Ощутив силу Яо Инъин, Гунсунь Хуайюй внезапно вспомнила слова Чэнь Чаншэна, сказанные во время их бесед о совершенствовании. Тогда он сказал:
«Девчонка, у тебя неплохой талант, но ты еще не нашла свой собственный путь Дао. Просто подражая своему мастеру и мне, ты никогда не увидишь пейзаж с вершины горы. В твоем нынешнем состоянии ты сможешь справиться с обычными гениями, но если встретишь тех, кто постиг свой собственный Великий Дао, ты потерпишь сокрушительное поражение».
Вспоминая эти слова сейчас, Гунсунь Хуайюй почувствовала легкий стыд. Когда Чэнь Чаншэн говорил это, она была так увлечена ростом своего уровня совершенствования, что совершенно не придала его словам значения. Теперь она поняла: «Грандмастер» предвидел, что она столкнется с подобной ситуацией. Неудивительно, что «Грандмастер» всегда звал ее «девчонкой». Она действительно была еще «не выросшей» желторотой девчонкой.
________________________________________
Увидев уныние Гунсунь Хуайюй, Чэнь Чаншэн мягко улыбнулся, но ничего не сказал. Люди растут, переживая разные события. Пока ты жив и способен понять эту истину, еще не слишком поздно.
— Благодетельница Гунсунь прозрела сквозь иллюзии, воистину радостное событие! – Сюаньсинь, естественно, заметил состояние Гунсунь Хуайюй и сложил ладони, поздравляя Чэнь Чаншэна.
На это Чэнь Чаншэн хмыкнул:
— Хватит мне зубы заговаривать. Ты – демонический монах, твой принцип – следовать своим желаниям. Тебе не надоело целыми днями притворяться вежливым и благовоспитанным?
На вопрос Чэнь Чаншэна Сюаньсинь лишь слегка улыбнулся:
— В благодетеле есть природа Будды. Встретив человека с буддийской природой, смиренный монах, естественно, должен следовать буддийским правилам.
— Ладно. Сегодня будем следовать буддийским правилам. Только языками чесать, без рукоприкладства. Кстати, открою тебе маленький секрет. Я когда-то встретил одного маленького монаха. По силе он, возможно, тебе и уступит, но в понимании природы Будды ты ему и в подметки не годишься.
Услышав это, Сюаньсинь улыбнулся:
— Раз так, полагаю, благодетель спорил с этим великим монахом о Дхарме?
— Спорил, и много раз. А сколько раз он мне проиграл… примерно вот столько. – Сказав это, Чэнь Чаншэн поднял два пальца.
Сюаньсинь задумался.
— Два раза?
Чэнь Чаншэн покачал головой.
— Двадцать раз?
Чэнь Чаншэн снова покачал головой.
Обе попытки были неудачными. Сюаньсинь невольно улыбнулся:
— Благодетель, лучше скажите прямо. Смиренный монах не сможет угадать. Не мог же тот великий мастер проиграть вам двести раз?
— Не двести раз. Он проигрывал мне двадцать лет.
С этими словами Чэнь Чаншэн торжественно достал из-за пазухи шкатулку из сандалового дерева и медленно открыл ее. Девять шарира, испускающих слабое буддийское сияние, вылетели из шкатулки и закружились вокруг Чэнь Чаншэна. Окутанный светом Будды, он медленно сложил ладони, став похожим на самого Будду.
(Прим.: Шарира - Кристаллические реликвии, остающиеся после кремации тел буддийских мастеров, считаются священными.)
При виде девяти шарира рядом с Чэнь Чаншэном сердце Ваньянь Юэ, сидевшей вдалеке, сжалось. Она снова вспомнила того «неразговорчивого» бритого монаха. Хоть сейчас ее сила позволяла ей одолеть десятерых таких, как Исю, она никогда бы не посчитала себя сильнее его. В те времена, когда Королевство Ночной Луны и Великая Династия Гань еще не были объединены, во всей Поднебесной лишь двое могли уверенно превзойти монаха Исю: Чэнь Чаншэн, этот особый случай, и Фея Чаншэн из Секты Линлун. Ни девять Истинных Учеников Обители Высшей Чистоты, ни она сама, принцесса Королевства Ночной Луны, не могли с ним сравниться. Но прошла тысяча лет… Имя некогда прославленной Феи Чаншэн забылось, а знаменитый Дзен-мастер Исю скончался. Если бы не различные несчастные случаи, если бы они, как и она, смогли пережить ту трудную эпоху… Каких бы высот они достигли сейчас? Возможно, они были бы даже сильнее ее.
