Глава 2 (Часть 1)

Глава 2

В ванной комнате из крана тонкой струйкой текла вода.

Ши Сяо стояла перед раковиной. Она откинула черные, гладкие, длинные волосы за спину, слегка наклонилась и, набрав в ладони воды, плеснула себе в лицо.

Прохлада коснулась кожи. Лицо, полное юношеского коллагена, стало мокрым.

В зеркале отражалась девушка с утонченными, выразительными чертами лица, холодным взглядом и белыми щеками с легкой детской припухлостью. Девичье очарование смягчало присущую ей сильную ауру, сочетая в себе мужественность и красоту. Несмотря на юный возраст, она производила впечатление человека, с которым лучше не связываться.

Ши Сяо некоторое время смотрела в зеркало, затем протянула руку и ущипнула себя за щеку.

Это лицо было точь-в-точь как у нее в реальной жизни, только моложе и нежнее, словно она вернулась в школьные годы...

Однако у нее не было такой обеспеченной жизни, как у прежней владелицы тела. Ши Чэнцзян был ненадежным отцом, но в материальном плане никогда ни в чем ей не отказывал.

А она выросла в приюте. В школьные годы ей приходилось подрабатывать, чтобы оплачивать учебу и расходы на жизнь, и она сделала все возможное, чтобы поступить в университет.

Она успешно окончила университет, несколько лет боролась с трудностями взрослой жизни, и как только накопила на первоначальный взнос за квартиру, так сразу попала в книгу.

В книге почти не было информации о прежней Ши Сяо и Ши Чэнцзяне. Прежняя Ши Сяо умерла, приняв снотворное, а Ши Чэнцзяна зарезали три дня спустя. Они были пушечным мясом среди пушечного мяса, и единственный раз их упомянули в разговоре главных героев.

Теперь пришла она. В качестве благодарности за использование тела прежней Ши Сяо она постарается предотвратить судьбу Ши Чэнцзяна, описанную в книге.

А потом станет непослушной дочерью.

Прожив полжизни в трудностях и по глупости лишившись квартиры, она попала сюда. Она не будет покорно слушать Ши Чэнцзяна, как прежняя Ши Сяо.

Она пришла сюда наслаждаться жизнью.

Ши Сяо не до конца верила словам Ши Чэнцзяна. Пройти путь от нищего парня до владельца компании, вышедшей на биржу, — без способностей такое невозможно.

Даже тощий верблюд больше лошади. Даже если он действительно обанкротится, он наверняка оставит себе путь к отступлению.

Этот лысеющий тип был довольно подлым, особенно после того, как заручился поддержкой могущественной семьи Лу. Его компания, словно по волшебству, вошла в десятку крупнейших предприятий города Гуанцзин. Ши Чэнцзян стал вести себя еще более развязно и нажил себе множество врагов в деловых кругах.

Скоро, должно быть, скоро. То событие скоро произойдет, и тогда Жань Сюань поймет, что независимо от наличия прежней Ши Сяо, Лу Вэнь Янь обречен на болезни в этой жизни.

Жань Сюань не испытывала к прежней Ши Сяо, своей будущей невестке, ни особой симпатии, ни антипатии. За два года помолвки прежняя Ши Сяо всячески избегала сближения с семьей Лу, как на важных мероприятиях, так и в школе.

Когда придет время, ей нужно будет лишь слегка намекнуть, и Жань Сюань согласится расторгнуть помолвку.

Лишившись поддержки семьи Лу, Ши Чэнцзян столкнется с местью тех, кого он обидел в бизнесе. Они будут преследовать его и наносить удары. Что касается семьи Лу, то они расторгнут помолвку мирно и не станут вмешиваться. Компания Ши Чэнцзяна не рухнет.

Но устанет ли он? Определенно устанет.

А волосы? Обязательно выпадут все до единого.

Два тихих стука в дверь ванной прервали размышления Ши Сяо.

— Сяо-Сяо, тетя принесла обед. Выйди поешь потом, а я пока пойду.

В эти три дня посторонним нельзя было надолго оставаться в палате. Жань Сюань приходила только во время еды, чтобы проведать Лу Вэнь Яня и принести еду.

Чтобы произвести на Жань Сюань хорошее впечатление и облегчить последующее расторжение помолвки, Ши Сяо взяла сухое полотенце, наспех вытерла мокрое лицо, открыла дверь и улыбнулась Жань Сюань так, что глаза превратились в полумесяцы. В ее ясных глазах читалась детская непосредственность и кокетство по отношению к старшей.

— Спасибо, тетя. Я вас провожу.

