Глава 1 (Часть 2)

— Цзинь Юнь тоже съела пирожное и, видя, что Чжоу А Ди все смотрит на дерево, спросила:

— Ты не заметила ничего необычного?

Цзинь Юнь внимательно осмотрела дерево, но так и не нашла ничего особенного.

— …Оно… немного подросло?

— Точно! Оно выросло! — Чжоу А Ди встала и, возбужденно разведя руки, изобразила круг. — Оно станет вот таким большим! Мой маленький дворик будет ему мал.

Сказав это, она снова присела на корточки, напустив на себя печальный вид.

— Ему суждено покинуть меня.

Цзинь Юнь посмотрела на двор, засаженный цветами, травами и деревьями.

— Кажется, действительно маловато места, — согласилась она и, похлопав Чжоу А Ди по плечу, предложила: — Госпожа может пересадить его во двор госпожи матери.

— Нет, родители постоянно обнимаются в своем дворе. Я несколько раз их видела.

— Это да… — Цзинь Юнь тоже задумалась, но вдруг хлопнула в ладоши. — А что, если посадить его у генерала У?

Так У Шэна и обманом заманили в дом. Он смотрел на дерево, которое выкопали служанка и хозяйка, и не мог сдержать улыбки.

— Цзинь Юнь так спешила, что я подумал, случилось что-то серьезное. А оказалось, меня позвали на тяжелую работу.

— Ну что ты! Я собираюсь испечь для тебя пирожные с османтусом, — Чжоу А Ди кивнула на дерево. — Давай быстрее, а то дерево замерзнет.

Они с трудом перетащили дерево в резиденцию семьи У. Чжоу А Ди, обложив его охапками сухой травы, прыгала вокруг, укутывая его от мороза.

Цзинь Юнь как раз приготовила имбирные рисовые пирожные и заварила цветочный чай.

— Идемте, угощайтесь, чтобы согреться!

— Иду! — довольно отозвалась Чжоу А Ди, отряхивая руки.

На дереве появились нежные почки, и в мгновение ока наступило жаркое лето. Весной клонит в сон, осенью — тоже. Люди чувствовали себя вялыми и расслабленными, и Чжоу А Ди, которую заставили пойти на представление в театр, не была исключением.

Она сидела позади матери, слушая монотонное пение актеров, и не могла удержаться от зевков. Веки стали тяжелыми, как свинец, и она начала клевать носом.

— Госпожа, не спите! Потерпите немного, иначе, когда мы вернемся, госпожа мать снова будет вас ругать, — Цзинь Юнь легонько подтолкнула ее. — Разве это не ваша любимая пьеса?

— Но ее показывают каждый раз! Это так скучно, — сонно пробормотала Чжоу А Ди.

Она потерла глаза, пытаясь взбодриться, и вдруг краем глаза заметила знакомую фигуру, направляющуюся за кулисы.

Это был У Шэн.

Она тут же проснулась и, схватив Цзинь Юнь за руку, прошептала: — А Шэн пошел за кулисы. Я пойду посмотрю, что там, а ты пока отвлеки мою мать.

И, дождавшись, когда госпожа Чжоу отвлечется, она проскользнула за кулисы.

За сценой находилась дверь, которая вела во двор. В это время все актеры были на сцене, и во дворе, кроме реквизита, никого не было.

Вдруг из-за искусственной горки донесся тихий разговор.

Чжоу А Ди понимала, что подслушивать нехорошо, и уже собиралась уйти.

Но тут…

— О, кого я вижу! Наша маленькая кошечка пожаловала.

Этот голос был ей очень знаком. Глаза Чжоу А Ди засияли, и она радостно обернулась.

Из-за искусственной горки вышли мужчина и женщина. Мужчина, разумеется, был У Шэн в синем халате и серебряной короне. Он выглядел статно и импозантно, хотя лицо его было слегка покрасневшим. Женщина же была одета в ярко-красное платье, что подчеркивало ее красоту. Ее взгляд был живым и выразительным, а темные волосы небрежно собраны.

Чжоу А Ди, ни о чем не думая, бросилась к женщине и обняла ее.

— Сестра Вэнь!

— Что ты здесь делаешь? А где брат Бу?

Женщину звали Вэнь Мисюнь. Она и ее муж, Бу Цзюй, познакомились с Чжоу А Ди и У Шэном в Ханчжоу, где они путешествовали, и быстро стали близкими друзьями.

— Он пошел покупать конфеты с кедровыми орешками. Детишки дома проходу не дают, — Вэнь Мисюнь взглянула на У Шэна и, усмехнувшись, добавила: — Я пришла сюда повидаться со старым другом и заодно передать кое-что генералу У.

— Что передать? — Чжоу А Ди с любопытством крутилась вокруг, готовая чуть ли не силой выведать секрет.

— Ну… — Вэнь Мисюнь хотела что-то сказать, но, увидев у ворот машущего ей человека, лукаво подмигнула. — Я уже все передала. Спроси у своего А Шэна.

После чего она подбежала к вошедшему, взяла его за руку и ушла.

Чжоу А Ди попрощалась с Вэнь Мисюнь и ее спутником, повернулась к У Шэну и строго сказала:

— Признавайся!

У Шэн же весь покрылся испариной. Заложив одну руку за спину, он другой нервно поправлял одежду, переводя взгляд то в сторону, то на Чжоу А Ди.

Наконец, под ее пристальным взглядом, он достал из-за спины то, что прятал.

Это был меч в золотых ножнах.

Чжоу А Ди узнала его. Этот меч принадлежал прадеду У Шэна и хранился как семейная реликвия в родовом доме семьи У. Зачем А Шэн попросил кого-то принести его сюда?

У Шэн кашлянул и, протянув меч Чжоу А Ди, запинаясь, произнес:

— Перед смертью отец передал мне этот меч. И теперь… я хочу подарить его тебе. Ты примешь его?

Для человека, рожденного в семье воинов, подарить меч, передававшийся из поколения в поколение, девушке — это был очень серьезный шаг.

Чжоу А Ди молча взяла меч и провела пальцами по узорам на ножнах.

— Пф-ф-ф, — она крепко прижала меч к себе и, видя, как У Шэн все больше нервничает, рассмеялась. Ее смех был ярким и теплым, как летнее солнце.

— Когда ты придешь свататься?

— Сейчас на Северной границе мир. В следующем месяце… — У Шэн начал говорить, но, не договорив, покраснел до корней волос и замолчал.

Чжоу А Ди подошла к нему, нежно погладила его пылающее лицо и, глядя ему в глаза, с улыбкой сказала:

— Я буду ждать, А Шэн.

Но тепло столицы не могло достичь Северной границы.

В тот день небо над Бэйцзяном было затянуто тучами.

Темные облака нависали над пустынной землей, и все воины, стоящие на страже, хранили молчание.

Ветер гнал песок, и казалось, что вот-вот что-то произойдет.

И действительно, вскоре на горизонте появились черные точки. Их становилось все больше и больше. Звук их шагов, подобный грому, вселял страх в сердца воинов. Они надвигались, словно стая голодной саранчи, готовая поглотить все на своем пути.

В военном лагере Бэйцзяна стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием солдат.

— БАМ!

— У-у-у!

Загремели боевые барабаны, их быстрый ритм, смешанный с пронзительными звуками горна, пронизывал до мозга костей.

Старый солдат на сторожевой башне закричал:

— Нападение!