3

3

Первым делом, вернувшись в общежитие, товарищ Гу Бэй сбивчиво доложила товарищу Ван Янь о своих сегодняшних злоключениях и обсудила с ней способы разрешения классовых противоречий.

— Товарищ Ван Янь, пришло время Трудовой партии (аналог Коммунистической партии Китая) проверить нашу революционную стойкость! На этот раз я должна доказать партии свою социалистическую природу, я — студентка с идеологически правильными корнями (Мяо Чжэн Гэнь Хун)!

Выслушав её, товарищ Ван Янь предложила: для разрешения главного противоречия на данный момент первоочередной задачей является найти подходящую одежду для встречи с генерал-майором Кимом, чтобы снять с себя ярлык сторонницы капиталистического пути.

Товарищ Гу Бэй взглянула на свои красные чулки и полностью согласилась с этим мнением.

И вот две «мелкие буржуйки» начали перерывать чемоданы в поисках подходящей одежды. Но они обе недооценили степень тлетворного влияния капитализма на товарища Гу Бэй. Сколько они ни искали, им так и не удалось найти ни одной вещи с социалистическими чертами. О нет, вернее будет сказать, не нашлось ни одной вещи, которая НЕ имела бы капиталистических черт.

Ван Янь лишь тяжело вздохнула: «Сахарные пули капитализма превратили тебя в законченную мелкобуржуазную девицу!»

Гу Бэй чувствовала себя несправедливо обвинённой. Разве это её вина? Она жила в особой экономической зоне Шэньчжэнь. А что это за место? Авангард политики реформ и открытости! Могла ли она, выросшая там, не быть «мелкой буржуйкой»?

Девушкам пришлось пойти на компромисс и искать одежду холодных тонов.

Но и это оказалось большой проблемой. Девушки в этом возрасте стремятся выразить свою индивидуальность, откуда у них возьмётся такая старомодная одежда? Тем более у такой модницы, как Гу Бэй.

После долгих поисков они наконец нашли на дне чемодана нераспечатанное длинное чёрное пальто с рукавами три четверти.

Ван Янь одобрительно закивала: «Неплохо, неплохо. Фасон модный и элегантный, ткань приятная, пошив аккуратный. Это лучший выбор».

Тут Гу Бэй вспомнила, что это пальто купила ей мама перед отъездом, сказав, что вдали от дома нужна вещь, в которой можно «держать марку» (кантонское выражение, означающее «быть на высоте в важной ситуации»).

Не говоря ни слова, девушки в четыре руки принялись распаковывать пальто.

Не посмотрев, они не знали, а посмотрев, чуть не умерли от страха. Что это был за бренд? Это был DKNY — известный бренд, произведённый самым ненавистным для корейцев американским империализмом!

Гу Бэй тут же сдулась, как проколотый шарик: «Ладно, ладно, думаю, лучше пойду в кожаной куртке».

— Боюсь, как только ты выйдешь, тебя схватят и отправят на трудовое перевоспитание. В любом случае, они вряд ли знают, что такое DKNY. Иди в этом.

Пока Гу Бэй терзалась из-за своей классовой принадлежности, Ким Тхэ Сон мучился из-за своего нетипичного поведения.

Он редко вёл себя так — был так настойчив с женщиной. Он никогда лично не провожал женщин домой.

Но только что он именно это и сделал. Более того, он с нетерпением ждал завтрашней встречи. Едва расставшись, он уже начал немного скучать по ней. Таких сильных чувств он никогда в жизни не испытывал. Неужели в мире действительно существует так называемая любовь с первого взгляда?

Занавески на кровати сильно колыхались. Сквозь них смутно угадывались сплетённые тела. Тяжёлое дыхание, стоны — то ли от удовольствия, то ли от боли — разносились по комнате.

Воздух наполнился запахом страсти.

После громкого женского вскрика всё стихло, облака рассеялись, воцарилась тишина. Слышался лишь низкий мужской голос: «Моя Бэйбэй…»

Тхэ Сон не спал всю ночь. Он тихо сидел на диване и курил. Сколько бы он ни пытался отвлечься с другой, перед глазами всё равно стоял прекрасный образ Гу Бэй. Неужели он действительно… Раз так, нужно действовать быстро, нанести упреждающий удар!

