Глава 4

...и чувство любви к родине.

Иначе, даже без врагов или новой войны, эта нация погибнет от собственных рук.

Ци Лу вспомнила, как перед смертью прабабушка держала за руку дедушку. Два поколения седовласых людей, и оба со слезами на глазах.

Дети в глазах родителей всегда остаются детьми.

Прабабушка гладила лысую голову дедушки и говорила:

— Сынок, не плачь, твой отец — герой. Мама теперь отправляется к нему, будет жить в счастье!

Бабушка говорила, что дедушка с детства слушался прабабушку, и только на похоронах единственный раз ослушался.

Дедушка все равно плакал, рыдал навзрыд. Дрожащими руками он положил фотографию прадедушки и прабабушки в гроб, бормоча:

— В счастье… Хорошо жить в счастье…

Ци Лу видела ту фотографию. Прошло столько лет, но прабабушка сохранила ее в идеальном состоянии.

С тех пор как Ци Лу себя помнила, родители запрещали ей прикасаться к этой фотографии. Папа рассказывал, что раньше прабабушка даже дотронуться до нее боялась, опасаясь, что она выцветет. Заворачивала ее в платок слой за слоем, а развернув, могла только смотреть. Позже, когда появилась возможность, фотографию заламинировали, и только тогда прабабушка осмелилась снова и снова гладить изображение молодого прадедушки.

Ци Лу помнила, как впервые увидела фотографию и подумала, какой же красивой была прабабушка в молодости. Лицо прадедушки было нечетким, но раз он был с такой красивой прабабушкой, то и сам наверняка был очень хорош собой!

Иначе папа не говорил бы постоянно, что чувства некоторых людей за четыре месяца общения бывают искреннее и глубже, чем у многих за сорок лет.

По воспоминаниям Ци Лу, прабабушка часто улыбалась, любила закалывать в волосы цветы зимнего жасмина и очень любила читать. Дома у нее была целая комната под кабинет, три больших книжных шкафа, полных книг: истории о сверхъестественном, официальные исторические хроники, трактаты по военному искусству и фармакологии, романы, эссе… чего там только не было.

Каждый раз, садясь читать, прабабушка доставала ту фотографию, смотрела на книгу, потом на фотографию.

Однажды Ци Лу читала Цзинь Юна и забыла тетрадь с выписками в кабинете. Когда она вернулась за ней, то увидела, что прабабушка пристально смотрит на несколько иероглифов в тетради.

Она забрала тетрадь и открыла страницу, заложенную красной ниткой. На той странице рукой ее соседа по парте было написано: «Одна встреча с Ян Го — и жизнь загублена».

Возможно, все было так, как говорил дедушка: прабабушка прожила больше девяноста лет, но на самом деле она жила воспоминаниями о тех четырех месяцах.

Но именно те четыре месяца давали прабабушке силы, чтобы в одиночку поднять большую семью и пройти через десятилетия невзгод.

«Зачем же возвращаться, завернутым в лошадиную шкуру?..» — бормотание соседа по парте вывело Ци Лу из задумчивости. Она услышала, как он продолжает ворчать:

— Ну подумаешь, пропустил пару иероглифов в начале… Зачем заставлять переписывать все стихотворение? Бесчеловечно! Губят цветы нации!

В коридоре шумели несколько мальчишек, сосед по парте продолжал ворчать и переписывать, учитель уже пришел и заранее написал задание на доске. Кто-то из учеников потягивался, кто-то досыпал, кто-то только что вошел с водой… Ци Лу сидела прямо, выпрямив спину, и повернула голову к окну.

Голубое небо, белые облака, щебет птиц и стрекот насекомых. Аккуратно подстриженные падубы и платаны стояли там, как и каждый год. Под деревом распустился небольшой кустик зимнего жасмина, его нежно-желтые лепестки покачивались на ветру, и даже ветер казался ласковым.

Это была школа мирного времени — тот самый мир, которого так ждал прадедушка, но которого так и не дождался.

Она опустила голову, улыбнулась и увидела надпись в открытом учебнике истории: «2 сентября 1945 года Япония официально подписала акт о безоговорочной капитуляции».

Каждая черточка, каждая точка в учебнике истории словно излучала обжигающее тепло.

Проведя кончиками пальцев по строкам, она тихо закрыла учебник.

Возможно, в этом и заключался смысл жертвы: те жизни, что шли навстречу смерти, обменяли себя на нынешнее бурное и страстное возрождение нации.

В этом был смысл всего.