Глава 4. У луны свои фазы

Шипящая газировка, медленно тающее на солнце эскимо, увядающая на подоконнике роза и пыль, скапливающаяся день за днем в углах, куда не проникает солнечный свет.

Каждое утро в полшестого она раздвигала шторы и садилась на край кровати, наблюдая, как солнце поднимается из-за плотных облаков. Если погода была хорошей, ей везло увидеть, как мириады золотых лучей прорываются с небес. Вэнь Фэй вставала, закуривала сигарету. Тонкая струйка дыма медленно поднималась вверх. Она не затягивалась и не тушила сигарету. Оранжевый огонек особенно ярко горел в полумраке комнаты. Тусклый свет просачивался сквозь разрывы в облаках, комната тоже была погружена в сумрак. Прямой, точеный нос Вэнь Фэй в воздухе казался острым горным хребтом. Ее опущенный взгляд всегда был неясным, туманным, будоражащим воображение. Посмотрев на невыразительный рассвет, она задергивала шторы, и старая комната снова погружалась во мрак.

Многие годы она привычно размышляла над одним вопросом. Большую часть жизни человек проводит в растерянности, хаотичные мысли заполняют не слишком развитый мозг.

Узнав, что у Чэнь Цзяи появилась девушка, она сначала оцепенела. Буря эмоций мгновенно захлестнула ее, не давая дышать. Ей очень хотелось спросить Чэнь Цзяи, почему она так внезапно сменила ориентацию.

Перемена в Чэнь Цзяи пугала ее. Она не хотела и боялась думать об этом.

Тяжелый воздух, казалось, был пропитан влагой надвигающегося дождя, совсем как в детстве в южной деревне. Там дожди шли круглый год. Летние дожди были короткими, но сильными ливнями. Капли били по земле, и раскаленная за день почва под воздействием воды испускала клубы пара. Небо и земля превращались в огромную пароварку. Глядя на лес за домом, можно было увидеть, как легкая дымка тумана поднимается с верхушек деревьев и уносится вдаль сильным ветром. Вэнь Фэй тогда всегда сидела на пороге, смотрела, как дождевые капли скатываются с карниза и тяжело шлепаются на землю. Земля в том месте, куда постоянно били капли, со временем просела.

О чем она тогда думала?

Думала, почему бабушка еще не проснулась, пойдет ли дедушка сегодня пасти коров, возьмет ли ее завтра старшая сестра А-Хуа с собой в горы собирать грибы, не забыла ли о ней Чэнь Цзяи, засмотревшись мультиками…

— Эй!

— А-Фэй, сюда!

Чэнь Цзяи стояла на перекрестке под большим красным зонтом-тростью. Зонт был таким огромным, что стоявшая под ним девочка казалась еще меньше. На ней была желтая шапочка и зеленые резиновые сапоги. Сапоги были такими длинными, что закрывали почти всю голень. Чэнь Цзяи стояла на месте, боясь, что из-за сильного дождя Вэнь Фэй ее не увидит. Она изо всех сил махала зонтом, ее голос пробивался сквозь пелену дождя:

— А-Фэй, я здесь!

Вэнь Фэй никогда ей не говорила, что, когда она так подпрыгивала, то была очень похожа на дикую обезьянку в человеческой одежде.

В тот момент Вэнь Фэй поджала губы. Ей нужно было притвориться недовольной, чтобы Чэнь Цзяи не зазнавалась. Она медленно подошла к девочке на перекрестке, высоко вскинув брови, с очень сердитым видом:

— Почему так поздно? Засмотрелась мультиками и забыла о времени?

Чэнь Цзяи торопливо сжала ручку зонта, пытаясь укрыть Вэнь Фэй от проливного дождя. Только тогда Вэнь Фэй вспомнила, что, идя сюда, забыла взять зонт.

Но разве можно было позволить Чэнь Цзяи узнать об этом?

Поэтому она сказала:

— Мой зонт сломался.

Они медленно пошли сквозь стену дождя, одна впереди, другая сзади. Та, что была сзади, маленькая девочка, вытягивала руку, чтобы укрыть от дождя ту, что шла впереди.

Нельзя было показать свое волнение, нельзя было выдать свое смущение. Она всегда была той самой отстраненной, сильной Вэнь Фэй.

