Глава 6

Глава 6

Я добралась до уездного города Хэйшуй ровно в четыре часа дня и хотела лишь поскорее найти гостиницу, заселиться и отдохнуть.

Неожиданно зазвонил телефон.

Цзян Хуай?

Он был партнером Гу Юй и инвестором их юридической фирмы.

— Господин Цзян, что-то случилось?

Мы не были близко знакомы. Можно сказать, что во всей юридической фирме Гу Юй я почти никого не знала.

Кроме необходимого рабочего взаимодействия, я практически ни с кем не общалась.

Все сотрудники фирмы окончили лучшие университеты. Скорее не «не общалась», а «не смела».

Гу Юй очень бережно относилась к моим чувствам. Обучая меня, она никогда не поручала мне дел, выходящих за рамки моих способностей.

— Я только что вернулся из командировки. Слышал, ты уволилась?

Его тон был неизменно официальным. Неудивительно, что Гу Юй раньше часто жаловалась, что он похож на старика.

Ему в этом году должно было исполниться тридцать, он был всего на год старше Гу Юй.

Я тихо хмыкнула в знак согласия.

— Почему?

Я невольно тяжело вздохнула:

— Гу Юй ушла. Какой смысл мне, ее ассистенту, оставаться?

Фирма не должна содержать такого лишнего человека, как я.

— Ты же знаешь, это было дело всей жизни Гу Юй, ты…

Он оборвал фразу.

Я знала, что он хотел сказать дальше. Гу Юй больше всего ценила свою карьеру, я была ее самым близким человеком, тем, кого она сама вырастила.

— Я хочу быть с ней, вы же знаете, — смогла лишь выдавить я срывающимся голосом.

Наступило долгое молчание.

Может быть, потому что я погрузилась в свои эмоции, а может, потому что он и не собирался ничего говорить.

— Я родилась в глухой деревне, отец меня не жалел, мать не любила.

Я была замкнутой, скованной, невежественной.

Я не знала, что шторы могут раздвигаться автоматически, что летний кондиционер может охлаждать, что здания могут строить выше ста этажей, что люди могут летать по синему небу на транспортном средстве под названием самолет.

Мне суждено было жить в сыром подвале, куда круглый год не проникал свет, мои руки должны были быть покрыты следами от обморожения, я должна была быть всего лишь бесправной приезжей девушкой, которую каждый мог обидеть.

— Знаете?

Когда я мыла сотни тарелок, Гу Юй осторожно брала мою истерзанную руку и подносила к своим губам.

Ледяная, колючая кожа вдруг становилась обжигающе горячей. Она сама мазала мне руки лекарством от обморожения.

Она обнимала меня, влачившую жалкое существование в подвале, и шептала на ухо, чтобы я пошла с ней.

— Будет ли в этом мире еще одна Гу Юй?

Я разрыдалась в голос, словно пытаясь выкричать всю свою горечь.

Даже если на том конце провода был такой недосягаемый человек.

Да, если бы не Гу Юй, как бы я могла познакомиться со столькими выдающимися людьми?

Раньше я могла лишь подавать им еду и мыть за ними посуду.

Если бы не Гу Юй, я бы не смогла спокойно пройти контроль безопасности в аэропорту, я бы не узнала, что «гуй эрцзы» — это крайне грубое ругательство, я бы не узнала, что судьбе можно сопротивляться, я бы не узнала строк: «Один твой взгляд средь тысяч лиц пленяет, / Краса людская, словно дар земли».

На том конце долго молчали. Так долго, что я подумала, он уже повесил трубку.

— За два месяца до аварии Гу Юй спрашивала у меня, как лучше всего признаться в любви.

Она не сказала мне, кому.

— Она лишь сказала: «У зимней сливы появилась своя бумага сюань. Признание — это просто способ дать другому человеку знать, что зимняя слива посвятит всю свою жизнь бумаге сюань».

— Думаю, я должен был тебе это рассказать. Будущее длинное. Если захочешь вернуться, тебе всегда будут рады.

