Как только Си Яояо начала говорить, Си Мэн несколько раз дернула ее за руку, но ей было все равно, она продолжала говорить то, что думала, и при этом била по самым больным местам.
«Намного старше»…
Эти три слова для Хэ Ифан, которая ежедневно пользовалась всевозможными дорогими средствами по уходу за кожей и тратила несколько часов на заботу о себе, были действительно ударом в самое сердце.
— Я твоя свекровь, разве ты не должна меня уважать?! — Хэ Ифан решительно избегала темы возраста.
Си Яояо пожала плечами с таким видом, что можно было умереть от злости:
— Ты же сама требуешь, чтобы мы с твоим сыном развелись. Может, в следующую секунду ты уже не будешь моей свекровью.
— Хватит, Яояо, — Си Мэн больше не могла этого слушать и, нахмурившись, тихо упрекнула: — Ты уже взрослая, а все еще такая неразумная.
Услышав это, Си Яояо почувствовала укол в сердце, поджала губы и в конце концов подавила еще более злые слова, готовые сорваться с языка.
В этот момент в холл широким шагом вошел еще один человек.
Увидев пришедшего, Хэ Ифан словно взбодрилась, как будто ей вкололи допинг.
Она схватила его за руку, и в ее голосе послышалась обида:
— Цзымин, ты наконец-то пришел. Еще немного, и твою родную мать совсем бы тут заклевали.
Вот что значит «вор кричит: „Держи вора!“»?
Си Яояо насмешливо скривила губы, ей было лень оправдываться.
Раньше она, возможно, и стала бы это делать, но теперь, когда все зашло так далеко, правда и ложь, или то, каким человеком она была в его глазах, казалось, уже не имели значения.
Му Цзымин увидел безразличное выражение лица Си Яояо, и ни с того ни с сего только что подавленный гнев снова ударил ему в голову.
Когда он повернулся к своей родной матери, его тон тоже был не слишком любезным:
— Не притворяйся, все знают твой характер, никто не сможет тебя обидеть.
Хэ Ифан почувствовала себя неловко от того, что сын отчитал ее при всех, но не успела возмутиться, как Му Цзымин добавил:
— Если дел нет, возвращайся. Тебе здесь не рады, и впредь поменьше приходи сюда скандалить.
— Скандалить? — Голос Хэ Ифан поднялся на несколько тонов. — Я пришла заступиться за тебя, ты хоть знаешь это, бессовестный!
— Мои дела тебя не касаются, — холодно ответил Му Цзымин.
— Я твоя родная мать! Тебя эта парочка мать с дочкой совсем заклевала, кто за тебя заступится, если не я!
Губы Хэ Ифан задрожали от гнева, она указала пальцем на Си Яояо:
— Она тебе такие рога наставила, что у тебя вся голова позеленела, как луг! Неужели ты так это оставишь?
У Хэ Ифан был широкий круг общения и хорошие источники информации, поэтому Му Цзымин ничуть не удивился, что она так быстро узнала о вчерашнем.
Но «позеленела, как луг»?
Выражение его лица помрачнело:
— Мы сами разберемся в наших делах.
— Развод, обязательно развод. Если ты с ней не разведешься, я перестану тебя уважать!
— Думай, что хочешь, как тебе угодно. Тебя это не касается, уходи.
Хэ Ифан бросила резкие слова, но Му Цзымин совершенно не поддавался на это и снова прогонял ее.
Лицо Хэ Ифан побагровело от гнева, потом побледнело, но она уже не могла найти слов, чтобы запугать или принудить этого сына.
Когда Му Цзымин был еще совсем маленьким, Хэ Ифан ради работы развелась с Му Куаном и ушла из семьи Му.
Можно сказать, что всю материнскую любовь Му Цзымин получил от мачехи Си Мэн.
Хэ Ифан ушла и больше десяти лет о ней не было ни слуху ни духу, она даже ни разу не навестила его. Естественно, он затаил обиду на эту бессердечную родную мать, и поэтому при их первой встрече, когда он уже вырос, его отношение было особенно враждебным.
Их отношения матери и сына лишь немного наладились в последние несколько лет, и Хэ Ифан не хотела их разрушать.
Пока она колебалась, стоит ли уйти вот так, опозорившись, Си Яояо усмехнулась и холодно произнесла:
— Му Цзымин, наше с тобой дело нельзя отложить и от него не спрятаться. Раз уж твоя мама и моя мама здесь, почему бы не решить все в присутствии обеих?
(Нет комментариев)
|
|
|
|
|
|
|
|