым. Афина Эттвуд... Какие же карты ты прячешь под своими чёрными перьями?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|