Они болтали и смеялись, идя из палаты в коридор. Проводив взглядом Жань Сюань и ожидавшую у двери помощницу, она повернулась и вернулась в палату.

Обед состоял из довольно пресной и легкоусвояемой пшенной каши. Вдыхая ароматы, доносившиеся с соседней койки, Ши Сяо съела свою кашу. Насытившись, она легла на бок и стала играть в телефон.

Через некоторое время ее сосед по палате закончил с едой.

Ши Сяо подняла глаза на звук и увидела, что на столе почти нетронутыми остались легкие и аппетитные блюда лечебной диеты.

Она вспомнила, что в книге у злодея часто не было аппетита, и он с юных лет страдал от проблем с желудком. Опустив взгляд, она продолжила играть в телефон, как будто ее это не касалось.

За окном плыли облака. Шум ветра, шелест страниц книги, редкие звуки телефона — время шло, и двое в палате занимались своими делами, не мешая друг другу.

Так продолжалось до тех пор, пока оранжевые лучи заката не проникли в палату, и Жань Сюань не вошла с ужином.

Ши Сяо привычно изобразила ласковую улыбку и поздоровалась с Жань Сюань. Когда та ушла, она открыла термос, и улыбка застыла на ее лице.

Утром каша, в обед каша, и вечером снова каша. Во рту уже было совсем пресно.

Ужин Лу Вэнь Яня на соседней койке, хоть и не состоял из деликатесов, представлял собой небольшой, но изысканный и соблазнительный набор лечебных блюд.

А он смотрел на еду так, словно у него не было ни желаний, ни вкуса.

Ши Сяо бросила на него завистливый взгляд, затем молча отвела глаза. Ее живые глаза потускнели от уныния.

Она достала телефон, включила «Панда-ест-шоу» и попыталась загипнотизировать себя, обмануть свой желудок, надеясь, что станет такой же всеядной, как большая панда.

Доев всю кашу из термоса, Ши Сяо без колебаний забралась под одеяло и снова уткнулась в телефон. Она с таким увлечением погрузилась в интернет, словно пыталась наверстать все то время, что раньше тратила на подработки, и не могла пользоваться телефоном.

Закат погас, наступила ночь. За весь день, кроме утреннего обмена приветствиями — улыбки девушки и кивка юноши, — между ними не было никакого общения.

Наконец, свет погас, и в палате воцарилась тишина.

Свет в больничном коридоре не выключали, чтобы врачам и медсестрам было удобно совершать ночной обход.

Свет из коридора проникал в палату через стеклянное окошко в двери, не давая ей погрузиться в полную темноту.

В просторной палате стояли две кровати. Человек у окна спал ровно, глаза были закрыты, руки лежали по бокам.

На другой кровати спали очень беспокойно. Одеяло сбилось в кокон, похожий на гусеницу, который время от времени извивался и шевелился.

Ши Сяо ворочалась под одеялом, прижимая руки к животу. В конце концов, не выдержав, она откинула одеяло, схватила лежавший у подушки телефон и, шлепая тапочками, вышла из палаты.

Белая каша быстро переварилась. Уже в десять вечера она почувствовала легкий голод. Она надеялась, что уснет и забудет о нем, но со временем голод становился все сильнее, настолько, что она совсем не могла уснуть.

Утреннее головокружение и тошнота снова охватили ее. Не думая больше о жидкой пище, она пошла по коридору, держась за поручень и оглядываясь в поисках автомата с закусками.

Не найдя автомата, Ши Сяо по указателям направилась к стойке регистрации.

Коридор был ярко освещен. Откуда-то доносились приглушенные звуки отчаянного плача. Чем дальше она шла, тем отчетливее становились рыдания.

Мимо нее пронесся ветер, сзади спешили врачи и медсестры. Ши Сяо последовала за ними за угол и увидела толпу людей у стойки регистрации.

Умер пожилой пациент, которого не удалось реанимировать. Его родственники плакали и кричали у стойки. Один из них не выдержал и упал в обморок. Царил хаос, и она никак не могла спросить дорогу.

Ши Сяо скрепя сердце постояла немного на месте, но ситуация не только не стабилизировалась, но стала еще более хаотичной.

Она повернулась и, чувствуя уныние и слабость, побрела обратно в палату. Не успела она лечь в кровать, как ее живот громко заурчал, звук разнесся по тихой комнате.

Головокружение усилилось. Ши Сяо нерешительно посмотрела на единственного человека, который мог ей помочь в ближайшее время.

Борьба между голодом и решимостью попросить еды длилась меньше секунды. Она подошла к кровати у окна.