Глава 36

— Если ты до сих пор не можешь выучить значение слов «склонить голову», тогда тебе нужно постараться научиться выносить одиночество.

Цзи Фэйфэй уставилась на Цзи Бай так, словно больше не узнавала ее.

Чувство собственного достоинства и гордость заставили девушку поднять свою благородную голову, развернуться и уйти, не сказав ни слова.

Цзи Бай знала, что Цзи Фэйфэй нелегко будет согласиться на компромисс. Если бы она была той, кто так легко сдается, то она бы опустила руки уже в тот момент, когда Цзи Бай сломала ей «крыло».

Но Цзи Фэйфэй этого не сделала и снова вернулась из Нирваны.

За это время Цзи Фэйфэй ни на секунду не останавливалась. Она продолжала давить на своих родителей, надеясь, что они помогут ей позвонить бабушке и помириться. Она действительно хотела принять участие в ежегодном собрании головного офиса и думала, что если бабушка увидит ее не самое лучше состояние здоровья, то, как и всегда, станет щедрой и удовлетворит ее желания.

Тао Цзячжи питала глубокую любовь к своей дочери. Она не только позвонила старой госпоже, но и даже пошла к ней домой, чтобы заступиться за Цзи Фэйфэй. Однако она так и не смогла увидеть старую госпожу Цзи. Помощница всегда говорила, что председатель очень занята и у нее нет времени увидеться с ней.

Естественно, как старшая, она не стала бы искать проблем с младшей, поэтому не отказывала напрямую, но у нее была возможность избежать встречи.

Цзи Фэйфэй полностью утратила расположение госпожи Цзи. Несмотря на то, что она умоляла своих родителей помочь, в итоге она оказалась бессильна.

И все это благодаря Цзи Бай!

Ежегодное собрание должно было состояться в восемь часов вечера в канун Нового года. Во второй половине дня тетушка достала платье и вдруг обнаружила, что сбоку на талии платья была едва заметная линия надрыва.

Тетушка начала сильно нервничать:

— Оно случайно порвалось? Очевидно, я поднимала его очень осторожно.

Расположение этой линии надрыва казалось скрытым, и его было нелегко увидеть, в самый критический момент оно могло все испортить. Если с этим не разобраться вовремя, весьма вероятно, что на ежегодном собрании Цзи Бай выставит себя в дурном свете.

Цзи Бай оглянулась на старшую сестру. Та стояла перед лестницей, скрестив руки на груди, и безучастно смотрела на нее сверху вниз.

Выражение ее глаз ясно говорило само за себя: «Сгорит и камень, и нефрит*».

П. п.: Идиома, которая означает, что добро и зло погибнут вместе, независимо от того, хорошие они или плохие. В данной ситуации можно провести аналогию со знакомой фразой: «утащить кого-то с собой на дно».

«Поскольку ты не позволила мне отправиться на ежегодное собрание, значит, ты тоже не пойдешь».

Цзи Фэйфэй думала, что девушка немедленно взорвется и начнет расспрашивать ее. Она была полностью к этому готова. До тех пор, пока она злила Цзи Бай и сводила ее с ума, Цзи Фэйфэй могла притворяться обиженной и падать в обморок, обвиняя во всем младшую сестру. Пускай родители и бабушка увидят истинное лицо Цзи Бай.

Однако, что ее разочаровало, так это то, что Цзи Бай не стала сурово критиковать ее, как было запланировано. Она просто поправила свое платье и спросила тетушку, есть ли возможность исправить это.

В повседневной жизни тетушка хорошо готовила, а также могла заниматься рукоделием, но разве она когда-нибудь сталкивалась с таким бесценным платьем? Это мог исправить только опытный портной.

Тао Цзячжи нетерпеливо произнесла:

— Ох, что же нам теперь делать? Ежегодное собрание вот-вот начнется. В это время, если платье порвется, старая госпожа определенно разозлится.

Цзи Минчжи сказал:

— Нужно просто сменить платье, другого способа нет. Я думаю, мама поймет.

Цзи Бай взглянула на своих родителей и спокойно сказала:

— У меня нет других платьев.

— Разве в гардеробной наверху не достаточно одежды?

После того, как Тао Цзячжи спросила это, ей вдруг пришло в голову, что в гардеробной был целый набор платьев, но все они принадлежали Цзи Фэйфэй. Казалось, что они никогда не заказывали платье для Цзи Бай.

С самого детства Цзи Бай всегда игнорировали. Неважно, шла речь о ежегодном собрании компании или обычном банкете, Цзи Фэйфэй считалась долгожданной маленькой принцессой. И поскольку Цзи Бай выглядела закрытым человеком, они беспокоились, что она выставит себя дурой и даже не получит возможности принять участие в дискуссии.

Лицо Цзи Минчжи выглядело немного некрасивым. Хотя в глубине души он чувствовал себя виноватым, это было больше из-за того, что у его дочери не получится присутствовать на ежегодном собрании, что могло ударить по его гордости и репутации, так что он забеспокоился.

— Ты можешь надеть платье своей сестры.

В это время Цзи Фэйфэй подметила:

— Папа, все эти платья сшиты по моей фигуре, и моя сестра не сможет надеть их.

Существовала довольно большая разница между формой тела Цзи Фэйфэй и Цзи Бай. Она была выше младшей сестры на несколько сантиметров. В то же время из-за избыточного питания ее фигура казалась более плотной, а у Цзи Бай более худощавой, поэтому та действительно не могла надеть ее платья.

