Глава 108

[Я: Господин Чу Усон.]

Я отправил сообщение после долгого молчания, и ответ Чу Усона не заставил себя ждать.

[Чу Усон: ㅎㅎ*.]

П.п.: Означает «ха-ха».

[Чу Усон: Что.]

[Я: Ты издеваешься надо мной?]

— Этот придурок...

Я озадаченно уставился на свой телефон, как вдруг на экране появилось сообщение с оправданиями.

[Чу Усон: А… Ты думал, я вспомню?]

[Чу Усон: Я с трудом запоминаю свое собственное расписание, не говоря уже о расписании The Dawn.]

Я прекрасно знаю, что даже такое невежественное агентство, как Daepaseong, собрали бы всю информацию, прежде чем планировать камбэк.

Но, конечно, раз уж я не в курсе, то и Black Call не знали ни о чем.

Конечно, агентство Чу Усона знало, но они действовали по плану, так как откладывать уже подтвержденное возвращение было сложно, и, похоже, в тот момент им это было невыгодно. Суетиться по этому поводу было слишком мелко для их крупного агентства. И мы, в свою очередь, не могли изменить наш график из-за расписания.

Проще говоря…

Это значит, что мы облажались.

Я был так раздосадован ответом, что в итоге просто смотрел на телефон, не зная, что ответить.

Внезапно Чу Усон разразился тирадой.

[Чу Усон: Нет... теперь, когда я думаю об этом, Со Хоюн, это абсурд.]

[Чу Усон: В прошлый раз ты тоже поступил неправильно.]

[Чу Усон: Ты обращаешься к старшему только тогда, когда это тебе что-то нужно.]

[Чу Усон: Дружба с Усоном — это шутка, по-твоему?]

[Я: ㅇ*]

П.п.: Означает «да».

Я задумчиво ответил и отложил телефон в сторону.

— Что ты делаешь?

— Просто... болтаю с неблагодарным придурком... — ответил я.

— Хм?

У нас было две песни, которые мы аранжировали, получив их из-за границы, и четыре песни, над которыми работал Кан Ичхэ.

Первый мини-альбом, состоявший из шести песен, оказался очень непростым, хотя у нас было несколько месяцев для работы над ним.

Тем более что после продления контракта Daepaseong, казалось, целенаправленно изматывали нас.

Они впихивали в наше свободное время даже незначительные мероприятия, начиная с фестивалей в колледже и заканчивая мелкими событиями.

Последние несколько месяцев я спал всего по три-четыре часа в сутки.

Все мемберы, находившиеся в студии звукозаписи, были похожи на зомби, а потом менеджер бросился к нам, держа в руке напитки.

— Но название на этот раз такое хорошее! — говорил он.

— Менеджер...

— Выпейте это и продолжайте!

Ну, по крайней мере мой гнев немного утих.

Я выпил фраппучино с большим количеством взбитых сливок и наслаждался его сладостью, когда Сон Дживон заговорил с Кан Ичхэ.

— Можешь сыграть еще раз?

— Конечно. Конечно.

Кан Ичхэ постучал по клавиатуре, и музыка полилась из колонок.

Пронзительный ритм нарушил мрачную атмосферу, как и запись голоса Кан Ичхэ.

— Ты просто великолепен. — Кан Ичхэ надел капюшон и затянул шнурок, а Ким Сонхён выразил свое восхищение: — Ичхэ стесняется, да?

— Серьезно, мне не нужны комплименты, — бурчал он.

— Но почему ты изменил трек? — Чон Даджун, положив в рот несколько конфет и что-то бормоча, спросил это, когда Сон Дживон собрал фантики от конфет и выбросил их в мусорное ведро. — Ведь мы уже закончили запись трека.

— А, это...

Кан Ичхэ почесал голову и, немного подумав, ответил:

— Даже если мы не можем изменить название, потому что все уже решено... мы все равно можем изменить сам трек, верно? Мне кажется, нам нужно что-то более насыщенное. Мы совместим наш камбэк с камбэком наших старших Black Call.

Точно. Я забыл об этом.

Воспоминания о том, как я игнорировал сообщения, которые Чу Усон присылал в порыве раздражения и будучи в гневе от предательства, постепенно улетучивались.

