Глава 5 (Часть 1)

Летом поместье Линь утопало в зелени и цветах. Только во Дворе Люцзин, расположенном в юго-западном углу, кроме редких пучков травы, пробивавшихся сквозь трещины в каменных плитах, почти не было зелени. Время от времени порывы горячего ветра доносили до дома зловоние из сточной канавы за стеной.

Юноша у окна читал, но, почувствовав неприятный запах, отвернулся и закашлялся.

— Кто там опять вылил воду и не закрыл крышку колодца?! — Цинцай отложил свою работу, зажал нос и выбежал на улицу.

На самом деле, все они понимали, что как бы плотно ни закрывали колодец, зловоние все равно будет проникать в дом вместе с ветром. Но лучше так, чем никак.

Вернувшись, Цинцай увидел, что Гу Чэнъинь держит в руке чашку, но не пьет, а смотрит на кисть из шерсти лисы, лежащую на столе. — Какая изящная кисть у Третьей госпожи, — с улыбкой заметил он. — Если молодой господин пойдет на Западный рынок, за нее можно выручить немало денег.

Содержание Гу Чэнъиня в поместье Линь, конечно, не сравнимо с содержанием настоящих хозяев, но семья Линь была знатной и богатой, и даже самые неприметные на первый взгляд вещи, попав на рынок, становились ценными товарами.

Гу Чэнъинь часто продавал вещи из своего пайка на Западном рынке, чтобы купить что-нибудь более полезное для себя.

Например, за эту кисть из шерсти лисы он мог бы получить как минимум тридцать-сорок бамбуковых кистей.

Гу Чэнъинь промолчал. Он отвел взгляд, выпил воду и, взяв кисть, подошел к шкафу.

Верхняя часть шкафа представляла собой двустворчатые деревянные дверцы, за которыми висела одежда на все времена года. В нижней части хранилась обувь, а посередине было два выдвижных ящика. Один из них был заперт на замок — единственная запертая вещь во всей комнате.

Он открыл запертый ящик. Внутри лежал изящный ларец из палисандра. Увидев его, Гу Чэнъинь замер, вспомнив блестящие глаза, которые он когда-то видел в щель под дверью.

В тех глазах не было ни презрения, ни отвращения.

Возможно, в них было сочувствие, но он не успел рассмотреть их как следует — хозяйка глаз поспешно скрылась.

Этот ларец принес Цинцай. — Слуга видел, как Третья госпожа и ее служанка оставили его здесь, — сказал он, передавая ларец Гу Чэнъиню.

«Третья госпожа…» — мысленно повторил Гу Чэнъинь.

— Третья госпожа такая добрая! — воскликнул Цинцай.

Те же самые слова, которые он произнес шесть лет назад, снова прозвучали из уст Цинцая.

Гу Чэнъинь пришел в себя. Он смахнул рукавом пыль с ларца и открыл его. Внутри было два отделения.

В верхнем лежали керамический птичий свисток, головоломка «девять колец», деревянная фигурка кошки и несколько ракушек — ничего ценного, но то, что обычно нравится детям.

Во втором отделении все было иначе. Там лежали гребень из белого нефрита, браслет из агата и даже золотая заколка для волос в форме бабочки. Сразу было видно, что эти вещи принадлежали девушке из богатой семьи.

Гу Чэнъинь положил кисть в ларец и снова запер ящик.

Увидев, что он достает футоу, Цинцай понял, что Гу Чэнъинь собирается на Западный рынок. Он взял холщовый мешок и, собирая вещи, не удержался от комментария: — Все эти годы вокруг ходили разные слухи, и я думал, что Третья госпожа тоже поверила им и не захочет общаться с молодым господином. Но она оказалась такой же доброй, как и раньше. Не только помогла молодому господину, но и отдала ему свою кисть.

Цинцай уже привык к молчаливости Гу Чэнъиня, но в комнате иногда было слишком тихо, и если бы еще и он молчал, это место стало бы совсем непригодным для жизни.

Собрав мешок, он передал его Гу Чэнъиню и заговорил о господине Суне, расхваливая его знания и высокие моральные качества. Чтобы сдержать свое обещание не преподавать, он даже разрешил ученикам приветствовать его как равного.