Поразмыслив об этом, женщина поняла, что другого выхода действительно не было. Тао Цзячжи пришлось осторожно спросить Цзи Бай:

— Байбай, может, ты позвонишь своей бабушке и расскажешь о том, что ты не придешь на ежегодное собрание?

— Как такое возможно? – встревожился Цзи Минчжи. — Как она может не пойти?!

— А что тогда делать? Платье может полностью порваться, и когда придет время, она лишь выставит себя посмешищем. Лицо нашей семьи будет потеряно.

— Всегда найдется способ исправить ситуацию. Если она не может надеть платье, то что насчет другой одежды?

— О чем ты? Это ежегодное собрание Ji Group. Ты думаешь, это собрание какой-то мелкой компании?

Тао Цзячжи продолжила уговаривать Цзи Бай, говоря:

— Это же не значит, что никто из нас больше не сможет пойти. Байбай, поговори с бабушкой. Пусть твоя сестра пойдет на ежегодное собрание вместо тебя. В любом случае на такую важную вечеринку должен прийти кто-то из нашей семьи. Будь то Фэйфэй или Байбай, это не имеет значения.

Как только прозвучало это замечание, Цзи Минчжи немедленно ответил:

— Да, если Байбай не может пойти, то пусть пойдет Фэйфэй. В любом случае из нашей семьи должен пойти хотя бы один человек. В этом есть смысл.

Родители горячо спорили, но Цзи Бай молчала от начала до конца, не сказав ни слова.

Она видела холодность своих родителей насквозь.

Эксцентричные, стремящиеся к наживе, эгоистичные... В них в полной мере проявлялся корень человеческой неполноценности, и она не ожидала, что они смогут осознать это, вспомнив о совести, и взять на себя родительские обязанности.

— Я не буду звонить, — девушка вышла из дома, держа в руках подарочную коробку с платьем. – Если Цзи Фэйфэй хочет пойти, пусть позвонит сама.

— Куда ты идешь?

— Найти кого-нибудь, кто подошьет платье.

Тао Цзячжи нетерпеливо выпалила:

— Сегодня канун Нового года, и бутики уже закрыты. Куда ты хочешь пойти в это время, чтобы найти портного?

— Не знаю!

Но Цзи Бай будет искать, пока горы и реки не иссякнут. Она не сдастся.

Тао Цзячжи обратилась к Цзи Минчжи:

— Почему бы тебе не позвонить своей матери?

Цзи Минчжи сказал:

— Не нужно переживать. Байбай не может пойти. Когда придет время, Фэйфэй просто возьмет ее приглашение.

* * *

Держа в руках подарочную коробку с платьем, Цзи Бай направилась прямиком в крупнейший деловой район в центре города в поисках модных магазинов высшего класса.

Сейчас был канун Нового года, и в деловом районе оставалось не так много магазинов, которые бы сейчас работали.

Цзи Бай обошла весь деловой район, но ничего не нашла. Было уже пять часов, и до начала ежегодного собрания оставалось всего три часа.

Коробка с платьем была тяжелой, а ее локоть так болел, что, считай, уже онемел.

С приближением вечера зажигались огни, и недалеко от поверхности реки в небо взлетали разноцветные фейерверки, распускаясь гроздьями красивых искр.

Цзи Бай сидела на деревянной скамейке на улице, свернувшись калачиком и уткнув голову в колени. Рядом с ней стояла коробка с платьем.

После перерождения она решила не ударяться об южную стену и не оглядываться назад*. Она либо умрет, либо будет жить красиво, чтобы те, кто причинил ей боль, получили возмездие.

П. п.: «Не ударяться об южную стену и не оглядываться назад» — не быть упрямым и прислушиваться к чужому мнению. По нашей аналогии можно привести пример: "не наступать на одни и те же грабли"».

Но очень часто Цзи Бай чувствовала, что она... действительно устала.

Она как резинка, всегда туго натянута, и не знает, когда порвется.

Се Суй вышел из супермаркета, который вот-вот должен был закрыться, неся пакет с тушеными овощами и пивом, и увидел издалека девушку, одиноко сидящую на скамейке на улице.

Она сидела с опущенной головой и сгорбленной спиной, слегка дрожала и…

...Плакала?

Внезапно Се Сую показалось, что по сердцу ударили ножом, отчего его руки, спрятанные под рукавами, задрожали.

Молодой человек никогда не сочувствовал ничьей слабости или слезам. Он был безразличен, как диктатор, сидящий в одиночестве на стене одинокого города и наблюдающий за опустевшим королевством.

В мире не было ничего достойного, чтобы он остановился хотя бы на секунду.

Но в тот момент, когда он увидел плачущую Цзи Бай, Се Суй почувствовал, что его одинокий город мгновенно рухнул.

Он направился в ее сторону.

Цзи Бай почувствовала, что кто-то подошел к ней. Она потерла свои покрасневшие глаза и подняла голову.

Лицо Се Суя выглядело спокойным, но в темных глазах застыло сложное выражение.

Девушка вытерла слезы в уголках глаз, взяла свою подарочную коробку, встала и тихо сказала ему:

— С Новым годом.

Когда она, пошатываясь, отошла от него, Се Суй внезапно схватил ее за запястье, непроизвольно оттянул назад, обхватил ее затылок и прижал к себе.

— Не плачь.

«Я запрещаю тебе плакать».

В тот момент, когда ее заключили в объятия, с неба посыпался густой снег.