________________________________________
Глядя на величественный и исполненный достоинства облик Чэнь Чаншэна, Сюаньсинь заговорил:
— У благодетеля воистину глубокая связь с Буддой. Тогда смиренный монах осмелится попросить наставления. Осмелюсь спросить благодетеля…
— Погоди! – прервал его Чэнь Чаншэн, не дав закончить вопрос.
— Что еще угодно благодетелю?
— Спор спором, но я не буду спорить с тобой о Законе Будды. Я буду спорить с тобой о Законе Дао.
При этих словах веко Сюаньсиня дернулось, а у многих зрителей задергались уголки губ.
«Наглость! Какая наглость!»
Все предыдущие действия и слова Чэнь Чаншэна недвусмысленно указывали на его глубокие познания в буддизме. Но теперь он собирался спорить с Сюаньсинем, используя даосизм! Это было равносильно заявлению: «Я знаю, что ты силен в этой области, но я в ней еще сильнее. Однако я все равно одолею тебя, используя другую область знаний».
На это Сюаньсинь ничего не сказал, лишь сложил ладони и совершил буддийский поклон Чэнь Чаншэну. Видя это, Чэнь Чаншэн прямо спросил:
— Осмелюсь спросить, что есть Будда?
Чэнь Чаншэн сразу перешел к сути буддийского учения. Сюаньсинь неспешно ответил:
— Тот, кто спасает мирских людей, есть Будда.
Услышав ответ Сюаньсиня, и могущественные практики, и гении молча кивнули. Ответ Сюаньсиня совпадал с их собственным пониманием Будды. Одной фразой выразить суть того, кого мирские люди называют Буддой, – глубина познаний Сюаньсиня в Законе Будды действительно была достойна уважения.
Однако ответ, удовлетворивший всех остальных, не устроил Чэнь Чаншэна. Он медленно покачал головой:
— Ошибка!
— В чем же ошибка?
— Будда изначально не имеет формы, он принимает форму всех живых существ. Поэтому все мириады живых существ – суть Будды. Ты говоришь, что тот, кто спасает мирских людей, есть Будда. Это значит, что ты еще не постиг истинной сути Закона Будды.
Услышав слова Чэнь Чаншэна, Сюаньсинь хотел возразить, но понял, что ему нечего сказать. С самого начала его пути из Северной Пустыни он впервые встретил человека, который смог заставить его замолчать в споре о Законе Будды. Подумав об этом, Сюаньсинь мягко улыбнулся и тут же сказал:
— В жизни есть восемь страданий: рождение, старость, болезнь, смерть, разлука с любимыми, встреча с ненавистными, невозможность получить желаемое, неспособность отпустить. У буддизма есть высшие сутры, позволяющие людям преодолеть страдания и достичь Другого Берега. Осмелюсь спросить, какой метод есть у даосизма, чтобы избавить людей от страданий?
Чэнь Чаншэн слегка улыбнулся:
— Закон Дао – это естественность.
— Что значит «Закон Дао – это естественность»?
— Следовать своему сердцу – вот Закон Дао и естественность. При рождении – наслаждаться жизнью. В старости – спокойно встречать закат. В болезни – мыслить широко и открыто. При смерти – вернуться к корням, как опавший лист. Любить – страстно и ярко. Ненавидеть – стиснув зубы, идти вперед. Закон Будды учит мирских людей забывать восемь страданий. Закон Дао – иной. Он учит людей понимать восемь страданий, помнить их. Рождение, старость, болезнь, смерть, любовь, ненависть, разлука – это то, что мирские люди должны пережить. Вместо того чтобы изо всех сил пытаться отпустить, лучше смело встретить их лицом к лицу. Когда по-настоящему поймешь шесть жизненных страданий, то последующих «невозможности получить желаемое» и «неспособности отпустить» просто не возникнет.
Едва он договорил, как его тело начало испускать мягкое сияние, переплетающееся со светом Будды. В то же время «Божественный Мост» в его Море Страданий расширился более чем в десять раз!
«Море Страданий безбрежно, но поверни голову – и увидишь берег». Чэнь Чаншэн не стал «поворачивать голову». Он выбрал встретить «Море Страданий» лицом к лицу. Мысль родилась в сердце. Мысль пришла, намерение оформилось, действие свершилось. Чэнь Чаншэн сделал еще один шаг на своем Великом Пути Дао.
________________________________________
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|