Глава 4

Глава 4

VII

Бай Синьи снова пришла.

Я нисколько не сомневалась в её журналистских способностях. Парой фраз она выведала у мужа мою ложь, а затем начала льстить ему, притворяясь ничего не знающей девушкой.

— Жизнь — это абсурдная трагедия. Она воспевает страдания и преподносит мне горькое лекарство под видом конфеты. К счастью, я выстояла и дождалась своей истинной Утопии.

Бай Синьи прислонилась к двери, выражение её лица было легкомысленным, в руке она держала два тонких листа бумаги формата А4.

Я гневно подошла, чтобы выхватить их, но обнаружила, что листы чисты.

— Ты прочла всего раз и запомнила наизусть? — Тяжёлый, влажный воздух жадно врывался мне в грудь.

— Занервничала, занервничала! Ха-ха. Вот каково это — быть обманутой. Думать, что держишь сокровище, а обнаружить подделку. Знаешь, как мне сейчас хорошо?

— Уходи, — сказала я, с каменным лицом толкая её.

Бай Синьи моргнула, и по её щекам потекли слёзы. — Чего ты злишься? Разве это не слова твоего мужа?

— Знаешь, что он мне только что сказал? Сказал, что жалеет тебя, что роды подорвали твоё здоровье, оставили хронические болезни, и он будет заботиться о тебе всю жизнь, даже если у вас не будет детей, — Бай Синьи наступала на меня.

— Имя, деньги, дом, прислуга, женщины — всё есть. Теперь нужен ребёнок. Твой муж, кажется, хочет, чтобы я родила ему ребёнка, — договорив до этого места, она посмотрела на меня с отвращением. — Как мерзко.

Перед лицом её гнева я, наоборот, успокоилась.

— Это всё судьба.

— Что ты такое говоришь?

— Ты отличница, учишься на журналиста, но не все такие, как ты. Ты выросла в счастливой, высокообразованной семье, в цивилизованном мире. У тебя есть способность разбираться в людях, смелость разоблачать их, чувство справедливости, за которое не нужно платить. Но знаешь ли ты, какую именно справедливость ты защищаешь?

— Госпожа Бай, одни рождаются счастливыми, другие — несчастными. Только поняв безжалостность судьбы, можно увидеть её милосердие.

— Ты думаешь, судьба — это выбор одного человека, но на самом деле судьба — это игра, в которую играют многие.

— Ты жалеешь девушек, столкнувшихся с трудностями и пострадавших, гневаешься на сильных, играющих слабыми. Их шрамы и боль — это судьба, твой гнев и сожаление — тоже судьба. Люди создают друг друга, вот что такое судьба.

Я никогда ни с кем не разговаривала, но на этот раз мне хотелось сказать ещё больше.

— Супруга, о чём вы говорите с госпожой Бай? — Муж взволнованно спустился вниз с книгой в руках. — Госпожа Бай, я нашёл то издание, которое вы искали.

Бай Синьи торопливо прервала его: — Господин Симидзу, могу я поговорить с вашей супругой наедине?

— Что? — Муж на мгновение растерялся, незаметно взглянув на меня. — Супруга, побудьте с госпожой Бай.

Мы с Бай Синьи сидели во дворике. Муж принёс нам чай, а уходя, сжал моё плечо так сильно, что в глазах защипало.

— Я впервые здесь сижу, — сказала Бай Синьи после недолгого молчания, словно наслаждаясь моментом.

— Сестра, давайте поговорим начистоту. Думаю, между нами много недоразумений, — Бай Синьи взяла меня за руку. — Я знаю, вам пришлось тяжело, но из-под вашего пера выходят Жаворонок, стремящаяся к идеалу, преданный и добрый Ивовый Лист, терпеливый и сильный Соловей. Те девушки любят не Симидзу, они любят созданных вами детей.

— Вы пережили боль, но в вас живёт великая любовь. Встаньте на нашу сторону, расскажите о злодеяниях этого мужчины, не позволяйте ему больше вредить и обманывать людей, хорошо? — Она сжимала мою руку всё крепче.

Я высвободила руку. — Я не могу. Прости.

Рождённая под этим небом, я всего лишь лиана: в детстве опиралась на родителей, в юности — на семью первого мужа, теперь — на нынешнего мужа.

Они — мои шипы и мои корни.