— Они выбрали бы совершенно убийственный ритм... так что будет скучновато, если мы просто возьмем оригинал.

— Хм?

Я лежал на диване, откинув голову назад, но в этот момент поднял голову.

Неужели Кан Ичхэ думает о таких вещах?

— Мне показалось, что лучше переключиться на другой жанр. Не то чтобы я говорил, что мы победим, но я подумал, что, попробовав что-то новое, мы сможем больше выделиться… — продолжил он.

— Значит, трек будет в стиле рок?

— Верно. Разве вы с Даджуном не пробовали? Просмотры были относительно низкими... но реакция была самой лучшей. Было много комментариев.

Кан Ичхэ, который на удивление был серьезен, крутанулся на стуле.

— Даже если я и говорил о том, что пробую что-то новое, мы все равно в какой-то степени проверили это, чтобы понять, будет ли это работать и принесет ли какие-то результаты…

— О.

— Но ты никогда не знаешь наверняка. Это можно узнать только после того, как увидишь результаты.

Кан Ичхэ зевнул, как будто устал. Я посмотрел на него слегка тронутым взглядом.

Этот парень, который выглядел так, будто его совсем не волнует успех...

Ты наконец-то понял, что рейтинг — это все!

«Дзинь!»

[Я вижу, у тебя странные мысли...]

— Знаешь, как абсурдно было, когда ты вдруг сказал, что занимаешься роком? — спросил внезапно Чон Даджун.

— Наш младшенький, с каких пор ты используешь слово «абсурд»?

— Я только вчера выучил его в школе.

Чон Даджун, как обычно, спорил с Кан Ичхэ.

Сон Дживон оставил их наедине и стал смотреть видео о роке, которое нам показывали на вводной встрече.

На первый взгляд это была совсем другая песня, поскольку она была аранжирована в соответствии с ритмом кросс-рока…

А потом заиграла заглавная песня, которую мы без устали репетировали.

Она звучала хорошо даже для глухих.

Но я не был уверен в этом на сто процентов.

Эта песня... достаточно ли она хороша, чтобы мы могли попробовать исполнить ее в любом жанре?

Даже если бы мы не заняли первое место, это песня, которая могла бы утешить нас, сказав: «Ах, но это был действительно шедевр».

И я знал, что в моем окружении только один человек может это распознать.

Внезапно я отыскал его номер в своем телефоне, посмотрел на великолепный послужной список, который высветился следом... а затем встал с дивана.

— Мне нужно кое-что сделать, — сообщил я.

— Принеси мороженое «Мелон», когда придешь.

— Прекрати есть, ты, тухлый ребенок.

— Я разве в том возрасте?

Оставив этих болтающих детей одних, я вышел на улицу.

Сидя в холле все еще крысиной компании, я размышлял, прежде чем забрать номер.

— Да?

Раздался короткий гудок, а затем меня поприветствовал знакомый голос.

— Как дела, псих? Давно не разговаривали.

— Здравствуйте, госпожа композитор.

— Что заставило тебя позвонить? — спросила Лим Хёнсу.

— С каких это пор между нами такие формальности?

— Ты, маленькая дрянь. Ты никогда не поддерживал связь, а теперь звонишь ни с того ни с сего. Как же это раздражает...

Я слышал, как на другом конце линии Лим Хёнсу щелкала зажигалкой, вероятно, прикуривая сигарету. В ее голосе слышался оттенок усталости. Я предположил:

— Ты была занята в последнее время?

— Я всегда занята.

— Ну, работы нашей госпожи композитора довольно популярны. Многие люди ищут вас. Вы так заняты, что мне кажется, я даже не могу больше просить об услугах...

Когда она красноречиво промолчала, я рассмеялся.

— А-ха-ха, я не слишком ясно выразился?

При обычных обстоятельствах Лим Хёнсу извергла бы из себя огромный поток ругательств, но в этот раз она почему-то молчала. Через некоторое время она заговорила раздраженным голосом:

— Со Хоюн. Так в чем дело? Хватит болтать без умолку, переходи к делу.

У нее сегодня плохое настроение.

Нет, если подумать, то она была довольно раздражительной, когда я видел ее в последний раз.

Лим Хёнсу была чувствительной, нежной и... удивительно покладистой. Поэтому она мне очень понравилась… А значит, стоило попробовать.

