Глава 16. Цзян-привереда (Часть 2)

По оценкам Цзян Нань, коэффициент энергосбережения составлял около 0,8, то есть потребление энергии снизилось до одной пятой от первоначального.

Хотя результат был поразительным, честно говоря, Цзян Нань была не так уж довольна.

Однако наука явно не строится на воображении. Цзян Нань подумала, что, возможно, существующие химические элементы еще не полностью изучены, и поэтому сплав не достиг оптимальных характеристик.

Следовательно, результат не мог полностью удовлетворить ее…

Мысли Цзян Нань унеслись прочь, и она вспомнила сон, который мучил ее две ночи подряд.

Она быстро соображала, обладала сильной логикой, но все же не могла понять, почему во сне она вела себя так странно. Хотя она оставалась умной, но казалась настолько скромной, что это граничило с трусостью.

Да, именно с трусостью.

Цзян Нань видела, как та «она» сталкивалась с едва заметной травлей со стороны одноклассниц и насмешками парней во главе с Юань Шаоюем, но при этом вела себя так, будто стремилась все уладить миром.

Необъяснимый гнев поднялся в ней. Идиотка.

В жилах Цзян Нань текла кровь властной натуры.

Она не терпела несправедливости, даже в необоснованном сне.

Обычный человек, увидев такой сон, позлился бы немного и забыл — это всего лишь кошмар, его нужно отличать от реальности.

Но Цзян Нань была не такой.

Раз уж ей приснился такой сон, и, проснувшись, она отчетливо помнила все произошедшее, она не могла так просто это оставить.

Пусть психологи говорят, что сны — это лишь отражение подсознания, она в это не верила.

Даже биология не могла объяснить, являются ли символические сны своего рода интуитивными предзнаменованиями, но она лично решила считать их таковыми.

Когда возникает отвращение, человек не может обмануть себя.

Хотя такие, как У Бэйбэй и Юань Шаоюй, пока существовали лишь в ее сне, отвращение Цзян Нань к ним не изменилось.

Она ненавидела даже «сообщников» из того сна.

Если бы эти люди действительно существовали в реальности, Цзян Нань так же открыто проявляла бы свои негативные эмоции.

…

Перенесемся на три дня назад, в даосский храм Выходящих Облаков.

Госпожа Шу обманом затащила своего мужа и двоих детей в храм Чу Юнь Гуань.

Разные даосские храмы специализируются на разных вещах: в основном, это молитвы о благословении и избавлении от бедствий. Конечно, благословения бывают разные: на богатство, на мир, на успех в учебе и так далее.

Храм Чу Юнь Гуань был относительно известен тем, что здесь молились о браке.

Госпожа Шу очень переживала.

Сын достиг подходящего возраста, но ни разу не приводил домой девушку. Дочь уже совершеннолетняя, но в этом плане, похоже, все еще не прозрела.

Муж целыми днями улыбался, всем своим видом показывая, что ему достаточно дочери, притворялся, что ничего не замечает, а иногда даже мешал.

Поэтому госпожа Шу, считая своим материнским долгом принять меры, решила привести их помолиться о браке.

Независимо от конечного результата, она выполнит свой материнский долг, а остальное пусть решают сами.

Когда Цзян И наконец понял, в чем дело, на его лице отразилось явное нежелание.

Цзян Нань же отнеслась к этому проще: всего лишь вытянуть жребий, это не займет много времени, так что можно и сделать.

Первым был Цзян И. Он вытянул средне-благоприятный жребий.

На нем было написано: «Ждала меня у тутовника, звала меня в Верхний Дворец, провожала меня до реки Ци». (Цитата из «Книги Песен», описывающая тайные свидания влюбленных).

Будучи отличницей, Цзян Нань хорошо знала и литературу. Она сразу поняла смысл трех древних строк: «Брак — дело серьезное, нужно завоевать сердце избранницы честным путем, иначе, даже добившись своего, обретешь лишь видимость согласия».

И тут же подсознательно съязвила:

— Цзян И, ты что, собираешься кого-то принуждать силой?

Цзян Нань смерила брата взглядом с ног до головы. Выглядел он вполне прилично, но кто бы мог подумать, ц-ц-ц, что у него такое черное сердце.

Действительно, ошиблась в нем, ошиблась.

Лицо Цзян И мрачнело все больше под взглядом Цзян Нань. Он не удержался и замахнулся правой рукой, чтобы щелкнуть по лбу злорадствующую сестру.

Конечно, звук был громким, но он ее почти не коснулся.

Однако Цзян Нань, эта привереда, умела разыгрывать драму. Она повернулась и бросилась в объятия госпожи Шу, жалобно хныча:

— Мам… — ее плечи затряслись.

Но только госпожа Шу, обнимавшая ее, знала, что ее маленькое сокровище, скорее всего, давится от смеха.

Малышка Цзян Нань весело думала о том, как давно не видела брата с таким мрачным лицом — таким черным, что, казалось, вот-вот пойдет дым из ушей.