Даже в темноте, во сне, в укромных уголках души, куда никто не заглядывал, она повторяла эти три иероглифа тысячи, десятки тысяч раз:

Чэнь. Цзя. И.

«Феникс является с изяществом, добрые злаки дают полные колосья».

Она была робкой, она была раздосадованной, она была растерянной. Она произносила ее имя почти застенчиво. Ее вечно опущенные ресницы скрывали все ее мысли.

Уезжая из той далекой деревни, которую не найти на карте, Вэнь Фэй не смела оглянуться. Она знала, что позади кто-то есть, кто-то глупо машет ей рукой и без остановки выкрикивает ее имя.

В какой-то момент свет упал на профиль Цзян Пин. Ее здоровая кожа излучала какую-то наивную энергию. Каждый раз, когда Цзян Пин издалека махала ей рукой, Вэнь Фэй испытывала странное чувство смещения во времени.

Когда ее взгляд случайно упал на бретельку, выглянувшую из-под одежды девушки впереди, глаза словно обожгло палящим солнцем. Она поспешно отвела взгляд, сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Образ Цзян Пин постепенно стирался из ее памяти. После поступления в университет они перестали общаться. Чэнь Цзяи, казалось, очень беспокоилась из-за Цзян Пин. Сначала она спрашивала о ней невзначай, потом стала спрашивать прямо. Она всегда вела себя агрессивно по отношению к тем, кто приближался к Вэнь Фэй или к кому приближалась Вэнь Фэй. Вэнь Фэй этого не понимала.

Ведь грустить должна была она, Вэнь Фэй. Чего же боялась Чэнь Цзяи?

Однажды вечером, два года назад, Вэнь Фэй закончила рисовать и легла прямо на пол. Чэнь Цзяи носовым платком вытерла краску с ее лица. Вдруг зазвонил телефон Вэнь Фэй. Чэнь Цзяи увидела имя Цзян Пин. Она внезапно обняла Вэнь Фэй за талию и, как ребенок, начала капризничать:

— Зачем она опять тебе пишет? Она такая надоедливая, А-Фэй, удали ее контакты, вы все равно почти не общаетесь.

Вэнь Фэй шлепнула ее по руке, заставив убрать ладони, напечатала несколько слов в ответ, проигнорировав слова Чэнь Цзяи. Она думала, что на этом все закончится, но та неожиданно крепче обняла Вэнь Фэй, не давая ей встать.

Вэнь Фэй беспомощно улыбнулась:

— Она просит в долг.

Она и сама не ожидала, что одноклассница из старшей школы, с которой она не общалась столько лет, первым делом напишет, чтобы попросить денег.

Чэнь Цзяи с облегчением отстранилась и спросила:

— Ты дала?

— Нет.

— Конечно, нельзя давать. А-Фэй, таких людей нужно сразу удалять.

Вэнь Фэй была слабой. Она никогда не решалась спросить Чэнь Цзяи, о чем та на самом деле думает. Она хотела отдалиться, но когда та смотрела на нее с грустью, ее сердце снова и снова смягчалось. Разум говорил ей держаться подальше от Чэнь Цзяи, но ей не хватало сил это сделать.

Она ненавидела себя за свою слабость.

Сяо Сяо был первым мужчиной, который за ней ухаживал. Она часто думала, что, возможно, в какой-то момент они действительно любили друг друга.

Тот мальчик, который в средней школе ходил за ней по пятам домой, в старшей школе вдруг вымахал до метра восьмидесяти с лишним, словно на гормонах. Он всегда смотрел на Вэнь Фэй таким пылким взглядом, но стоило их взглядам встретиться, как он тут же робко отводил глаза.

Вэнь Фэй часто вспоминала Сяо Сяо не потому, что они так сильно любили друг друга, а потому, что у их истории не было счастливого конца.

Все люди стремятся к совершенству, к полноте. Кто-то хочет полный дом детей и внуков, кто-то — богатства и власти, кто-то — свободы. Традиционное китайское ожидание — это счастливый конец. «История Цуй Инин» изначально была трагедией, но ее переделали в историю со счастливым концом, где «цветы цветут и луна полна». Кто знает, если бы Цуй Инин действительно существовала, прожила бы она всю жизнь с Чжан Шэном?

