Глава 3

Обращения «38А» и «38В» были слишком уж неловкими и портили внушительный образ медсестры с пышной грудью. Ань Жань посчитала их неподходящими и решила называть их по звучанию пиньинь: Сяо А и Сяо Бу.

Те молча согласились.

Первым делом после заселения нужно было извлечь урок из прошлого и разведать обстановку. Ань Жань подошла поближе и тихо спросила: — Сяо А, в моей комнате установлены камеры наблюдения?

Сяо А, помогавшая ей разбирать немногочисленные вещи, ответила как само собой разумеющееся: — Конечно, есть.

Ань Жань подняла голову и огляделась: — А где?

— Везде.

Это было все равно что ничего не сказать. Ань Жань настойчиво продолжала расспрашивать, но Сяо А, казавшаяся такой покладистой, хранила молчание как партизан. Ни уговоры, ни лесть не помогали. Ань Жань засучила рукава и решила найти их сама.

В ту ночь дежурный регистратор спокойно наблюдал на мониторе за только что прибывшей пациенткой номер тридцать восемь: посреди ночи она несколько часов подряд скакала по всей комнате, как обезьяна, выключала и включала свет, снова выключала и снова включала, непрерывно бормоча: «Ах ты, штучка, где же ты прячешься? Быстро покажись сестрице!»

Он молча достал из ящика листок бумаги и сделал запись, решив, что необходимо сообщить об этом лечащему врачу пациентки…

Ань Жань потратила день на изучение соответствующих документов. Как и говорил Линь Ян, самым разумным выбором для нее сейчас было продолжать «лечение» здесь. Пробыв тут еще год, она окончательно переждет срок давности по делу ее «хозяйки», и тогда сможет по-настоящему начать новую жизнь!

Однако до этого ей предстояло пройти психиатрическое тестирование, которое проводилось в реабилитационном центре каждые полгода.

Возможно, ей придется время от времени притворяться дурочкой?

Ань Жань тайно сжала кулаки. Ради новой жизни она готова была терпеть лишения, как говорится, «спать на хворосте и пробовать желчь»… старый конь в стойле мечтает о тысяче ли…

Хм, кажется, идиомы использованы не совсем к месту. А, неважно…

Ань Жань взяла телефон и набрала внутренний номер: — Сяо А, сегодня завтракать в комнате не будем, пойдем в ресторан, осмотримся.

Они встали рано, в ресторане почти никого не было, но все полагающиеся блюда присутствовали. Разнообразие завтраков поразило Ань Жань. В итоге она выбрала никому не нужную рисовую кашу и соленья и с удовольствием принялась есть, причмокивая губами.

Сяо Бу сел напротив нее и Сяо А со стаканом молока и бесстрастно констатировал: — Несбалансированное питание.

Ань Жань надула губы и сердито посмотрела на него. Уходя, она прихватила еще два вареных яйца.

Ань Жань решила навестить своих соседей.

Таблички на дверях гласили, что ее соседями были номер семнадцать и номер девять.

Ань Жань недоумевала, почему номера шли не по порядку.

Сяо А объяснила, что реабилитационный центр был элитным учреждением и принимал пациентов не так уж часто.

«Тогда зачем вообще открыли эту больницу?» — подумала Ань Жань. Персонала здесь было много, а настоящих пациентов — до смешного мало.

Номера шли не по порядку, естественно, потому что многие уже выздоровели и выписались.

Из двух соседей Ань Жань, номер семнадцать находилась здесь уже пять лет, и ее состояние было очень стабильным — стабильно не улучшалось. А вот ситуация с номером девять была особенной: он поступил за день до Ань Жань, и, по слухам, это был уже его третий раз…

Хм, похоже на рецидивиста.

Ань Жань не заметила, как у Сяо А зарделось лицо и загорелись глаза, когда она говорила. Прижимая к себе два яйца, она бормотала: — В знак дружбы я должна навестить их…

В душе она радостно предвкушала: «Пойду посмотрю на психов! Настоящих психов!»

Сяо Бу покосился на два яйца у нее на груди и молча отодвинулся от них подальше.

Номером семнадцать была семнадцатилетняя девушка, прекрасная, как цветок. Говорили, что в двенадцать лет она пошла на стереокино, и в кинотеатре произошел сбой в электросети. Девочка провела в сферической капсуле целых тридцать шесть часов. Когда ее спасли, она уже сошла с ума.

Стереокино? Сферическая капсула?

Ань Жань слушала, ничего не понимая, но ее интересовало другое: — А что за фильм был?

Сяо А уже не могла стоять прямо и, обессиленно прислонившись к стене, прижимала руку к сердцу: — «Приземление Чужого»! Первый шаг моего Небесного Царя Вэя на международную арену! Это просто шедевр…

— Небесный Царь Вэй?

Десять лет в виде «праха» оторвали Ань Жань от этого мира. Она знала Небесного Царя Чжоу, Небесного Царя Ли, Небесного Царя Сяо, которые были невероятно популярны в свое время… Но она никогда не слышала ни о каком Небесном Царе Вэе. Она склонила голову набок, размышляя: «Кто это такой?»

***

В середине пресс-конференции Вэй Фэн покинул свое место. Он просто встал и ушел, не сказав ни слова вежливости. Лицо организатора мгновенно потемнело.

