(ЗАВЕРШЁН) Глава 3.2: Невиданный гений боевых искусств?

Хуэйвэня, мастера боевых искусств на пике Врождённого уровня, мало что могло вывести из равновесия. Буддийские практики по своей природе успокаивали разум и усмиряли дух. Настоятель Двора воинов посвятил изучению Дхармы семьдесят или восемьдесят лет, и хотя он, быть может, и не достиг того состояния, когда «гора Тайшань рушится перед глазами, а лицо не меняется», но был очень близок к этому.

И всё же сейчас в его сердце бушевал настоящий шторм.

«Это Кулак Архата? Нет, это не он!»

Хуэйвэнь внимательно наблюдал за маленьким послушником, исполнявшим кулачную технику. В отличие от сотен взрослых монахов, чья практика Кулака Архата порождала мощные потоки кипящей крови и энергии, тренировка этого малыша не производила видимых эффектов.

Но для проницательного взгляда настоятеля Двора воинов в его движениях сквозило нечто иное.

Нечто неуловимое, как след антилопы, повесившей рога на дерево.

Нечто абсолютно естественное и гармоничное.

Каждый удар кулаком, каждый выпад ногой этого юного послушника был наполнен необъяснимой, глубокой сутью.

«Как такое возможно?!» — не мог поверить своим глазам старый монах. — «Как обычный ребёнок мог овладеть столь совершенной техникой?»

Любое боевое искусство, включая буддийские, требовало огромного количества времени и усердия для постижения его основ, не говоря уже о мастерстве. Кулак Архата не был вершиной воинского искусства, но даже для его освоения обычному человеку требовалось шесть-семь лет упорных тренировок. А техника, которую демонстрировал этот малыш, была на несколько порядков выше и сложнее, но он владел ею с такой лёгкостью и совершенством, что это казалось просто немыслимым.

Но больше всего Хуэйвэня поразило то, что он никогда прежде не видел этой кулачной формы. В ней угадывались следы Кулака Архата, но она была несравненно глубже и совершеннее, достигая уровня Семидесяти двух Высших Искусств Храма Великого Чань. И этот почтенный монах, проживший почти сто лет, никогда даже не слышал о подобной высшей буддийской технике.

— Настоятель!

Остальные малыши заметили строгий взгляд Хуэйвэня. Их лица побледнели, и они тут же вытянулись по стойке смирно.

Лишь один Линь Юань, полностью поглощённый процессом, продолжал практиковать только что постигнутый им «Кулак Великого Архата-Будды».

— Хм.

Куда там сейчас опытному наставнику было до проказ этих юных послушников. Он лишь махнул рукой, веля им убираться, а сам, не отрываясь, впился взглядом в тренирующегося Линь Юаня.

«Кулак Великого Архата-Будды!»

Исполняя эту постигнутую им технику, Линь Юань ощущал, как по всему телу, по каждой косточке и жилке, разливается приятное покалывание. Это было так же комфортно, как нежиться в горячем источнике.

Сам не зная, сколько времени прошло, он вдруг почувствовал, как в даньтяне, в нижней части живота, беззвучно сконденсировался крошечный сгусток энергии.

«Это, должно быть, и есть внутренняя ци?» — предположил он. — «Та самая врождённая ци, которой владеют лишь мастера Врождённого уровня?»

Его знания, почерпнутые из памяти трёхлетнего ребёнка, были крайне ограничены. Он знал лишь, что врождённая ци — это сила, доступная лишь великим воинам.

Как только ци сформировалась, Линь Юань ощутил острый приступ голода и инстинктивно прекратил тренировку. Продолжи он дальше, и его, вероятно, ждала бы голодная смерть.

Однако, оглядевшись, он с удивлением обнаружил, что сотни воинов-монахов и дюжина его сверстников-послушников бесследно исчезли.

На их месте стояли семеро почтенных монахов преклонного возраста. Пронзительный взгляд одного из них, старика с очень длинными бровями, заставил Линь Юаня почувствовать, как по коже забегали мурашки.

— Настоятель? Аббат? — неуверенно спросил он.

Троих из семерых монахов он узнал. Это были настоятель Двора воинов, настоятель Двора Дисциплины и аббат Храма Великого Чань нынешнего поколения. Остальных четверых он не знал, но раз они стояли наравне с аббатом и настоятелями, их статус, несомненно, был не ниже. Особенно выделялся длиннобровый старец — даже сам аббат стоял на полшага позади него, выказывая глубокое почтение.