— Госпожа композитор, мы как раз сочиняем песню… И тут камбэк Black Call. Что вы думаете?

— О чем?

— Это в сравнении с песней Кан Ичхэ.

— Вы пытаетесь конкурировать с Black Call? — спросила Лим Хёнсу.

Ну, это не то...

— Давайте оставим это в стороне, что насчет песни?

Сделав небольшую паузу, Лим Хёнсу долго не могла ответить.

Казалось, она бормотала какие-то ругательства.

Но я просто молча ждал.

И наконец последовал ответ.

— Ты... действительно бессердечный.

ФЯ удивленно вскинул бровь.

— Ты позвонил, чтобы спросить это? Странно, Со Хоюн. Обычно ты стараешься не наступать на пятки и не действовать мне на нервы…

Лим Хёнсу была на удивление ревнива и сильно стремилась к успеху и почестям. При этом она была удивительна тем, что полностью осознавала свою уродливую сторону.

Я вспомнил Лим Хёнсу, которую гордыня задела до такой степени, что она сошла с ума, когда услышала песню Кан Ичхэ во время создания фан-песни, и которая в итоге дала Кан Ичхэ содержательную обратную связь. Я ждал.

— Ты... — снова начала она говорить. — Черт, ты же знаешь…

— Да. — Я отвел взгляд и вспомнил имя композитора песни, о которой мы говорили ранее. — Я видел.

Имена композиторов: Ким Ёнсок, Blue Tiger.

Изначально это была композиция Лим Хёнсу, но к ней добавился еще один человек. Гитарист группы, у которой Лим Хёнсу взяла песню.

Имя композитора-плагиатора.

— Должно быть, вам пришлось нелегко. Вы не могли предвидеть последствий…

— Я итак получаю безумное количество звонков. Могу ли я скрыть это... Ха... — Лим Хёнсу вздохнула. — Я знала об этом, но признавать это было очень хреново. Что я за отвратительный человек... Почему мне не хватает таланта?.. Я поняла это еще раз, увидев твоего мембера.

Начало положено.

Так часто говорят гении.

Ни один композитор без таланта не смог бы стать таким успешным, как Лим Хёнсу. Независимо от того, сколько они пишут, независимо от того, сколько они плагиатят.

Лим Хёнсу была гением, и в какой бы скандал она не была бы втянута, невозможно было замарать ее песни.

— Ты... больше не приходи ко мне. Кан Ичхэ, он гений.

Слова признания от гениального композитора...

Я мог бы испытать экстаз, если бы был злым, но это было просто...

— Ты знаешь это? — Я молчал, поглаживая затылок, и слушал, как Лим Хёнсу безостановочно говорит. — Кан Ичхэ умеет играть почти на любом инструменте. Это ему очень помогло, но умение играть на инструменте и умение чувствовать композицию — совершенно разные вещи.

Кан Ичхэ...

Это было немного удивительно.

Я узнал, что он умеет играть на некоторых инструментах, когда он создавал фан-песню, но услышать, что он настолько хорош, что даже придирчивая Лим Хёнсу признала это...

Пока я ничего не говорил и просто слушал, Лим Хёнсу продолжала:

— Конечно, сейчас навыки Кан Ичхэ не так хороши, как мои. Я вкалывала на этом поприще, даже училась в музыкальной школе в Америке и зарабатывала деньги, а он совсем другой.

— Да.

— Он... заставляет меня испытывать чувство благоговения…

Слушая это самоуничижительное признание, я мысленно сравнивал песни Кан Ичхэ и Лим Хёнсу, написанные для Black Call, и делал расчеты.

Как и ожидалось, Лим Хёнсу, предсказавшая, что я так поступлю, рассмеялась.

— Я отсюда слышу, как у тебя голова кружится, Со Хоюн. Давай я тебе просто расскажу.

И тут... Лим Хёнсу наконец признала.

— Хорошо, Хоюн. Песня Кан Ичхэ... Если судить по одной только песне, она может быть даже лучше моей…

То, что Лим Хёнсу сказала это, означало, что мы можем победить только за счет музыкальности.

Я спокойным голосом произнес.

— Спасибо за ответ.

— Ха-ха, ты такой зануда. Ты мне очень не нравишься.

