Глава 15. Его прошлое вызывает сочувствие

Управляющий Чжоу с серьёзным выражением лица опустил голову в раздумьях. Хотя он и колебался, но видел искренность в глазах Бай Моцин. К тому же, если в этом мире кто-то и мог помочь Шан Сыняню, то это была только Бай Моцин.

— Госпожа, у господина психологическое заболевание, очень серьёзное пограничное расстройство личности. Его мысли и эмоции бывают крайне нестабильными. Я забочусь о нём с десяти лет, и то, что было до этого, знаю не очень хорошо, но слышал от бабушки, что когда господину было пять лет, его младший брат случайно умер. Его мать возложила всю вину на него. Долгие побои и заточение в изоляции сделали его характер всё более замкнутым. В то время в доме была маленькая и низкая кладовка, куда его специально запирали. Там не было окон, даже лампочки. Его мать даже часто говорила: «Почему не ты умер?» или «Ты убил брата». Позже его забрала бабушка, а родители развелись. Его мать уехала за границу и больше не возвращалась.

Бай Моцин была в шоке. Как на свете могла быть такая мать? Как пятилетний Шан Сынянь мог убить своего младшего брата? Она любила младшего сына, это понятно, но разве Шан Сынянь не был её родным ребёнком? Она не жалела его, била, запирала, да ещё и осыпала такими злобными словами. Так как же жил Шан Сынянь в те годы, до того как его забрала бабушка?

Управляющий Чжоу тихо вздохнул, его глаза были полны сочувствия.

— Конечно, заботился! Как же не заботиться? Но его мать была слишком властной, даже его отец был во всём ограничен. Вся семья находилась под её контролем. Бабушка рассказывала, что в детстве господина каждый его шаг — когда выходить из дома, когда возвращаться, когда принимать ванну, когда есть — всё было точно расписано по минутам. Если он опаздывал хотя бы на минуту, его ждало суровое наказание. В детстве на его теле не было ни одного живого места. В конце концов, его отец всё же решился на развод. Во всей семье Шан только родители господина были разведены.

Она только хотела спросить, как именно умер тот младший брат, что это была за случайность, но не успела, как дверь в медицинский кабинет открылась.

Шан Сынянь быстро подошёл к ней, немного расстегнул рубашку, чтобы она увидела только что перевязанное место.

— Цинцин, так можно?

Видя его таким осторожным, почти заискивающим, сердце Бай Моцин сжималось от боли. Что же он пережил за все эти годы? Какую одиночество и страх он испытывал? Неудивительно, что весь особняк даже ночью всегда освещён. Должно быть, он боится темноты. А ведь в той маленькой тёмной комнате ему было всего пять лет.

— Нельзя? Прости, Цинцин, я сейчас же…

Бай Моцин крепко обняла его. Хотя мужчина был высоким и крепким, её руки не могли полностью обхватить его. Но даже такие маленькие объятия показались Шан Сыняню необычайно тёплыми. Он медленно наклонился, уткнувшись лицом в шею Бай Моцин. Его широкая спина, крепкая грудь и большие руки, обнимающие её, — эта прекрасная разница в телосложении вызывала неудержимое волнение.

— Анянь, ты всё сделал очень хорошо, ты молодец. Я очень довольна и люблю тебя.

Это была похвала… Тревога Шан Сыняня постепенно утихла после её короткой похвалы. Когда он снова поднял голову, беспокойство в его глазах исчезло, сменившись безграничной нежностью.

Стоявший рядом Лу Цзян с выражением, будто увидел призрака, наблюдал за происходящим. Если бы это был он прежний, он бы немедленно сбежал из этого гибельного места. Ведь он не смел даже думать о мыслях Шан Сыняня; возможно, деньги он и заработает, но не успеет их потратить. Но сегодня его реакция была слишком шокирующей. Лу Цзян, рискуя жизнью, хотел посмотреть, что с Шан Сынянем – припадок или обострение болезни? Как так получилось, что какая-то девчонка так крепко держит его в ежовых рукавицах? Он выглядел как обиженная невестка. Хотя это было трудно понять и немного отвратительно, но вспоминая прежнее поведение Шан Сыняня по отношению к нему, это приносило настоящее удовлетворение.

— Ещё смотришь! — Шан Сынянь повернул голову, и нежность в его тёмных глазах мгновенно исчезла, сменившись неприкрытой жестокостью. — Ещё раз посмотришь, выколю тебе глаза!

Лу Цзян в испуге поспешно опустил голову. Если бы сейчас была куча песка, он бы зарыл в неё голову.

Бай Моцин потянула его за руку и тихо сказала: — Не надо так, доктор Лу только что помог тебе. Не будь невежливым, хорошо?

— Хорошо. — Шан Сынянь кивнул и затем шаг за шагом направился к Лу Цзяну.

Лу Цзян испугался не на шутку, по его телу побежали мурашки. Он дрожащими шагами отступал назад.

— Шан, Шан Сынянь, убийство — это преступление! Не трогай меня! Предупреждаю, если ещё раз поднимешь руку, я больше не приду!

— Прости! — Шан Сынянь с серьёзным лицом извинился.

Лу Цзян мгновенно замер. Через три секунды он сильно потёр уши, недоверчиво глядя на мрачного Шан Сыняня перед собой.

Мамочки… Шан Сынянь извинился передо мной, неужели я уже нажился? Нет же! Моя мама ждёт меня дома на ужин! Неужели я сегодня умру в семье Шан? Я же говорил, что не надо быть личным врачом Шан Сыняня, эти деньги заработаешь, но потратить не успеешь! Что самое печальное в жизни? Это когда человек умер, а деньги не потрачены…

Шан Сынянь повернулся и, глядя на Бай Моцин, послушно спросил: — Так пойдёт? Я извинился.

Как только Бай Моцин подняла руку, он быстро переместился к ней и опустил голову, чтобы она погладила его по голове.

Шан Сынянь был очень наблюдательным. Всего за два-три дня он пришёл к выводу, что Бай Моцин особенно любит гладить его по голове и по спине. Главное, чтобы ей нравилось, а он будет подыгрывать.

И действительно, Бай Моцин погладила его по голове и с улыбкой похвалила: — Отлично! Анянь такой послушный!

Шан Сынянь тут же счастливо улыбнулся. Бай Моцин впервые заметила, что когда он улыбается, его глаза становятся полумесяцами. Оказывается, такие большие глаза при улыбке могут сужаться в щёлочки и изгибаться. Шан Сынянь с холодным лицом был типичным образом холодного и властного гендиректора, излучающего ауру, отталкивающую посторонних. Но улыбающийся Шан Сынянь был таким милым: его глаза-полумесяцы, уголки губ приподняты, рот словно превратился в скобочку, а белые зубы выглядели так наивно и очаровательно.

— Ну… мне пора! — Лу Цзян впервые в жизни видел Шан Сыняня таким, но не находил его милым, только пугающим. Лучше сначала сбежать, а потом уволиться. В это проклятое место он больше никогда в жизни не хотел возвращаться!

— Пойдём в спальню, Анянь, ты не устал? Я уже устала. — Бай Моцин взяла его под руку, слегка прислонившись головой к нему.

Шан Сынянь опустил голову, глядя на неё, и тихо спросил: — Мне отнести тебя в спальню?

Женщина покачала головой. Как он мог нести её с такими ранами? Неужели он совсем не заботится о своём теле? — Просто пойдём так, держась за руку! Мне нравится держать тебя за руку, она такая крепкая, одни мышцы, так приятно на ощупь!