Рыцарь с глубоким чувством любви смотрел на Ундину.«Мною ль, — он думал, — дана ей душа иль нет, но прекраснейЭтой души не бывало на свете: она как небесныйАнгел». И слезы Ундины с нежнейшим участием другаОн отирал, целуя ей очи, уста и ланиты.Город имперский, который ей стал ненавистен, покинутьОн решился немедля и все велел приготовитьК скорому в замок Рингштеттен отъезду. Вот на другой деньРано поутру была подана к крыльцу их повозка;Рыцарев конь и кони его провожатых за нею,Взнузданы, прыгали, рыли копытами землю; уж рыцарьВышел с своей молодою женой и готов был ей рукуДать, чтоб в повозку ее посадить; но в эту минутуК ним подошла молодая девушка с неводом, в платьеРыбной торговки. «Нам товар твой не нужен, мы едем», —Рыцарь сказал ей. Она заплакала взрыд, и БертальдуВ эту минуту узнали Гульбранд и Ундина; поспешноВместе с нею они возвратилися в дом, и БертальдаИм рассказала, как герцог вчерашним ее поведеньемБыл раздражен, как ее от себя отослал, подарившиЕй большое приданое, как старик и старушка,Также богато им одаренные, город того жеВечера вместе покинули. «С ними хотела пойти я, —Так продолжала Бертальда в слезах, — но старик, о которомВсе говорят, что он мой отец...» — «Он отец твой, Бертальда,Точно отец, — сказала Ундина, — ты помнишь, как ночьюК нам подошел седой человек, твой смотритель фонтанов:Он-то мне все и сказал; меня убеждал он, чтоб в замокНаш Рингштеттен тебя не брала я с собой, и невольноТайна с его языка сорвалась...» — «Ну, отец мой, когда ужДолжен он быть мне отцом, — продолжала Бертальда, — сказал мнеВот что: „Ты с нами не будешь до тех пор, пока не исправишьГордого сердца; осмелься одна чрез этот дремучийЛес к нам пройти, тогда я поверю, что нашей роднёюБыть желаешь; но скинь богатый убор; рыбаковойДочерью к нам явися...“ И я на все уж решилась;Что он велел, то и будет; меня, несчастную, целыйСвет оставил; бедная дочь рыбака, я в убогойХижине жизнь безотрадную скрою и скоро умру тамС горя. Правда, лес волшебный меня устрашает,Бродят там, слышно, духи, а я так пуглива; но что жеДелать? К вам же пришла я затем, чтоб загладить вчерашнийСвой проступок признаньем вины. О! забудьте, простите!Я и так уж несчастна безмерно; вспомните, что́ яУтром вчерашним была, что́ была еще при началеВашего пира и что́ я теперь...» Опустивши в ладониГолову, плакала горько она, и меж пальцев бежалиСлезы. Вся также в слезах, к ней на шею упала Ундина,Долго безгласна была, напоследок сказала: «Ты с намиВ замок Рингштеттен поедешь; что положили мы прежде,То и сделаем; только ты будь со мной, как привыклаБыть; говори мне по-прежнему „ты“. Вот видишь ли? В детствеНас обменяли одну на другую; тогда уж мы былиСвязаны тесно судьбою; сплетем же узел наш самиТак, чтоб уже никогда никакой человеческой силеНе было можно его разорвать. Теперь ты поедешьС нами прямо в Рингштеттен; что ж после, как сестры родные,Мы меж собою разделим, о том успеем, приехавВ замок, условиться». То услышав, Бертальда взглянулаРобко на рыцаря; милой изгнанницы было не меньшеЖаль и ему; и, руку подав ей, вот что сказал он:«Вверьте себя беззаботно сердцу Ундины. А к вашимДобрым родителям мы, по прибытии в замок, отправимТотчас гонца, чтоб знали они, что сделалось с вами».Под руку взявши Бертальду, ее посадил он в повозку,Рядом с нею Ундину и бодро поехал за нимиРысью и скоком. Повозка летела: скоро имперскийГород пропал далеко назади, с ним вместе пропалоТам и все грустное прошлое; весело шла по прекрасной,Людной стране их дорога, и мало ли, долго ли длилсяПуть их, но вот напоследок в один прекраснейший летнийВечер они приехали в замок Рингштеттен. Был долженРыцарь заняться хозяйством своим; молодая ж хозяйкаВместе с гостьей пошли осматривать замок. ПостроенБыл на крутой он горе посреди равнин благодатнойШвабии: вид из него был роскошный; и по валу вместе,За руки взявшись, гуляли Ундина с Бертальдою; вдруг имВстретился долгий седой человек; Бертальде знакомыБыли черты; когда же Ундина, сердито нахмурясь,Знак ему подала, чтоб он удалился, и скорымШагом, тряся головой, он пошел и пропал за кустами,В мысли пришло ей, что то ночной городской их знакомецБыл, смотритель фонтанов. «Не бойся, Бертальда, — сказалаЕй Ундина, — уж в этот раз твой несносный фонтанщикЗла никакого не сделает нам». Тогда рассказалаВсе о себе Ундина: кто родом она, как БертальдуСтруй похитил, как к рыбакам попала УндинаВместо родной их дочери, словом, все. И сначалаВ ужас Бертальда пришла от такого рассказа; на сонныйБред походил он; но скоро она убедилась, что былоВсе то правда, и только дивилась тому, что в волшебнойСказке, когда-то в детстве рассказанной ей, очутиласьВдруг наяву, живая, сама; все ей в УндинеСтало чуждо; как будто бы дух бестелесный меж нимиВдруг протеснился; ей сделалось страшно. Когда ж, возвратяся,Рыцарь с нежностью обнял Ундину, то было понять ейТрудно, как мог он ласкаться к такому созданью, в котором(После того, что Бертальде сама рассказала Ундина)Виделся ей не живой человек, а какой-то холодныйПризрак, что-то нездешнее, что-то чужое душе человека.
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|