Глава 9

Надев куртку и кепку, Чжо Си помог Мэн Ли выбраться из храма Шуэйюэ. Ведя рядом крепкий велосипед «28-й модели», он усадил её на багажник и налег на педали — в сторону переулка Чжима.

Пронизывающий утренний ветер быстро прогнал остатки сонливости. Он обернулся и спросил:

— Чего ты так срочно домой рванула?

Правду сказать было непросто, поэтому Мэн Ли выдумала отговорку:

— Обещала маме кое-что сделать. Срочно надо.

Чжо Си не стал расспрашивать. Только кивнул и сказал:

— Держись покрепче.

У дома он аккуратно остановил велосипед. Мэн Ли тут же спрыгнула и бросилась к калитке. Пробежав пару шагов, обернулась:

— Можешь ехать. Я в ближайшие дни никуда выходить не буду.

Чжо Си кивнул, не слезая с седла:

— Хорошо. Тогда я поехал.

Не дожидаясь, пока он уедет, Мэн Ли уже исчезла во дворе. Чжо Си посмотрел ей вслед, потом развернул велосипед и поехал обратно. Возвращался он медленно, по пути заглянул к уличной лавке за завтраком.

Когда он снова оказался в храме Шэуйюэ, Вэй Дун и остальные уже проснулись. Поставив пакет с едой на кан, он небрежно бросил:

— Завтрак готов.

Первым подбежал Чжоу Нань. Забрался на кан и тут же спросил:

— А где Третий Мастер?

Чжо Си бросил взгляд в его сторону:

— Домой ушёл. Сказал, у него срочное дело.

Вэй Дун, аккуратно расправляя постель, нахмурился:

— Вам не кажется, что с Третьим Мастером что-то не так? В последнее время он будто подменён.

Чжоу Нань и Цзинь Бэй в один голос:

— Нам тоже так показалось.

Чжо Си молча перевёл взгляд с одного на другого. «Значит, не мне одному это кажется…». Вспоминая вчерашний вечер и утро, он понял, что Мэн Ли действительно изменилась — рассеянная, тихая, словно потерянная.

В этот момент Вэй Дун вдруг воскликнул:

— Да что за… Он что, в кровать надул?!

Все тут же повернулись к нему. Поднявшись с кана, они подошли поближе — и правда, на постели, где спала Мэн Ли, темнело небольшое пятно. Серо-чёрное на фоне тёмного белья.

Цзинь Бэй почесал подбородок:

— Маловато как-то для этого… Может, это не то?

Вэй Дун наклонился, прищурился и выдал серьёзным тоном:

— А если это кровь? Вдруг тот гад Цзи Чэнь вчера с ним что-то сделал, а нам не сказал?

Чжо Си и Чжоу Нань переглянулись, но оба промолчали. Через пару секунд одновременно кашлянули, развернулись и вернулись к завтраку.

***

Мэн Ли спешила. Проведя Чжо Си за ворота, она кинулась в дом, прямиком в северную комнату семьи Чэн. Там быстро нашла тазик, горячую воду, чистое бельё, прокладки и туалетную бумагу.

Гу Хуэй Цзюань и Чэн Чунлян уже ушли на работу. В доме остались только бабушка Чэн и Тань Юань.

Заперев за собой дверь, Мэн Ли умылась, переоделась и, наконец, почувствовала хоть какое-то облегчение. Мысль о том, чтобы снова выйти на улицу, больше не приходила в голову — ей хотелось только лежать или сидеть спокойно.

Постирав испачканное, она села на кровать и тяжело выдохнула. В этот момент подняла глаза — у двери, на корточках, сидела Тань Юань.

Она пристально посмотрела на девочку:

— Что такое?

На этот раз Тань Юань не убежала. Подошла ближе, пряча руки за спиной, потом протянула одну — бледную, с коробочкой из-под крема — и в тонком голосе прозвучало:

— Бабушка велела передать.