Я уже не помню, как закончила разговор.

В голове эхом отдавалась лишь одна фраза:

«У зимней сливы появилась своя бумага сюань. Признание — это просто способ дать другому человеку знать, что зимняя слива посвятит всю свою жизнь бумаге сюань».

Наверное, я обижалась на Цзян Хуая за то, что он рассказал мне это только спустя два года.

Но какой смысл был бы в том, чтобы узнать это два года назад?

Если бы она не говорила другим, что она — зимняя слива, а кто-то другой — ее бумага сюань, если бы у меня не было приступов бреда, тогда… это признание было для… меня, верно?

Оказывается, она не говорила «я люблю тебя». Она вплетала свою любовь во все сущее.

Она не произносила этих трех простых слов «я люблю тебя». Она говорила, что хочет поехать со мной к морю под снегом, смотреть на бушующие волны, на летящий снег.

Она не говорила легкомысленного «я скучаю по тебе». Она говорила, что мы встретимся на снежной горе, что будет ждать меня среди ветра и снега.

Я упала на холодный пол. Дыхание стало тяжелым, сердце будто сжала безжалостная рука.

Я мучительно стонала, отчаянно пытаясь за что-то ухватиться, но вокруг не было ничего.

Прошло два года, и я все еще могла узнать что-то новое о Гу Юй.

Я думала, что стала сильнее, что мне больше не нужно стоять за спиной Гу Юй.

Но теперь, ни впереди, ни позади, не было того, кого я хотела бы защищать, и того, кто защитил бы меня.

На следующее утро в семь часов я в сопровождении проводника отправилась ко входу в живописную зону.

Поскольку уездный город Хэйшуй находился довольно далеко от входа в парк, мне пришлось нанять местного проводника.

Впрочем, я была бедна, поэтому проводник должен был только довезти меня до ворот.

Наверное, из-за несезона туристов было очень мало.

В огромном автобусе было занято меньше пятой части мест.

Все были молодыми: влюбленные пары, счастливые семьи с детьми.

Я плотнее закуталась в свою черную штормовку.

Гу Юй раньше всегда ворчала, когда я носила черное. Говорила, что это совсем не по-молодежному.

Я отвечала, что больше всего люблю черный цвет. После этого она подарила мне черную штормовку. В ней я ездила с ней в Лхасу.

И сейчас я снова была в ней.

Горная дорога извивалась, открывая прекрасные виды. Вокруг росли зеленые деревья, тоже покрытые серебристым инеем.

Погода сегодня была плохая, горы окутывал туман, их очертания были не видны, но даже так нельзя было скрыть величие высокогорных снежных вершин.

Я человек простой, не умею выражать восхищение громкими словами.

Если бы Гу Юй была здесь, она бы помогла мне подобрать слова восхищения. Для нее говорить красиво было легко.

Очереди не было, я сразу села на канатную дорогу.

Говорят, это самая длинная высокогорная канатная дорога в мире.

Если бы я не встретила Гу Юй, возможно, я бы за всю жизнь не увидела такой потрясающей красоты.

У меня всегда была сильная боязнь высоты. В детстве меня часто обижали деревенские ребята, включая моего младшего брата.

Они угрожали заставить меня залезть на толстую ветку, иначе вместе с моим братом пожалуются, что я его каждый день обижаю.

Если бы родители узнали, что я, «невыгодный товар», обижаю их любимчика, они бы наверняка выгнали меня спать в свинарник.

Когда я залезла наверх, они с криком разбежались. Обещали помочь мне спуститься, но в итоге оставили меня одну.

В то время я совсем не любила плакать. Я подавляла страх, дрожь в ногах и прыгала вниз.

Максимум — ушиблась бы до слез, но это было лучше, чем остаться без еды и спать со свиньями.

Как было бы хорошо, если бы я встретила Гу Юй уже тогда. Она бы отругала этих бессовестных детей, обняла бы меня и тихо утешила.

Как я и думала раньше, она бы относилась ко мне как к родной сестре.