Глава 2: Пойдём со мной (Часть 2)

— Больница такая большая, неужели им жалко денег на кондиционеры? Пусть будет открыто, не закрывайте, — настаивал родственник пациента.

Другие родственники тоже присоединились к нему, не давая Нань Чжи закрыть окно. Все твердили, что запах слишком сильный, особенно рядом с туалетом. Запах действительно был неприятным, но на улице дул сильный ветер, и сквозняк мог навредить здоровью.

В конце концов, Нань Чжи не стала закрывать окно. Она лишь обернулась, посмотрела на шумный коридор и людей, сновавших туда-сюда возле туалета, и с досадой нахмурилась, чувствуя неприятный запах.

Здесь ему оставаться нельзя. Нужно перевести его в палату.

Сказано — сделано. Она тут же отправилась всё организовывать.

Сун Цин всё это время следил за ней взглядом. Когда она скрылась из виду, он опустил голову и, глядя на иглу в руке, задумался, кто же ему помог.

Его родственники — точно нет. После смерти родителей они практически перестали с ним общаться. Даже если и приходили, то только для проформы, ограничиваясь парой дежурных фраз. Самые близкие оставляли пару сотен юаней.

Когда навещали больного, большинство приносили то, что не доели в Новый год, часто уже просроченное. Сплошной мусор. Такие люди вряд ли стали бы тратить деньги, чтобы ему помочь.

Дядя с тётей тоже исключались. Когда он только попал в больницу и был в полубессознательном состоянии, они вместе с другими родственниками обсуждали, как бы убедить его покончить с собой, чтобы потом стрясти с больницы деньги. Кому бы достались эти деньги, говорить не приходится.

Сначала дядя с тётей согласились на это, но потом, видимо, совесть проснулась. Они ничего не сделали, просто тихонько ушли, не навредив ему. И на том спасибо.

Однокурсники? Он всегда держался особняком, у него не было друзей или близких знакомых среди однокурсников. Он не верил, что кто-то из них станет платить за его лечение.

Тогда… учитель?

По сравнению с другими, вероятность того, что это учитель, была выше.

Ему везло с учителями. Благодаря хорошей успеваемости он всегда пользовался их расположением. Узнав о его бедственном положении, почти каждый учитель старался ему помочь.

Он никогда не отказывался, потому что знал, что ему нужна помощь. Самолюбие и стыд перед лицом нищеты — лишние, бесполезные чувства.

Он должен выжить, должен подняться, а когда у него появятся возможности, он сможет отплатить им добром.

Всё время, что он провёл в больнице, он думал, как выжить. Бродяжничать, жить под мостом, в парке, возле общественных туалетов — он обдумывал все варианты.

Каждый день, глядя на людей, которые приходили к нему, искренне или лицемерно, он много раз хотел попросить о помощи, найти кого-то, кто бы его поддержал.

Он знал, что его классный руководитель мягкосердечный. Он чуть не разрушил свою семью из-за помощи студентам, у него уже был один приёмный ребёнок. Если бы он попросил, учитель наверняка забрал бы его к себе, дал бы ему кров и еду.

Он думал обратиться за помощью к своим однокурсникам, которые носили брендовую одежду, к тем, кто смотрел на него с сочувствием и добротой.

Но в итоге он ничего не сделал. Семья учителя была на грани распада, жена грозилась развестись, сын с невесткой упрекали его в том, что он тратит деньги не на семью. Ему нужно было содержать приёмного ребёнка и помогать другим детям, которые не могли учиться.

Он и так был очень измотан.

У тех однокурсников в брендовой одежде просто были богатые родители. Сами они ничего не зарабатывали, и их ругали даже за лишние траты на карманные расходы. Если бы они привели домой обузу, их бы ругали ещё сильнее.

Как он мог просить о помощи тех, кто смотрел на него с сочувствием и добротой, и ставить их в ещё более неловкое положение?

В конце концов, он решил, что после выписки будет жить под мостом, в парке, возле общественных туалетов. Главное — выжить. И умереть только после того, как вернёт долг всем, кто протянул ему руку помощи, кто проявил к нему доброту.

С самого детства он пережил множество тяжёлых ночей и бесчисленные трудности, эта — не исключение.