Маленький ассистент с извиняющейся улыбкой обратился к толпе: — Вэй Фэн в последнее время не очень хорошо себя чувствует.

Все отнеслись с пониманием: с самого начала мероприятия объективы камер не отрывались от него, вспышки фотоаппаратов сверкали не переставая. На снимках было видно мрачное лицо мужчины. Если щетину на подбородке еще можно было считать частью мужественного образа, то темные круги под глазами, которые не мог скрыть даже макияж, полностью выдавали его состояние.

Небесный Царь Вэй… опять не мог выйти из роли…

Если «войти в роль» — это похвала для актера, то «неспособность выйти из роли» для Вэй Фэна стала настоящей пыткой.

Съемки фильма «Последний цветок Гэсан» длились шесть месяцев. Вэй Фэн играл человека, отчаянно борющегося с трупным ядом. Он переносил мучения, но не сдавался, однако в конце концов был поглощен своим самым доверенным товарищем, не оставив и следа.

Финал был печальным и безысходным, но съемочная группа была в восторге: игра Вэй Фэна никого не оставила равнодушным.

Пока все были заняты слезами умиления, Вэй Фэн понял, что с ним опять что-то не так.

Прошло две недели после завершения съемок, а он все еще не мог выйти из состояния своего персонажа: в одиночестве его давила гнетущая атмосфера, а в толпе он задыхался; общаясь с людьми, он понимал их добрые намерения, но его мозг автоматически превращал их доброту в коварные усмешки, от которых по спине бежали мурашки; на теле не было ни одной раны, но он постоянно чувствовал необъяснимую боль; просыпаясь посреди ночи от кошмаров, он ощущал, как что-то странное внутри него рвется наружу, а потом не мог уснуть до утра, даже снотворное не помогало…

Симптомы становились все серьезнее.

Вэй Фэн был мрачен. Вспышки фотоаппаратов продолжали сверкать, взгляды и вопросы репортеров липли к нему, не отпуская.

Дышать становилось все труднее, он уже не мог разобрать, о чем они говорят…

Он резко встал, отодвинул стул и направился к выходу.

Зал мгновенно затих, слышны были только щелчки фотоаппаратов. Все взгляды следовали за ним, но никто не осмелился заговорить, пока его высокая фигура не скрылась за дверью.

«Бум!» — еще одна журналистка упала в обморок!

Ничего страшного, это тоже обычное дело, пресс-конференция продолжается…

Выйдя из конференц-зала, Вэй Фэн направился к лифтам, на ходу расстегивая воротник и ослабляя галстук. Несколькими движениями он взлохматил волосы.

Гостья отеля, выходившая из лифта, подняла глаза и увидела его — с мрачным лицом, в растрепанном виде. Она застыла на месте, не в силах сдвинуться, и мягко осела у стены.

Вэй Фэн даже не взглянул на нее и вошел в лифт.

Организаторы забронировали для него номер в отеле. Сейчас он хотел только принять душ и поспать.

Он провел картой, толкнул дверь и, кажется, услышал звуки, которых не должно было быть.

Вэй Фэн отступил на пару шагов, поднял голову и посмотрел на номер на двери. Все верно.

Из комнаты доносились стоны, становившиеся все громче. Женские «м-м» и «ах» смешивались с низкими мужскими вздохами.

Он вошел в номер и, скрестив руки на груди, прислонился к стене в прихожей. Услышав звук закрывающейся двери, люди внутри стали еще громче, до него донеслись даже звуки шлепков.

Прошло еще довольно много времени, прежде чем все наконец стихло.

Вэй Фэн нахмурился и, пнув дверь ногой, вошел. В комнате царил хаос, повсюду была разбросана одежда. Мужчина, обернутый полотенцем вокруг бедер, сидел на краю кровати с сигаретой, удовлетворенно улыбаясь с дьявольским выражением лица: — Как ты сюда попал?

Словно это Вэй Фэн был здесь лишним.

Вэй Фэн с отвращением посмотрел на него, но тот не обратил на это никакого внимания.

Затем, словно что-то вспомнив, он дьявольски усмехнулся, приподнял бровь и сдернул с кровати тонкое одеяло, обнажив лежащее под ним тело, только что подвергшееся грубому обращению. Он предложил Вэй Фэну: — Хочешь попробовать?

Женщина на кровати лежала ничком.

Взгляд Вэй Фэна скользнул по ней, и только что подавленное чувство тошноты мгновенно ударило в голову.

Он зажал рот рукой и бросился в ванную, где его долго и мучительно рвало над унитазом.

Когда он вышел, в комнате уже было прибрано, а женщина с кровати исчезла.

— Что с тобой?

Вэй Фэн не ответил, лишь бессильно и глубоко вздохнул: — Цзюнь Чэн, свяжись с Аньюаньлу, мне нужно лечь в больницу.

Мужчина, которого звали Цзюнь Чэн, на мгновение опешил, а затем с досадой потушил сигарету: — Вэй Фэн, ты издеваешься надо мной, что ли…

Звезды, которая ложится в психиатрическую лечебницу после съемок каждого фильма, во всей индустрии развлечений, кроме великого Небесного Царя Вэя, пожалуй, не найти…