Они замерли в напряжении, расстояние между ними сокращалось.
И в тот момент, когда это расстояние почти исчезло, у входа раздался зычный голос Шэнь Чжаньчжао:
— Что вы тут делаете?
Шэнь Чусюэ, одурманенная красотой, вздрогнула, словно очнувшись ото сна, и поспешно отступила на несколько шагов, крайне неестественно произнеся:
— Ничего, мы ничего не делали. — Что звучало, как "шила в мешке не утаишь".
Су Чжи молча смотрел на опустевшую ладонь.
Шэнь Чжаньчжао сказал:
— Тут ещё стекло валяется, а ты отпираешься. Ему плохо, а ты в такой момент решила побороться с ним на руках, это уж слишком.
Он снова налил воды.
— Вот ведь, придётся ждать, пока остынет, чтобы лекарство выпить.
Так папа подумал, что они боролись на руках!
Шэнь Чусюэ успокоилась и с улыбкой сказала:
— Я не в первый раз его обижаю.
Шэнь Чжаньчжао больше ничего не сказал. Дождавшись, пока Су Чжи выпьет лекарство, он поторопил дочь домой:
— Завтра рано утром вылет, иди спать.
На этот раз Шэнь Чусюэ быстро согласилась. Завтра папа отдаст Су Чжи телефон, и даже если они будут далеко, ничего страшного, ведь можно будет звонить и писать сообщения.
Она послушно ушла под присмотром отца, не зная, что вскоре после её ухода папа, который только что говорил, что они боролись на руках, скажет Су Чжи:
— Чжи, Сиси ещё маленькая.
...
Дождь этой ночью был очень сильным, и в этом не было никаких изменений по сравнению с прошлой жизнью.
Су Чжи ушёл с работы пораньше и, взяв книгу, которую Шэнь Чусюэ забыла в лапшичной, отправился домой.
Он был уверен, что всё изменилось. Он не поехал в Имперскую столицу, но она завтра отправится туда на самолёте.
Он шёл под пеленой дождя, держа в руке чёрный зонт.
В этой жизни сильный дождь не намочил его.
Всё, что довело до отчаяния шестнадцатилетнего Су Чжи, к чему двадцатишестилетний Су Чжи был морально готов, — ничего этого не произошло.
Её тёплое запястье было настоящим.
Её чистый взгляд был настоящим.
И лёгкий аромат, исходивший от неё, тоже был настоящим.
Оказывается, какой бы сильный дождь ни прошёл, стоит солнцу снова появиться, и влажная душа согреется и высохнет.
...
Шэнь Чжаньчжао вернулся домой и, увидев телефон, который жена просила передать Су Чжи, тяжело вздохнул.
— Просто отдай ему, как раньше фрукты давал, и всё. Что ты брови хмуришь, неужели это так сложно?
— Нет, Лу Минь, раньше мы говорили, что не против, если Сиси будет с ним играть, и мне действительно жаль этого ребёнка, но, знаешь, они ведь уже не дети…
Шэнь Чжаньчжао вспомнил, каким взглядом Су Чжи смотрел сегодня на дочь, и забеспокоился. Как мужчина, он слишком хорошо понимал значение этого взгляда — так смотрят, когда любят до глубины души.
Что ещё страшнее, Су Чжи обычно никак не выдавал своих чувств, разве что был более терпелив к Сиси, чем к другим. Неужели всё зашло так далеко незаметно для всех?
Если бы они оба были на десять лет старше, он был бы рад, что дочь нашла настоящую любовь. Проблема в том, что Су Чжи не по годам взрослый, а вот его дочь… Все видят, что Су Чжи ей нравится, но кажется, что её чувства похожи на то, как ребёнок любит конфеты.
Между этими двумя видами чувств есть качественная разница, и Шэнь Чжаньчжао сейчас очень переживал.
— Я знаю, что они не дети. Завтра отдай ему телефон, — безапелляционно сказала Лу Минь. — Не понимаю, о чём ты беспокоишься. Если тебе нечем заняться, открой ещё несколько филиалов, как советовала дочь.
— При чём тут нечем заняться? Моей дочери всего четырнадцать, и она такая красивая. Как ты, будучи матерью, можешь совсем не беспокоиться?
— Вообще-то, я бы беспокоилась, но раз рядом Чжи, то я спокойна. Когда перед глазами такое сокровище, другим мальчикам будет непросто её увести.
Шэнь Чжаньчжао сдался перед её логикой, а она невозмутимо продолжила:
— А что касается самого Чжи, то тем более не о чем беспокоиться. Я верю этому ребёнку.
...
На следующее утро Лу Минь отвезла Шэнь Чусюэ к месту сбора у спортшколы провинции. Передавая ей чемодан, она сказала:
— Папа и мама уважают твоё мнение, поэтому в этот раз не поедем с тобой в Имперскую столицу. Хорошо выступи на соревнованиях и береги себя.
— Мама, не волнуйся!
Лу Минь с улыбкой кивнула и, прежде чем уехать, опустила стекло машины и подмигнула дочери:
— Я попросила папу сегодня всё устроить.
Шэнь Чусюэ, конечно, поняла, о чём она говорит. Она подбежала к окну машины, наклонилась, и её большие яркие глаза изогнулись полумесяцем:
— Спасибо, мама!
Лу Минь развернула машину и уехала. По её мнению, беспокоиться было не о чем. Дочь так старается сблизиться с братиком, и пусть она ещё маленькая, но через несколько лет вырастет, зачем же создавать лишние проблемы.
У входа в спортшколу уже собрались тренер и другие члены команды. Хуан Цзинмэй, увидев ухоженную маму Шэнь Чусюэ, одетую в женский деловой костюм, как женщина-президент из телевизора, сжала пальцы и молча закусила губу.
Через три часа самолёт вылетел из аэропорта, прочертив небо после ночного ливня.
В лазурной вышине остался белый инверсионный след, словно послание, рассказывающее о пылких мечтах юных спортсменов.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|