Если я покину Симидзу, где в этом огромном мире найдётся для меня новый корень?

Глядя на мужа, пристально смотревшего на меня с балкона, я улыбнулась.

— Вы не понимаете меня, госпожа Бай. Даже те, кому повезло родиться счастливыми, не могут объяснить душу, не могут скопировать свою душу в другую.

Точно так же те, кто родился несчастным, не могут переложить боль своей души на тех, кто должен быть счастлив.

Я тихо произнесла эти слова, зная, что мы с госпожой Бай больше не увидимся. То, что я хранила глубоко в сердце, теперь было окончательно похоронено.

Вскоре после ухода госпожи Бай в жизни мужа начались волнения.

Муж сказал, что госпожа Бай — стерва, она подняла шумиху в интернете, доставив ему немало хлопот.

— К счастью, это всего лишь любовные скандалы. Мир сошёл с ума, из-за любой мелочи поднимают шум на весь свет, — муж нахмурился так, что между бровями залегла складка в виде иероглифа «чуань». — Скоро всё уляжется.

— Эти дни я побуду дома с тобой, только мы вдвоём.

Я напряглась ещё сильнее обычного. Когда муж бездельничал, он начинал придираться.

Рыба должна быть без костей, апельсины — без белых прожилок, вода — без привкуса… Некоторые требования я даже не понимала.

Так продолжалось до тех пор, пока одна девушка не спрыгнула с крыши.

Спрыг-нула с кры-ши!

— И после этого ты можешь говорить, что это судьба? Ей было всего девятнадцать, она столько всего могла бы сделать! — кричала мне Бай Синьи на похоронах девушки, бросившись ко мне.

Я пришла от имени «Симидзу», рядом со мной был его редактор. Неподалёку, в машине, сидел муж, постоянно слушая через второй телефон, который он положил мне в сумку.

Мать девушки дала мне две пощёчины, а потом меня выгнали.

Стоя перед репортёрами и их камерами, я без выражения зачитала текст, который редактор заставил меня выучить вчера вечером (это было труднее, чем запомнить классику, подумала я мельком).

— Друзья-журналисты, я супруга Симидзу. Вчера, узнав о смерти госпожи Ян, мы с мужем были глубоко опечалены. Госпожа Ян была преданной читательницей моего мужа, и после одной из встреч с читателями она часто навещала нас…

Не успела я договорить, как сильная рука оттащила меня в сторону.

Толпа людей растолкала репортёров, освободив для Бай Синьи узкий проход. За те несколько секунд она, словно поток, унесла меня.

Когда я пришла в себя, мы уже бежали по пустой дороге.

Ветер, дувший со стороны похоронного бюро, трепал её волосы, закрывая лицо. Я видела её круглый тёмный затылок. Мозг отключился, тело перестало слушаться.

Поэтому, когда она остановилась, я не успела затормозить и упала на землю.

Цементная дорога, какая твёрдая.

Я подняла голову с искажённым лицом.

Я отказалась от предложения Бай Синьи отвезти меня в больницу или аптеку, достала из кармана несколько сложенных салфеток и наугад вытерла кровь и грязь с лица.

— Ты не должна была говорить те слова. Сказав их, ты отрезала себе путь назад. Если однажды истинное лицо этого мужчины раскроется, люди не будут сочувствовать тебе, они будут помнить лишь то, как ты помогала ему клеветать на погибшую девушку.

— Сестра, не становись по другую сторону от нас.

— Мы все действительно, очень любим твои книги.

— Ян Юэюэ обманули не потому, что она была глупа, а потому, что она действительно хотела стать героиней из книг автора.

— Не становись против нас, хорошо? — по щекам Бай Синьи покатились слёзы.

У неё должна была быть благополучная жизнь, она не должна была плакать.

Она плакала, потому что: — Ты права, один человек не может определять судьбу, судьба — это игра многих. Мы ставим не на себя, мы ставим на смысл существования литературы.

— Ты слишком принижаешь себя, сестра. Если ты общаешься только через тексты, то прочти эту книгу. Мы тоже написали историю, историю о настоящей тебе.

Бай Синьи достала из рюкзака длинную спортивную поясную сумку, приподняла мою одежду и застегнула её у меня на талии.

Затем приехал муж, оттолкнул Бай Синьи и затащил меня в машину.