Глава 9

Глава 9

«Почему тот, кто вспыхнул первым, первым и остыл, а тот, кто разгорался медленно, не может остановиться и все еще кипит?» — Лян Цзинжу, «Медленно остывающий».

«Я знаю, что сейчас веду себя как подонок, но я очень устал... Любить не обязательно значит быть вместе...»

Точных слов я уже не помню, помню только, что это была целая страница, исписанная в его дневнике. На следующее утро, как только я пришла в класс, он протянул мне эту страницу. Позже он ее разорвал, так что больше вспомнить не удастся.

Началось все с того, что накануне на уроке вырезания из бумаги я решала задачу по математике, но у меня не получалось. Рядом Пинпин тоже корпела над решением.

Я мучилась, а он, сидевший передо мной, сказал:

— Я это давно уже решил.

— Тогда объясни мне, — попросила я.

— Зачем мне объяснять? Пинпин же умеет, пусть она объяснит.

(Ребята, важно не то, объяснит он или нет, важен сам тон).

Его слова меня обескуражили и немного разозлили.

А он потом все допытывался:

— На что ты злишься? Я правда не понимаю. Ты что, обиделась?

(Нет, ну правда, сначала я просто немного расстроилась, но когда он начал так настойчиво спрашивать, я разозлилась еще больше и совсем расхотела с ним разговаривать).

— Нет, — ответила я.

— Бред! По тебе же видно, что обиделась! Ты всегда так делаешь!

В этот момент его голос стал резким, в нем слышалось нетерпение и злость.

Да, в этот момент я уже плакала.

Но на этот раз он не стал меня утешать.

Всю вечернюю самоподготовку мы не сказали друг другу ни слова.

Ничего не поделаешь, в конце концов я написала ему длинное-длинное сообщение. Это действительно было то, о чем я думала в последнее время: что он изменился, стал не таким, как раньше, и так далее. Но я ни словом не упомянула о расставании — об этом я говорила ему с самого начала.

Помню, Сяо Ван мельком увидел сообщение и воскликнул:

— Я видел сердечко~

Но на следующий день вместо ожидаемого примирения я получила длинный текст, где ни разу не было слова «расставание», но каждая фраза кричала об этом.

В тот день на уроке труда Сяо Ван и Сяо Го тактично уступили нам места на заднем ряду. Помню только, что мы оба плакали. Он говорил, как устал подстраиваться под мои эмоции, а я просто плакала, надеясь, что он передумает. Я совершенно не знала, как буду без него.

(В то время я действительно сделала его своей эмоциональной опорой, просто я еще не знала себя, была незрелой).

Хотя, стоит упомянуть, что и до этого я, рассердившись и расстроившись, хотела расстаться. Но, очевидно, я бы никогда не смогла этого предложить. Однако ту записку он все-таки прочитал, так что, возможно, с того момента он всерьез задумался об этом.

В некотором смысле, у нас все же была своя молчаливая договоренность: первым делом при мысли о расставании — снять парные чехлы для карт.

После урока труда он намеренно пошел отдельно от меня, не удостоил меня ни взглядом, ни словом.

(Ребята, он устроил мне холодную войну~)

Я тихо плакала в классе, уткнувшись в парту, а потом начала писать слова примирения (кто поймет, ранние отношения — это так тяжело, нельзя просто взять и поговорить, несовершеннолетним не повторять).

Потом он вернулся после обеда, внезапно положил руку мне на голову, взъерошил волосы и сказал:

— Не плачь, не расстаемся.

Затем он забрал свой дневник и разорвал ту страницу, что написал.

Правда, я была в полном замешательстве.

Хотя мы помирились, но, как говорят старики, слово — не воробей, вылетит — не поймаешь. Его слова навсегда остались в моей голове.

В то время как раз была нестабильная ситуация с эпидемией, очные занятия могли прекратить в любой момент.

.

Мы помирились в пятницу, 11 марта. Следующий день был нашей годовщиной.

В ту же пятницу после уроков школа объявила о прекращении очных занятий и переходе на онлайн-обучение.

До запланированного квалификационного экзамена по биологии и географии оставалось меньше двух месяцев.

Песня, рекомендуемая к этой главе — «Всё, что я вижу — это ты», ее мне тоже порекомендовал он.