Тот старый сон (Часть 1)

Тот старый сон

(Часть 1)

Бам!

Парта в первом ряду восьмого класса, 3 группа, опрокинулась, учебники беспорядочно рассыпались по полу.

Сидевшие рядом ученики с удивлением и испугом расступились, образовав полукруг. Никто не решался вмешаться.

Дин Сивэй, с которым я только что весело болтала, остолбенел, когда я толкнула его на пол. Он пришел в себя лишь после того, как я, поджав губы, влепила ему пощечину. Только тогда он, кажется, понял, что его побила хрупкая на вид девушка.

Дин Сивэй начал вырываться, пытаясь встать, но я крепко держала его.

Мальчишки в этом возрасте еще не окрепли, и в росте и силе у них не было особого преимущества.

— Ся Сяоин! — гнусаво и злобно крикнул Дин Сивэй. — А ну отпусти! Что я не так сказал про твоего отца-бабника? Всю провинцию Л знает, какой он!

Да, он был прав.

Но мне было очень неприятно слышать, как другие хвалят его нынешнее благополучие и успех.

Как будто… как будто он правильно поступил, бросив меня и маму.

Как будто я снова слышала все эти язвительные и расчетливые шепотки, от которых невозможно было избавиться.

Я подняла с пола учебник, молча вырвала несколько страниц, скомкала их и попыталась засунуть Дин Сивэю в рот. Первый комок выпал, когда он дернулся. Я взяла учебник, чтобы вырвать еще страниц, но тут кто-то неожиданно выхватил его у меня из рук. Я подняла голову и посмотрела на источник теплого света.

Высокий, статный мужчина стоял против света. Прищурившись, я разглядела, что на нем удобный плащ, а черты лица были чистыми и красивыми. Он перелистывал учебник, и его улыбка была ярче солнца.

— Вот так необычно ты меня приветствуешь? — шутливо спросил он.

Его голос был таким чистым и приятным, что даже много лет спустя я все еще ясно его помню.

(Часть 2)

Мне было четырнадцать. В том возрасте, когда мне казалось, что я понимаю жизнь, хотя на самом деле я была еще ребенком, импульсивной и наивной, я встретила двадцатилетнего Шэнь Мунина, примерного студента, который пришел к нам в школу на практику.

Шэнь Мунин учился экстерном, поэтому разница в возрасте у нас была не такой уж большой. К тому же, он был красивым и интересно вел уроки, поэтому пользовался большим уважением среди учеников. Все свободное время они только и говорили, что о «том, какой Шэнь Мунин» и «что он сегодня сделал».

Я в этих обсуждениях почти не участвовала. Более того, стоило мне появиться, как их разговоры становились тише.

После того, как я подралась с Дин Сивэем, все меня сторонились и старались не задевать.

К тому же, я носила серьги, прогуливала уроки и постоянно получала замечания и выговоры — типичная плохая девчонка.

«Хорошие» дети спешили от меня отгородиться.

Меня это устраивало. Даже больше — я этого хотела.

Мне не нужны были друзья.

Мне удалось отпугнуть сверстников своими колючками, но этот метод не действовал на Шэнь Мунина.

Однажды меня поймали во время школьного рейда в интернет-кафе, где я провела всю ночь. Я думала, что отделаюсь, как обычно, объяснительной и выговором, но на следующий день после вечерней самоподготовки Шэнь Мунин ждал меня у школьных ворот со своим велосипедом.

Он потрепал меня по волосам и улыбнулся своей сияющей улыбкой.

— Пойдем, Сяоин, я провожу тебя до дома, — сказал он.

Он назвал меня не Ся Сяоин, а просто Сяоин, ласково и по-доброму.

В последние годы даже мама, разозлившись, называла меня по имени и фамилии, будто каждое слово моего имени сопровождалось восклицательным знаком, выражающим ее разочарование.

Как давно никто не пробивался сквозь мою показную броню и не трогал меня до глубины души простыми словами?

Я не знала. Я знала только, что у меня защипало в носу, и, боясь, что он заметит мое внезапное волнение, я изо всех сил наступила ему на ногу.

