Глава 2 (Часть 2)

— Я же тебе не родная дочь, — напомнила Цинь Гуань.

Цзян Цзиньхэ не обязана была оставлять ей свое состояние.

Цзян Цзиньхэ была второй женой Цинь Хунъю. Мать Цинь Гуань, Тан Цин, страдала от болезни сердца. К концу беременности ее сердце работало на пределе, и на следующий день после родов она умерла.

У Цинь Гуань не осталось никаких воспоминаний о матери, а до трех лет и об отце она почти не помнила. Девочка росла у бабушки с дедушкой. Только после того, как Цинь Хунъю женился на Цзян Цзиньхэ и забрал ее к себе, у Цинь Гуань появилось какое-то представление о родителях.

Несмотря на отсутствие кровного родства, Цзян Цзиньхэ любила ее как родную дочь. Дети всегда чувствуют, кто к ним хорошо относится, поэтому Цинь Гуань была очень привязана к Цзян Цзиньхэ.

Когда Цинь Гуань было шесть лет, Цинь Хунъю и Цзян Цзиньхэ уволились с работы и переехали в Цзинбэй, чтобы начать свой бизнес. Девочка снова вернулась к бабушке с дедушкой.

Сначала дела шли не очень хорошо. Спустя два года, полных трудностей и неудач, Цинь Хунъю, разменивая деньги, купил лотерейный билет в киоске у дороги, выбрав случайный набор цифр. Неожиданно он выиграл, что решило их финансовые проблемы.

Бизнес начал развиваться, становился все крупнее, но в отношениях Цинь Хунъю и Цзян Цзиньхэ начались проблемы, которые в итоге привели к разводу. Поскольку компания была их общим детищем, Цзян Цзиньхэ по праву получила половину имущества.

У нее были и решительность, и ум, поэтому, взяв деньги, она снова занялась бизнесом и преуспела.

После развода с Цинь Хунъю, который произошел четыре или пять лет назад, Цзян Цзиньхэ больше не выходила замуж, но продолжала общаться с Цинь Гуань и относиться к ней как к родной дочери.

— Опять решила, что у тебя нет совести? — Цзян Цзиньхэ, обладательница волевого и проницательного лица, вне дома была жесткой и решительной бизнес-леди, но с Цинь Гуань она вела себя совсем по-другому. — Кто тебя растил с малых лет, заботился о тебе? Кто готовил, стирал, ходил на родительские собрания? А теперь ты хочешь от меня отгородиться? Вспоминаешь обо мне, только когда тебе что-то нужно?

— Когда ты вышла замуж за моего отца, я уже не пила молоко из бутылочки.

Цзян Цзиньхэ на мгновение замолчала, постукивая по столу пальцем с коралловым лаком:

— В общем, деньги твои, а ты потом будешь заботиться обо мне в старости.

Цинь Гуань больше не сопротивлялась:

— Как хочешь.

— Как твое здоровье? — спросила Цзян Цзиньхэ. — Ничего не беспокоит?

— Нет.

— Ну и хорошо.

Начали подавать блюда. Цзян Цзиньхэ, следившая за фигурой, ела в основном овощи. Цинь Гуань же, из-за слабого здоровья, не поправлялась, поэтому ела все без ограничений. Она не была привередлива в еде. В этом ресторане и продукты, и приготовление были на высоте, но ей все равно чего-то не хватало. Почему-то хотелось хого.

Она медленно ела крем-суп из тыквы, поглядывая на свой телефон.

Цзян Цзиньхэ не заметила, что она отвлеклась, и продолжала рассказывать о своем очередном странном поклоннике. Доев примерно половину, она вдруг вспомнила о чем-то, взяла пакет с соседнего стула:

— Подарок к началу учебного года.

На черном бумажном пакете было название бренда и логотип в виде белой камелии.

Цинь Гуань взяла пакет:

— Спасибо.

— Ты даже не любопытно, что там внутри? — Цзян Цзиньхэ не увидела на ее лице и тени радости и разочарованно поджала губы. Но, заметив выглядывающий из-за ее спины край сумки, она указала на него: — Дай-ка посмотреть.

Цинь Гуань проследила за ее взглядом и передала сумку.

Это была сумка Dior punk. Нельзя сказать, что она была очень дорогой, но ее уже сняли с производства, и в магазинах ее больше не найти.

— Красивая. Где раздобыла?

— Подарили.

— У кого-то хороший вкус, — оценила Цзян Цзиньхэ и небрежно спросила: — Парень подарил?

Ложка стукнулась о зубы. Цинь Гуань проглотила суп и с бесстрастным лицом посмотрела на Цзян Цзиньхэ.

— Ладно, ладно, не буду тебя дразнить.

Цзян Цзиньхэ просто так спросила. Она знала, что Цинь Гуань пока не до отношений, да и вообще не проявляла к ним никакого интереса.

После ужина было еще рано. Цзян Цзиньхэ заявила, что ей, как человеку в возрасте, нужно подпитаться молодой энергией, и повела Цинь Гуань в «чистый» бар.

Заведение было оформлено в стиле ретро-индастриал. Бар был двухэтажным, столы сделаны из контейнеров разного размера, приглушенный свет создавал уютную атмосферу.

В кабинке у стены на втором этаже сидела компания. На столе стояли пустые и полные бутылки, в каждом бокале плескался алкоголь. Раздавался стук игральных костей. После очередного броска все затихло, и игроки начали называть числа слева направо.

Сы Цунъе сидел с краю дивана, двумя пальцами массируя виски, в левой руке вертел телефон. Выглядел он расслабленным и немного скучающим. Когда дошла его очередь, он небрежно назвал число.

Ду Сымянь нетерпеливо крикнул: «Открываем!» — и начал проверять кости остальных игроков. Закончив подсчет, он наполнил пустой бокал Сы Цунъе:

— Пей!

Ци Цзинфань засмеялся:

— Что такое, А-Нань? Сегодня тебе совсем не везет.

Остальные подхватили:

— Весь вечер в телефоне. Что там у тебя? Красотка какая-нибудь спряталась?

Еще до рождения Сы Цунъе дедушка дал ему имя Сы Нань — другое название компаса, — надеясь, что на жизненных перекрестках он всегда будет выбирать правильное направление. Значение было хорошее, но бабушке показалось, что имя слишком обычное, и она не согласилась, выбрав другое.

«Нань» осталось его домашним именем. Так его называли близкие.

Сы Цунъе усмехнулся, не обращая внимания на их подколы, и залпом осушил бокал.

Ду Сымянь был уверен, что в следующем раунде Сы Цунъе снова проиграет, поэтому предусмотрительно заранее наполнил его бокал. Убирая руку, он случайно взглянул вниз.

— Эй, это же Цинь Гуань!