Мэн Ли опустила взгляд. В руке девочки была металлическая коробочка со снежным кремом.

Она замерла.

«Снежный крем? Бабушка Чэн сама купила мне снежный крем?»

Мэн Ли не двигалась. Тань Юань, не дождавшись реакции, фыркнула:

— Если не нужно, я маме отдам.

Мэн Ли очнулась, быстро взяла коробочку. Голос дрогнул:

— Передай… поблагодари бабушку… — она помолчала, потом добавила: — Бабушке… спасибо…

Тань Юань прищурилась:

— Ты сейчас заплачешь?

Мэн Ли выдавила улыбку:

— С чего бы? Просто так никто не плачет.

Девочка подбоченилась:

— Тогда понюхаешь — и иди есть.

Мэн Ли кивнула:

— Хорошо.

Когда Тань Юань ушла, она долго держала коробочку в руках, а потом открыла крышку и поднесла к носу. Запах был знакомый, родной. На её губах впервые за долгое время появилась улыбка.

После еды Мэн Ли осталась дома. За Чжо Си и другими не пошла. Но к вечеру они сами пришли — все четверо, и только Чжо Си зашёл во двор.

В северной комнате он передал ей сообщение:

— Цзи Чэнь хочет встретиться в парке Чаоян. Через три дня. Один на один. Без оружия, без сопровождения.

Мэн Ли остолбенела. Чжо Си внимательно следил за её выражением лица, не пропуская ни малейшей перемены. Не дождавшись ответа, добавил:

— Если не хочешь — я пойду вместо тебя.

Но Мэн Ли прекрасно знала: по уличным правилам на такой вызов нельзя было прислать кого-то другого. Это было сродни признанию поражения.

«Зачем втягивать Чжо Си?»

Она решила держаться подальше от Цзи Чэня и не искать себе проблем, особенно здесь, в Пекине. Но и допустить, чтобы вместо неё шёл Чжо Си, — не могла.

— Какой ещё «вместо»? — бросила она. — Не переживай, сама разберусь.

Он с лёгкой ухмылкой посмотрел на неё:

— То есть пойдёшь?

Мэн Ли почувствовала, будто в его взгляде мелькнуло «презрение», и тут же напряглась. «Может, показалось? Он же не должен так смотреть на меня — я ведь глава».

Она выпрямилась, стараясь придать голосу авторитет:

— С каких это пор Третий Мастер Мэн чего-то испугался? Цзи Чэнь? Да я его одним мизинцем…

Чжо Си с трудом сдержал улыбку и отвёл взгляд, а потом снова посмотрел на неё:

— Ну, раз не боишься — встреча в девять утра.

— Поняла, — кивнула она, сохраняя спокойствие.

Чжо Си собирался уходить. Провожать себя не позволил — сам откинул штору и вышел из северной комнаты, направляясь к воротам.

Но на пороге столкнулся с Гу Хуэй Цзюань, возвращавшейся с работы. Живот её округлился, движения были медленные. Она даже не взглянула на него.

Чжо Си промолчал — он и остальные давно знали, кто она такая, и не собирался заискивать. Просто отошёл в сторону, пропуская её в дом.

Гу Хуэй Цзюань неторопливо дошла до комнаты, поставила узел на стол, заглянула в спальню бабушки Чэн — и тут заметила Мэн Ли.

Выражение её лица моментально изменилось. Голос прозвучал холодно:

— Почему ты ещё не с ними на улице? Я же говорила — не води эту шваль в наш дом!

С тех пор как Мэн Ли оказалась в этом теле, она сполна хлебнула унижений от Гу Хуэй Цзюань.

Никаких угощений, мяса — днём с огнём не сыщешь. Яйцо — и то редкость. Постоянные упрёки и придирки.

«Как может мать быть такой жестокой? — думала Мэн Ли. — Будто бы я для неё не человек. А померла бы — ей и легче…»

Нет, она не заплачет. Ни за что.