— Дитя моё, — с тёплой улыбкой обратился к нему аббат Хуэйцзюэ, — где ты научился этой кулачной технике?

Сразу после того, как настоятель Хуэйвэнь отослал остальных детей, он немедленно связался с аббатом и другими настоятелями. Эти истинные столпы боевой мощи храма, осознав всю серьёзность ситуации, отложили все дела и поспешили сюда.

Их оценка полностью совпадала с мнением Хуэйвэня: кулачная техника, которую практиковал Линь Юань, по своей глубине и замыслу не уступала высшим боевым искусствам. Более того, это была совершенно неизвестная им буддийская техника. Если бы они не увидели это собственными глазами, то ни за что бы не поверили, что в мире существует высшее буддийское искусство, о котором они даже не слышали.

«Где я научился…»

Услышав вопрос, Линь Юань внутренне вздохнул с облегчением. Он не зря начал практиковать «Кулак Великого Архата-Будды» на виду у всех — это был его способ продемонстрировать свой талант.

Три первых «озарения» ясно дали ему понять: чтобы раскрыть весь потенциал своего запредельного постижения, ему нужно как можно больше контактировать с высшими боевыми искусствами этого мира. Наблюдая за воробьём и червём, он смог постичь лишь обычные техники — «Полёт Божественной Птицы» и «Переворот Земляного Дракона». А вот наблюдение за монахами, практикующими Кулак Архата, позволило ему сразу создать высшее боевое искусство.

Если бы ему удалось увидеть настоящее высшее искусство, то что бы он смог постичь тогда?..

Линь Юань не знал точного статуса высших искусств, но то, что одно из них позволило ему одним махом достичь небывалых высот и сконденсировать врождённую ци, говорило само за себя. А чтобы получить доступ к таким техникам, и тем более к ещё более глубоким знаниям Храма Великого Чань, статуса простого маленького послушника было явно недостаточно.

— В ответ аббату, — начал Линь Юань, вовремя изобразив на лице трепет и неуверенность, — я увидел, как старшие братья тренируются, и захотел попробовать вместе с ними. Я просто повторял за ними, и как-то само собой… получилась эта техника. Я не знаю, правильно ли это…

Сказанное им не было ложью.

Будь он в мире Вселенского Союза Человечества, такая откровенность могла бы привести к тому, что его забрали бы на опыты и исследования. Но здесь, в мире, похожем на феодальную династию, пропитанном атмосферой буддизма, всё было иначе. Какие бы невероятные таланты он ни продемонстрировал, его, скорее всего, сочтут перерождением истинного Будды или живым Бодхисаттвой.

«Наблюдая за монахами, практикующими Кулак Архата, он постиг высшее искусство, на голову превосходящее его…»

Аббат Храма Великого Чань и остальные настоятели погрузились в молчание. Длиннобровый старец, который до этого буравил Линь Юаня своим пронзительным взглядом, тоже затих.

Если бы кто-то другой осмелился сказать им такое, они бы, конечно, не поверили. Что за шутки? Высшие боевые искусства — это вам не капуста на грядке! Большинство из них были созданы ценой неимоверных усилий и десятилетий труда мастеров уровня Грандмастера. Храм Великого Чань, будучи святыней буддизма и величайшей школой боевых искусств, во многом обязан своим могуществом Семидесяти двум Высшим Искусствам, которые позволяли непрерывно воспитывать мастеров Врождённого уровня.

Семьдесят два Высших Искусства — это семьдесят две высшие техники. И тут какой-то трёхлетний сорванец заявляет, что он сам создал одну из них?

Однако, поразмыслив, аббат и остальные с изумлением осознали, что слова Линь Юаня, скорее всего, были правдой.

Во-первых, Кулак Великого Архата-Будды действительно был высшим буддийским искусством. Хотя в поднебесной и существовали другие буддийские школы, Храм Великого Чань, без сомнения, был главным. Высшие буддийские искусства, не входящие в число Семидесяти двух, существовали, но аббат и настоятели наверняка бы о них слышали. А эту кулачную технику все они видели впервые.

Во-вторых, нетрудно было заметить, что Кулак Великого Архата-Будды имел глубокую связь с Кулаком Архата, что подтверждало слова Линь Юаня о том, что он постиг его, наблюдая за тренировкой.

В мгновение ока аббат и несколько настоятелей переглянулись. В их умах одновременно вспыхнула одна и та же мысль.

Неужели среди новой партии учеников Храма Великого Чань действительно появился невиданный гений боевых искусств, рождающийся раз в тысячу лет?