Сун Цин закрыл глаза. Когда не видишь, слух становится особенно острым. Он снова услышал лёгкие шаги, приближающиеся к нему.

Он открыл глаза и посмотрел назад. Как он и ожидал, это была та медсестра, которая только что ставила ему капельницу.

Она была высокой, со светлой кожей, в маске, скрывающей лицо. Глаза — яркие и ясные, очень красивые.

Это всё, что он мог сейчас разглядеть.

Его взгляд был прикован к её лицу. Он хотел запомнить внешность человека, который ему помог, чтобы потом не перепутать.

Выросший в такой среде, он умел отличать доброту от злобы. С того момента, как она, испугавшись, проткнула ему вену, она всё время извинялась. Возможно, желая загладить свою вину, она подложила картонную коробку за постоянно хлопающую дверь.

А окно она не закрыла не из-за кондиционера, а потому что боялась, что его продует. Его койка стояла прямо напротив окна.

*

Нань Чжи вернулась не одна, а с инвалидной коляской. Она купила её внизу, в небольшом магазине, за две-три сотни юаней. Она проверила — качество было неплохим, коляска лёгкая и удобная. На ней можно было вывезти его из больницы, а потом он сможет сам передвигаться по дому и на улице.

Нань Чжи подкатила коляску к его койке и замялась, не зная, как начать разговор.

Её поездка не увенчалась успехом. Она нашла только одну свободную койку в двухместной палате. Там было всё необходимое, но и стоило это дорого — девяносто юаней в сутки. Два-три дня — почти триста юаней.

На триста юаней можно купить много чего, поэтому она засомневалась. Она решила просто забрать его к себе.

Нань Чжи посмотрела на пациента.

Чего она боялась всё это время? Что он, получив помощь, станет нахлебником и не захочет уходить.

Боялась, что он узнает её адрес и начнёт её преследовать.

Боялась, что, живя с мужчиной под одной крышей, она подвергнет себя опасности.

Но, если честно, в его нынешнем состоянии, что он мог сделать, кроме как лежать в постели? Если он начнёт её преследовать, она вызовет полицию. В её доме был домофон, у него не было ключа, и никто бы ему не открыл. Он просто не смог бы попасть внутрь.

Даже если бы ему каким-то чудом удалось добраться до её этажа, она могла бы вызвать полицию, как только войдёт в квартиру.

Что касается безопасности… у него ампутированы обе ноги, повреждены внутренние органы, одна рука травмирована и плохо двигается, лёгкий перелом ключицы. В таком состоянии она могла бы свалить его с ног одной левой.

А если не сможет справиться, разве она не сможет убежать? Она была уверена, что он не сможет её догнать. Стоит ей отдалиться, и она будет в безопасности, так что волноваться не о чем.

На самом деле, ей казалось, что ему стоит больше беспокоиться о себе. Он был довольно привлекательным, с приятной внешностью и худощавым телосложением — как раз тот тип, который нравится девушкам.

Судя по всему, он был прилежным учеником, от него веяло интеллигентностью.

Благодаря постоянной работе его телосложение было подтянутым, кожа светлая, с лёгким золотистым оттенком — признак здоровья.

Короткие волосы придавали ему аккуратный вид.

Без ног и с травмами он был практически беззащитен. Если бы она была какой-нибудь извращенкой, она могла бы не только избить или оскорбить его, но и сделать с ним что-то похуже. Он бы даже убежать не смог.

Он мог бы только беспомощно терпеть. А если бы она ещё и забрала его телефон, надела наручники… Он был бы полностью в её власти.

И из-за ног ему было бы трудно позвать на помощь.

Подумав о том, что, пойдя с ней, он тоже рискует, Нань Чжи почувствовала себя немного спокойнее.

Заберу его домой.

Нань Чжи поставила коляску рядом с его кроватью и серьёзно сказала:

— Сун Цин, — на табличке у изножья кровати было написано его имя, поэтому она без запинки его назвала.

— Я только что узнала, что вы можете выписываться. Тот добрый человек уже позаботился о вашем жилье и питании.

Она стояла, склонившись над ним, её взгляд был серьёзным и сосредоточенным. Казалось, она не шутит.

— Пойдёмте со мной.