— Правда? Очень жаль. — А она мне нравилась. — Может, в следующий раз пообедаем вместе? Я принесу алкоголь, который любит госпожа композитор.

— Принеси Glenfiddich 30.*

П.п.: Превосходный шотландский односолодовый виски. Цифра «30» обозначает его возраст, указывая на то, что перед розливом в бутылки он выдерживался в бочках в течение тридцати лет. Glenfiddich 30 — очень востребованный виски, его стоимость превышает 1100 долларов США за бутылку.

— У тебя есть совесть? Это же больше миллиона вон, — пробурчал я.

— Тогда ты не нужен. Я буду пить одна. Просто подари.

Лим Хёнсу ответила отрывисто, но в итоге рассмеялась, однако ее самоуничижительный тон все равно был слышен.

Признав собственную «никчемность», Лим Хёнсу парадоксальным образом разрушила новую стену и сделала еще один шаг вперед.

— Хоюн, — позвала она меня.

— Что?

— Почему талант спускается с небес? Это так чертовски несправедливо.

Я постучал каблуком ботинка по полу.

В холле висел плакат с нашей последней песней.

Что я мог сказать?

«Твой талант превосходит его талант?»

«Ты более успешный композитор, чем Кан Ичхэ?»

Лим Хёнсу, которая уже успела насладиться всей славой, достойна уважения за то, что теперь умеет отпускать себя...

В голову приходили разные мысли, но...

— Мне нравится.

Сейчас я хотел сказать только одно.

— Песня госпожи композитора... Очень.

Лим Хёнсу долго молчала.

А потом послышался звук щелкнувшей зажигалки: возможно, она снова пыталась закурить.

— Ублюдок, который раньше угрожал мне, теперь утешает меня. — Лим Хёнсу тихо рассмеялась. — Наверное... Я действительно такая жалкая сейчас...

— Я не успел ответить.

— Я ценю этот жест, Со Хоюн, — с этими словами Лим Хёнсу быстро завершила разговор.

Я уставился на отражение своего недоуменного лица.

— Она изменилась...

Лим Хёнсу изменилась.

Я не был уверен, изменилась ли эта дерзкая Лим Хёнсу из-за Кан Ичхэ или потому, что почувствовала угрозу от моего принуждения.

Потрогав уголок губ, я рассеянно посмотрел на улицу.

— Даже Лим Хёнсу изменилась...

***

Через некоторое время вышел тизер The Dawn.

[The Dawn «Kill The Lights»* MV Teaser.]

П.п.: Погаси огни.

Видео, загруженное на YouTube, длилось 29 секунд.

Стоило нажать на кнопку воспроизведения, как слышалось жуткое гудение и резкий звук.

Он приближался все ближе и ближе по темному коридору к душной комнате, заваленной стопками документов.

Посреди комнаты находился Со Хоюн, привязанный к стулу, стоявшему в центре.

Его лицо было покрыто синяками, а мундир, украшенный многочисленными медалями, запачкан кровью и пылью.

Мерцание...

По мере того как его лицо медленно приближалось, старая флуоресцентная лампа мерцала, а экран с каждым мерцанием резко темнел.

Когда вновь стало светло, Кан Ичхэ, одетый в форму, находился в купе шикарного поезда и безучастно смотрел в окно.

Мерцание...

На этот раз шел снег.

Сон Дживон, шагая по белому снегу, медленно достал прикрепленный к бедру пистолет и прицелился.

Следующий кадр...

Чон Даджун, стоявший в пустом белом пространстве, делал шаги, от которых стены каждый раз дрожали и трещали.

Наконец появился Ким Сонхён, стоявший на крыше высокого заброшенного здания.

С решимостью, которая отразилась на его лице, он поднял лежавший на земле флаг.

Как только Ким Сонхён взмахнул им… Экран замерцал, и Со Хоюн, находившийся в тесной комнате, открыл глаза...

«Бум!!!»

Раздался взрыв, мгновенно окутавший комнату дымом и огненно-красным пламенем.

Сложенные в кучу документы разлетелись во все стороны, закрыв объектив камеры, а на черном экране появился текст.

[KILL THE LIGHTS. THE DAWN.]

Этот тизер стал сигналом к возвращению темы постапокалипсиса.