Глава 7 (Часть 2)

— А? — Шэнь Чусюэ опешила, забыв даже про мороженое. — Откуда ты знаешь?

— Так ты действительно собираешься?

— Собираюсь… Но откуда ты знаешь про съемки в фильме? — В ее голове вдруг возникло страшное предположение. — Неужели… ты тоже переродился?

— Пару дней назад я столкнулся с Гао Яном в нашем районе и кое-что предположил.

— О, — протянула Шэнь Чусюэ. Она не могла понять, что чувствовала сильнее — облегчение или разочарование. — Да, он приходил ко мне с предложением, но я отказалась.

— Отказалась?

— Конечно! Я же готовлюсь к отборочным в национальную сборную. Если сейчас пойду сниматься, то все пропущу. — Капля растаявшего мороженого вот-вот должна была упасть, и она быстро слизнула ее с естественной непринужденностью.

Су Чжи был в замешательстве. Неужели она говорит правду? Или просто сменила тактику и теперь обманывает его открыто, а не исподтишка?

Доев мороженое, они вместе поднялись наверх.

В любом случае, скоро он все узнает.

…

Шэнь Чусюэ не удалось уговорить Су Чжи прийти к ней на тренировку, и она чувствовала себя совершенно разбитой. Вспоминая его странное поведение в последние дни, она поняла, что оно действительно началось после визита режиссера Гао Яна.

Неужели он так против ее съемок в кино? Если он так охладел к ней от одних только подозрений, то неудивительно, что в прошлой жизни, когда она действительно стала актрисой, он полностью избегал ее.

Она знала, что семья Су Чжи раньше была очень богатой. Он был настоящим «золотым ребенком», пока его отец не обанкротил семейный бизнес. В мире кино она встречала много людей из действительно богатых семей. Они могли инвестировать в киноиндустрию, но в глубине души презирали актеров и уж точно не связывали бы с ними свою жизнь. Возможно, Су Чжи думал так же.

Шэнь Чусюэ обеспокоенно потерла лоб. Ей нужно было сохранить в тайне то, что она уже была актрисой.

Прошло уже много дней с ее перерождения, и только сегодня Шэнь Чусюэ наконец-то достала учебники.

Остальные предметы можно было пока отложить, но английский ей нужно было подтянуть. Через два года Олимпиада должна была пройти в Лондоне, и хотя она еще даже не попала в национальную сборную, девушка уже мечтала о своем участии в этих играх.

Она всегда была такой уверенной в себе.

Шэнь Чусюэ блистала в гимнастике, могла бы стать успешной актрисой, легко находила общий язык с людьми. Единственным ее недостатком была плохая успеваемость, особенно по английскому.

Ее уровень английского разительно отличался от уровня Су Чжи. Он был образцовым учеником, а она — той, на чьем фоне все остальные выглядели еще лучше. С самого начала изучения английского она демонстрировала все признаки двоечника, и с тех пор Су Чжи постоянно заставлял ее учить слова.

Шэнь Чусюэ пропустила текст в учебнике — все равно она его не понимала — и сразу открыла словарь в конце книги.

Когда она перелистывала страницы, из книги выпал маленький листок бумаги.

Подняв его, она увидела, что это ее собственная записка. Буквы, написанные старательно и ровно, выглядели немного неуклюже.

На листке было написано: «Братик, я хочу танцевать на Олимпиаде!»

«Братик», очевидно, был Су Чжи. У них было мало времени на обычные школьные предметы, поэтому все записки она передавала только ему.

Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, когда написала эту записку.

Кажется, это было за день до смены тренера. Узнав, что скоро поедет на отборочные соревнования, она была полна амбиций и клялась себе, что пройдет путь от провинциальной команды до национальной сборной, будет участвовать в чемпионате мира, а затем и в Олимпийских играх.

Она перевернула листок. На обратной стороне красивым, четким полукурсивом, типичным для отличника, было написано: «Я буду с тобой».

Смутные воспоминания стали проясняться.

В тот день, узнав о смене тренера, она очень расстроилась. После тренировки она встретила Су Чжи, который возвращался из школы, и по дороге домой наговорила ему кучу «умных» четырнадцатилетних рассуждений.

Например: «Человек должен научиться жить один, потому что другие могут пройти с тобой лишь небольшой отрезок пути».

«Тренер говорит, что многие гимнастки за всю свою жизнь участвуют только в одной Олимпиаде. Но еще больше гимнасток не попадают ни на одну».

«Учитель литературы говорит, что есть такая жизненная позиция — сидеть на обочине и аплодировать. Но если говорить о нас, то мы будем теми, кто сидит на трибунах и аплодирует после того, как нас отсеяли…»

Он, должно быть, почувствовал ее стремление попасть на Олимпиаду, волнение перед отборочными соревнованиями и тревогу за будущее, и долго успокаивал ее. Вечером, когда они вместе делали уроки, он даже не прерывал ее, когда она задумывалась. И только после того, как она все обдумала и, словно подтверждая свою решимость, написала эту записку, он, не колеблясь, ответил ей этими словами.

Тогда эти три слова означали для нее, что некоторые люди могут пройти с тобой лишь часть пути, но есть и те, кто разделит с тобой самые важные моменты жизни и останется с тобой навсегда.

В четырнадцать лет она, кажется, думала о вечности гораздо чаще, чем в двадцать четыре.

От автора:

Спасибо всем, кто поддерживал меня с 16.05.2021 00:04:31 по 17.05.2021 00:26:17!

Спасибо за поддержку! Я буду продолжать стараться!