Я повернулась и пошла в противоположную от дома сторону, притворяясь раздраженной.

— Ты кто такой? Не лезь не в свое дело!

Я направилась к интернет-кафе, злорадно думая: «Даже классный руководитель со мной не справляется, что уж говорить о тебе, практиканте!»

Не успела я пройти и нескольких шагов, как вдруг почувствовала, что меня подняли, и мир перевернулся. Я оказалась у него на плече, больно ударившись носом о его спину.

— Эй, ты что делаешь?! — возмущенно закричала я, хватаясь за нос.

— Сяоин, я уже больше недели веду у вас уроки, а ты до сих пор не знаешь, кто я? — смеясь, ответил Шэнь Мунин. — А что я делаю? Я же сказал, что провожу тебя до дома. Но тебе, видимо, не нравится обычный способ — на велосипеде.

— Что за наглый и бесцеремонный учитель! — возмутилась я.

— А я еще не встречал таких упрямых и непослушных учениц, которые отказываются ехать на велосипеде, — невозмутимо ответил он.

Я немного поболтала ногами, попыталась вырваться, но безуспешно. В конце концов, мое самолюбие не выдержало такого позора, и я сдалась.

— Ш-шэнь… Шэнь лаоши… п-пожалуйста, давайте я поеду на велосипеде… — пробормотала я, краснея.

Шэнь Мунин поставил меня на землю и потрепал по голове.

— Вот так-то лучше, — сказал он. Его улыбка была невероятно заразительной.

Мой мрачный и одинокий мир словно растерялся от этого сияния. Я отвела взгляд, все еще пытаясь сохранить лицо.

— Совсем не похож на учителя, — пробормотала я.

Да, Шэнь Мунин всегда относился к ученикам как к младшим братьям и сестрам, без всякого учительского высокомерия. И я никогда не воспринимала его просто как учителя. Никогда.

(Часть 3)

Я ненавидела возвращаться домой.

Я ненавидела свой дом, где мама после ухода отца постоянно плакала, не зная, что делать, пила, жаловалась на жизнь и называла меня неудачницей.

Я ненавидела насмешки и пересуды соседей, которые раньше лебезили перед нами, пока отец был с нами, а после развода родителей стали презирать нашу семью и подлизываться к новой жене отца.

Чем ближе мы подъезжали к моему дому, тем мрачнее становилось мое лицо. Я почти перестала отвечать на вопросы Шэнь Мунина.

Не потому, что злилась на него. Просто у меня было какое-то необъяснимое отвращение к дому. Мне казалось, что само приближение к нему причиняет мне невыносимые страдания.

Шэнь Мунин остановил велосипед, обернулся ко мне и, видя мое молчание, потрепал меня по волосам.

— Давай дальше пешком, — сказал он с сочувствием в голосе. — Провожу тебя.

— Зачем? — удивленно спросила я.

— Боюсь, ты с велосипеда спрыгнешь и убежишь, — полушутя ответил он.

Я равнодушно спрыгнула с велосипеда и пошла вперед. Он быстро меня догнал, и мы шли молча.

Вскоре до нас донеслись обрывки разговора.

— Мать Сяоин опять пьяна.

— Раньше такая приличная женщина была, а теперь… Неужели из-за этого председатель Ся от нее ушел?

— Кто знает… Зато его нынешняя жена — женщина серьезная. И в деловых кругах, и в правительстве ее все уважают. Председатель Ся долго за ней ухаживал.

— Слышала, слышала. Красивая и деловая. Конечно, на ее фоне мать Сяоин проигрывает. Да еще и сына родила, наследника! Ся закатил пир на весь мир!

Я молча слушала, не замечая, как ногти впиваются в ладони.

Теплые руки нежно закрыли мне уши, словно защищая от этих бесконечных сплетен.

Я растерянно посмотрела на Шэнь Мунина, который был намного выше меня. Я кашлянула и, слегка опустив голову, чтобы скрыть покрасневшие глаза, с сарказмом спросила:

— Шэнь лаоши, разве в книгах и сериалах разлучниц не осуждают? Почему в жизни все не так? Слышите? Они восхищаются той, которая разрушила мою семью.