Гу Чэнъинь взял мешок, перекинул его через плечо и наконец тихо произнес: — Если он действительно не преподает, а только обсуждает учение, зачем ученикам вставать, чтобы ответить на его вопросы, и зачем называть себя учениками?

Цинцай замер, а затем понял, что Гу Чэнъинь прав. Господин Сун лишь изменил ритуал приветствия, а в остальном все было так же, как и в обычной школе.

Получалось, что это «равенство» было лишь для вида.

Восхищение Цинцая господином Суном, которое он испытывал меньше суток, было разрушено несколькими словами Гу Чэнъиня. Он прислонился к дверному косяку и со вздохом произнес: — Значит, господин Сун тоже лицемер, как и все они…

Гу Чэнъинь молча опустил глаза, поправил одежду и вышел.

Он редко брал с собой Цинцая, только если нужно было купить много вещей.

Как и обычно, он не пошел по главному коридору, а выбрал обходной путь, стараясь ни с кем не встречаться.

С южной стороны поместья Линь протекал канал, поэтому задними воротами пользовались редко. Гу Чэнъинь все эти годы входил и выходил именно через них.

Привратник дремал, прислонившись к стене. Разбуженный Гу Чэнъинем, он нехотя отодвинул засов, пробормотав что-то себе под нос о невезении.

Гу Чэнъинь, не обращая на него внимания, вышел за ворота.

Он вернулся, когда уже смеркалось.

Как только он вошел во Двор Люцзин, радостный Цинцай бросился к нему. Он взял у Гу Чэнъиня мешок, отряхнул пыль с подола его халата и радостно сообщил: — Молодой господин, скорее идите и посмотрите! Третья госпожа прислала вам лекарства!

Цинцай не знал, что это за лекарства, но чувствовал, что они дорогие. Он открыл один сверток и показал Гу Чэнъиню: — Чжэньчжу сказала, что этих лекарств хватит, чтобы вылечить ваш кашель. И еще она просила, чтобы вы принимали их три раза в день, ни разу не пропуская.

Гу Чэнъинь любил читать и тратил почти все свои деньги на книги. Он читал много книг о медицине и узнал лекарства, которые ему прислали. Это были дорогие средства от кашля, которые он не мог себе позволить.

Он посмотрел на стол, заваленный лекарствами, помолчал, а затем, отведя взгляд, спросил: — Ты поблагодарил ее?

— Конечно, я ее поблагодарил, но… — Цинцай посмотрел на Гу Чэнъиня и, немного помолчав, тихо добавил, — мне кажется, молодой господин должен поблагодарить Третью госпожу лично.

— Ты прав, — неожиданно согласился Гу Чэнъинь.

В тот вечер Линь Вэньвэнь легла спать рано, а на следующее утро проснулась сама, не дожидаясь, пока ее разбудит Чжэньчжу.

За окном еще не совсем рассвело. Линь Вэньвэнь встала с постели и начала умываться. Фэйцуй тем временем положила приготовленные накануне тоухуацы на красивое фарфоровое блюдо с синей росписью и серебряной каймой, а затем убрала его в восьмиугольную коробку из палисандра.

Сегодня Линь Вэньвэнь была одета в длинное платье с юбкой и кофтой голубого цвета. Ее волосы были собраны в простую прическу — низкий пучок, украшенный двумя нефритовыми заколками в форме бабочек. Она выглядела просто, но изящно.

Линь Вэньвэнь все еще немного волновалась. Глядя на свое отражение в зеркале, она спросила Чжэньчжу: — Эти заколки не слишком вычурные? Не выглядят ли они слишком нарядно?

— Они достаточно простые, даже проще, чем те, что были вчера у Второй госпожи, — ответила Чжэньчжу, капая на плечи Линь Вэньвэнь розовую воду.

Линь Вэньвэнь не помнила, какие украшения были вчера у Линь Цинцин. Она знала лишь, что сегодня не должна допускать ошибок перед братом Нин Сюанем. — Хорошо, хорошо, не лей слишком много, — поспешно сказала она Чжэньчжу.

Перед выходом она еще раз открыла коробку с едой, чтобы убедиться, что все в порядке, и только потом успокоилась.

Вчера в час чэнь Линь Вэньвэнь еще лежала в постели, не желая вставать. Сегодня в то же время она уже пришла в Фуюньтан.

S3