Ещё не было восьми, а Гу Бэй уже ждала у ворот университета. Разве такая «маленькая» личность, как она, посмела бы заставить его ждать? Поэтому ей пришлось с самого утра мёрзнуть на холодном ветру.

Эта непутёвая Гу Бэй действительно послушалась коварного совета Ван Янь и пришла на встречу с корейским генералом в одежде американского империализма. Одного вида «Мерседеса» хватило, чтобы у неё задрожали ноги. Она чуть было не бросилась бежать обратно, чтобы поменяться одеждой с тётушкой из столовой на какой-нибудь наряд бедной крестьянки.

— Бэйбэй, так холодно, зачем ты вышла сюда ждать? Быстрее садись в машину!

Э-э, Бэйбэй! Гу Бэй слегка смутилась от такого обращения, но ничего не посмела спросить и послушно села в машину.

— Ты ведь не против, что я так тебя называю? — тон был утвердительным.

«Ты уже назвал, разве я посмею возражать?» — подумала Гу Бэй, но, конечно, не решилась сказать это вслух. «Не против».

Ким Тхэ Сон улыбнулся. В его улыбке читалась уверенность в успехе.

— Тогда ты впредь тоже зови меня Тхэ Сон. Разве у вас, китайцев, нет поговорки «учтивость требует взаимности»?

— Но…

— Впредь зови меня так, — приказ был твёрд, как гора!

— Хорошо, — Гу Бэй чуть не расплакалась (внутренне). Какой бы заторможенной она ни была, она поняла, в чём дело. Если она не ошибалась, этот генерал-майор положил на неё глаз.

Как только они вошли в Гробницу Тонмёна, их встретила группа людей у входа. Управляющий с энтузиазмом приветствовал господина Ким Тхэ Сона, говоря что-то вроде благодарности за то, что руководитель удостоил их своим визитом и наставлениями. Незнающий человек мог бы подумать, что приехал какой-то высокопоставленный начальник.

Господин Тхэ Сон, казалось, был немного раздражён таким тёплым приёмом. Он слегка нахмурился, махнул рукой, и управляющий тут же тихо удалился, не оставив и следа, но оставил им гида.

Гу Бэй была окончательно сбита с толку. Бесплатный вход, почётный караул и вдобавок гид — этот бизнес явно был убыточным.

Глядя на Гробницу Тонмёна, представляющую такую культурную ценность, Гу Бэй совершенно не могла сосредоточиться на осмотре. А всё потому, что господин Тхэ Сон постоянно пытался взять её, студентку Гу Бэй, за ручку, и ему это удавалось.

Малышка Гу Бэй была очень расстроена. Господин не сказал ни слова о симпатии, но уже хватал её за руки и обнимал за плечи. Не считается ли это вольностью с его стороны? Но даже если и так, что она могла сделать? Под чужой крышей приходится голову клонить.

Она не хотела в этой авторитарной стране перечить их высокопоставленному чиновнику. Ей это точно не сошло бы с рук. Пока не наступил крайний момент, она не могла действовать опрометчиво.

— Бэйбэй, проголодалась? — У сурового генерала тоже была нежная сторона.

Гу Бэй честно кивнула. Она не собиралась из-за гордости морить себя голодом.

— Пойдём в ресторан. — Не удивляйтесь, что здесь есть ресторан, ведь это известная достопримечательность. Однако цены на еду в ресторане были просто ошеломляющими.

Дело было не в самой еде, а в монополии ресторана. Хочешь — покупай, не хочешь — не покупай, но больше здесь нигде нельзя было достать еду.

Однако Гу Бэй осталась очень довольна этим обедом. Причина была проста: в нём были давно забытые мясные блюда.

С момента приезда в Корею Гу Бэй почти не ела мяса или рыбы. В Корее большинство людей не могли позволить себе даже белый рис, не говоря уже о мясе.

Хотя государство предоставляло льготы интеллигенции, его возможностей всё равно не хватало. Хорошо, если удавалось обеспечить им достаточное питание, чтобы избежать истощения.

Гу Бэй не смела жаловаться, потому что их положение было намного лучше, чем у простых людей. Говорили, что простые люди питались дикими травами и продуктами, сделанными из соевого жмыха (остатков после выжимки масла из арахиса). А в Китае такими вещами кормили домашнюю птицу.

————————

Послушаюсь совета, поищу ошибки.