Кто-то ищет любви, кто-то — денег, кто-то — власти. Но чего бы ты ни просил, небеса тебе этого не дадут. Судьба похожа на американские горки, и жизнь к концу всегда оказывается разбитой на куски.

В последний раз, когда она видела дедушку, Вэнь Фэй с грустью спросила его:

— Жизнь всегда несовершенна?

Дедушка взял Вэнь Фэй за запястье своими загрубевшими руками. Казалось, он хотел похлопать ее по руке, утешить, как в детстве, когда она грустила, но в итоге Вэнь Фэй почувствовала лишь, как его рука постепенно холодеет.

Тогда Вэнь Фэй поняла: жизнь всегда несовершенна.

У людей есть радости и печали, встречи и разлуки, у луны — светлые и темные фазы, она прибывает и убывает. Так было испокон веков, и полноты достичь трудно.

Иногда Вэнь Фэй думала: они с Чэнь Цзяи родились в одном месте, вместе учились, вместе росли, вместе прогуливали уроки, вместе списывали домашние задания. Они никогда не расставались дольше чем на месяц. Самое долгое время, что они провели порознь, было в материнских утробах.

Если бы в мире действительно существовала другая «она», то Вэнь Фэй считала, что этим человеком была бы Чэнь Цзяи.

Она упрямо верила, что у них будет счастливый конец, не такой душераздирающий, как у нее с Сяо Сяо. Она будет смотреть, как Чэнь Цзяи выходит замуж, рожает детей, как ее окружают дети и внуки, как она закрывает глаза и уходит в другой мир. Но она никогда не скажет ей:

Я люблю ее.

Эти три слова лежали между ними как запрет. Пока одна не скажет, другая никогда не узнает.

Вэнь Фэй проснулась от того, что ее лизали. Во сне ей все время казалось, что чей-то влажный язык касается ее лица, шеи, проникает в ухо…

Открыв глаза, она услышала мяуканье. Зрение было еще расплывчатым, но она смутно увидела, как Чэнь Цзяи облизнула губы.

Увидев, что она проснулась, Чэнь Цзяи взяла котенка на руки и сказала:

— А-Фэй, ты очень нравишься Цзюйцзы! Он только что запрыгнул на кровать и поцеловал тебя. Хорошо, что я вовремя заметила, а то он бы украл твой первый поцелуй, ха-ха-ха-ха-ха…

Вэнь Фэй не очень хотелось с ней разговаривать. Она не обратила особого внимания на внезапно появившегося в доме кота. Она встала, чтобы умыться, отстранила липнущую к ней Чэнь Цзяи, не желая с ней говорить.

Из ванной донесся шум воды. Чэнь Цзяи стояла у двери. Пухлый рыжий кот лежал на полу, как мясная лепешка, и мяукал.

— А-Фэй, я сварила кашу. Тебе соевое молоко или обычное?

— …

— А-Фэй, в соевое молоко сахар добавить?

— …

— А-Фэй, ну поговори со мной.

Когда Вэнь Фэй открыла дверь ванной, Чэнь Цзяи, опиравшаяся на нее, потеряла равновесие. В тот момент, когда она должна была упасть в объятия Вэнь Фэй, та схватила ее за плечи и крепко удержала.

Пока Вэнь Фэй ела кашу, Чэнь Цзяи без умолку болтала рядом. Вэнь Фэй не обращала на нее внимания. Тогда она пошла в комнату Вэнь Фэй, чтобы заправить ей постель, и принялась суетливо убираться в доме.

Вэнь Фэй смотрела на эту суетливую фигуру, и внезапно в груди поднялась волна беспричинного гнева. Она уже хотела что-то сказать, но Чэнь Цзяи опередила ее:

— А-Фэй, ты давно хотела завести кошку. Я сегодня принесла тебе котенка. Его зовут Цзюйцзы, он очень послушный…

— Чэнь Цзяи, — Вэнь Фэй редко называла ее полным именем. Ее глаза были похожи на небо после снегопада холодной зимой — ясные и ледяные. — Мы не можем так продолжать.

На самом деле она хотела сказать: раз уж ты меня не любишь, или, вернее, если нам не суждено быть вместе, то не нужно больше цепляться друг за друга.