Глава 692. Необыкновенно сильная привязанность

— Умоляю, дай мне умереть… Так больно, у-у-у… Убей меня… — простонала она, снова пытаясь метаться внутри зеленого света.

— Нин Сюэмо, ты должна держаться! — резко прикрикнул Дицзунь, видя, как ее душа вот-вот рассеется от этих метаний. — Я не позволю тебе умереть! Ты должна выжить!

— Но… так больно… так больно… — в ее голосе слышались рыдания.

В этот момент она, сбросив все маски, стала похожа на обычную девушку, которая плачет от боли…

Ее плач, хоть и не был громким, заставил его сердце сжаться.

До встречи с Нин Сюэмо он никогда не испытывал подобных чувств. Это было для Дицзуня чем-то новым, и он не знал, что делать.

Он мог лишь успокаивать ее: — Тише, не плачь. Я исцелю тебя. Перестань плакать…

Он никогда никого не утешал, и, передав ей свою мысль, сам был поражен собственной мягкостью.

Но, слыша ее рыдания, он не мог не продолжать успокаивать ее. Его голос стал еще тише.

Цилинь, конечно, не слышал их мысленного разговора, но он слышал плач Нин Сюэмо. Он впервые слышал, как плачет его хозяйка, и ее плач был похож на плач ребенка. Ему тоже захотелось плакать…

Между ним и Нин Сюэмо был заключен кровный договор, но этот договор отличался от Гу Сердечной Связи.

Он чувствовал ее боль, только когда ей причиняли вред, причем вред ее душе.

Конечно, это сопереживание не было равноценным. Если боль Нин Сюэмо можно было оценить в десять баллов, то Цилинь чувствовал лишь шесть.

Как только угроза ее душе исчезала, Цилинь больше не чувствовал ее боли, даже если она все еще страдала.

Но если бы ее душа действительно рассеялась, Цилинь тоже бы умер…

Сейчас, слыша, как Нин Сюэмо говорит о смерти, Цилинь почувствовал такую тоску, что слезы ручьем полились из его глаз.

Он тут же мысленно обратился к ней: — Хозяйка, хозяйка, это я, Маленькое Яблочко! Ты меня слышишь? Ты не можешь умереть… У-у-у, Маленькое Яблочко не позволит тебе умереть… Что будет с Маленьким Яблочком, если ты умрешь? У-у-у…

Чем больше он думал об этом, тем сильнее становилась его тоска, и слезы текли еще обильнее.

Цилинь рыдал навзрыд.

Будучи водным зверем, он плакал так сильно, что слезы текли по его морде ручьем…

Он был весь в слезах.

Дицзунь, случайно взглянув на него, увидел эту картину и поморщился.

Он воспитал немало божественных зверей, но такого сентиментального, как этот Цилинь, точно не было!

Если бы другие божественные звери вели себя подобным образом, он бы давно вышвырнул их пинком за пределы галактики!

Но с этим нельзя было так поступить. Этот Цилинь принадлежал Нин Сюэмо, и их связывала необыкновенно сильная привязанность…

Если он пнет Цилиня, Нин Сюэмо, оправившись, точно ему этого не простит…

Сдерживая порыв пнуть его, он резко прикрикнул: — Перестань реветь!

Плач Нин Сюэмо, доносившийся из зеленого барьера, и так не давал ему покоя, он не знал, как ее успокоить, а тут еще и этот ревущий Цилинь. Даже всемогущий Дицзунь почувствовал, что у него голова идет кругом.

— Я… Я разговариваю с хозяйкой, прошу ее не умирать… У-у-у, если она умрет, Цилиню будет очень, очень плохо…

— Глупец! Если она умрет, ты тоже не выживешь! Чего тут распускать нюни?!

Кажется, Цилинь только сейчас вспомнил о кровном договоре…