Несколько дней, данные Советом Теней на передышку, прошли в напряженной подготовке. Серафина, пользуясь своим временным отстранением, штудировала архивные записи Ордена в поисках упоминаний об артефактах. Фенрир тренировался в городских предместьях, оттачивая контроль над своей звериной сущностью — теперь ему было противно терять контроль. Зориан же, через свои гильдейские каналы, добывал карты и слухи о текущей политической обстановке в эльфийских лесах и дварфских горах.
Именно он первым и почуял слежку.
Не грубую, а изящную, почти неосязаемую. Чужака выдала лишь мельчайшая деталь — запах. Слабый, но устойчивый аромат озонованного воздуха и старых свитков, тот самый, что витал в лабораториях Башни Хрустального Шпиля. Он не стал ничего предпринимать, позволив тени следовать за собой, пока та не решила проявиться.
Это случилось вечером на пустынной набережной, когда Зориан делал вид, что любуется на огни города, отражающиеся в темных водах залива. Из-за груды пустых бочек вышел он. Высокий, слишком худой, с лицом, изможденным бессонницей и виной. Его пальцы нервно перебирали край плаща.
Каэлин.
— Я знаю, кто вы, — тихо сказал маг, не поднимая глаз. — Вы те, кто был в катакомбах. Вы столкнулись с... последствиями моей ошибки.
Зориан медленно повернулся, сохраняя маску безразличия.
— Ну, если это была ошибка, то, должно быть, ты очень старался. Выпустить древнее зло — это тебе не чашку с чаем уронить.
— Я не оправдываюсь! — голос Каэлина дрогнул. — Я был глуп. Ослеплен амбициями. Я думал, что смогу... приручить энергию разлома, понять природу забвения. Я не понимал, с чем имею дело. Пока не стало слишком поздно.
В этот момент из-за угла вышли Серафина и Фенрир, предупрежденные Зорианом через гильдейский сигнальный камень. Услышав признание, они замерли.
Серафина застыла, как изваяние. Ее лицо побелело от гнева.
— Это... ты? — ее голос был тихим и страшным. — Ты тот, кто выпустил эту чуму? Из-за тебя пропали те люди! Из-за тебя мой Орден считает меня лгуньей!
Ее рука молниеносно легла на эфес меча.
— По закону Аэландрии и воле моего Ордена, ты должен предстать перед судом, чернокнижник!
Фенрир был еще страшнее в своей тишине. Он не сказал ни слова. Просто его плечи напряглись, а на глазах выступила желтизна. Низкий, едва слышный рык вырвался из его груди. В его мире не было судов для тех, кто отравлял память предков. Был только закон когтя и клыка.
— Подождите, — резко сказал Зориан, вставая между ними и Каэлином. — Прежде чем ты проткнешь его, светлейшая, или ты разорвешь его, большой друг, давайте послушаем. Виновный, который сам пришел с повинной, — это не просто цель. Это... ресурс.
— Ресурс?! — взорвалась Серафина. — Он — чудовище!
— Он — единственный, кто хоть что-то понимает в природе этого разлома! — парировал Зориан. — Он создал эту дверь. Может быть, он знает, как ее закрыть навсегда? Его знания могут спасти гораздо больше жизней, чем отмщение за уже содеянное.
— Я не потерплю его рядом, — проскрежетал Фенрир. — Его запах — это запах лжи и трусости.
Каэлин, дрожа, поднял на них взгляд. В его глазах стояли не слезы страха, а слезы настоящего, выстраданного отчаяния.
— Я не прошу прощения. Его не может быть. Но я... я могу помочь. Я месяцы изучал разломы. Я знаю их энергетическую подпись. Я могу отследить источник Безмолвного Короля в самой Пустоте! Я предлагаю... искупление. Через действие.
— Безумие, — прошептала Серафина, но ее рука с меча немного ослабла хватку.
— Все, что мы делаем, — безумие, — мягко заметил Зориан. — Один лишний безумец в нашей компании вряд ли что-то изменит. Но его знания... это может все изменить.
Фенрир отвернулся и с силой ударил кулаком по каменной парапету набережной, оставив вмятину.
— Я не доверяю ему. Ни на секунду. Но... если его смерть может принести пользу, пусть он сначала принесет ее.
Три взгляда — пылающий гнев, холодная ярость и расчетливый интерес — были устремлены на Каэлина. Хрупкое равновесие их союза снова было нарушено. Теперь им предстояло решить: принять ли помощь из самых грязных рук ради шанса на спасение всех.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|