Глава 127. Цветок османтуса на столе

Глава 127. Цветок османтуса на столе

Чэнь Чжао и Сун Шивэй один за другим вернулись в университет. Было около восьми вечера, и на кампусе Университета имени Сунь Ятсена всё ещё было оживлённо — повсюду гуляли и болтали студенты.

Сун Шивэй была известной личностью, поэтому многие то и дело с любопытством поглядывали на идущего рядом с ней Чэнь Чжао.

Ещё с той поры, как он пригласил Сун Шивэй в свою команду на набережной, Чэнь Чжао предвидел такую ситуацию. Но чужой роток не накинешь платок. Главное, что его совесть чиста, а небольшие слухи — не беда.

Благородный муж открыт и спокоен, а у ничтожества и мыслишки подлые да трусливые.

К тому же, после прошлого недоразумения Юй Сянь, скорее всего, уже не поверит в слепые сплетни. Если до неё и дойдут какие-то слухи, она сначала спросит у него самого.

— Ты не слишком оптимистично смотришь на финансовый рынок в следующем году? — немного подумав, всё же спросила Сун Шивэй.

Её, казалось, совершенно не волновали возможные сплетни, совсем как в старшей школе.

Ей было лень объясняться, да и не хотелось.

— Э-э-э… — Чэнь Чжао на секунду запнулся. — Может, обсудим это за ужином?

Они оба были заняты до самого вечера и действительно ничего не ели. Но предложение, прозвучавшее в этот момент, могло быть истолковано как: «Хочешь узнать моё мнение по этому вопросу? Тогда сначала угости меня ужином».

Сун Шивэй взглянула на Чэнь Чжао. У неё тоже возникло такое подозрение, ведь сейчас он был гол как сокол.

Чэнь Чжао развёл руками:

— Можем и не есть. Я просто считаю, что всё в мире имеет свои пределы. Фондовый рынок сейчас, казалось бы, неуклонно растёт, но на самом деле риски очень велики…

— Что ты будешь есть? — спокойно прервала его Сун Шивэй, всё же решив угостить его ужином.

— Да что угодно. В это время в столовой, кажется, только лапша осталась, — пошутил Чэнь Чжао. — Если госпожа директор Сун свозит меня в город мир посмотреть, я тоже не буду против.

Главный кампус Университета имени Сунь Ятсена и вправду находился недалеко от центра Гуанчжоу, да и кампус в университетском городке в районе Паньюй был не так уж далеко. К тому же транспортная система в Гуанчжоу была очень развита, метро и автобусы ходили исправно.

Но некоторые университеты располагались просто в немыслимой глуши, за тридевять земель от города. Учёба там напоминала отшельничество в горах ради духовного совершенствования — порой даже телефонный сигнал не ловил.

Дети из горных деревень, должно быть, очень удивлялись: «Разве нам не говорили, что, поступив в университет, мы выберемся из гор? Почему я, чёрт возьми, снова оказался в горах?»

Сун Шивэй проигнорировала его шутку и молча пошла по тропинке вдоль Восточного озера к столовой «Канлэюань».

Месяц прорвал полог ночного неба, звёзды зажглись яркими огнями, оставляя на извилистой дорожке морозные тени. Из-под листьев лотоса у берега доносилось кваканье лягушек, навевая чувство, что «именно такой радостной и должна быть жизнь».

В столовой, уплетая лапшу с говядиной, Чэнь Чжао начал излагать свои взгляды на фондовый рынок.

Он, естественно, не мог сказать, что переродился и знает, что в 2008 году рынок рухнет, причём рухнет до самого дна и уже точно не поднимется.

Чэнь Чжао объяснил свой пессимизм с других точек зрения.

Во-первых, это был философский принцип «вода, наполнив сосуд, переливается через край, а луна, достигнув полноты, начинает убывать». Всё в мире находится в постоянном движении: одно угасает, другое расцветает; расцвет сменяется упадком — таков закон развития.

Во-вторых, нынешний фондовый рынок был попросту нездоровым.

Здоровая динамика акций — это взлёты и падения, но с общей тенденцией к стабильному росту. А то, что происходило сейчас — безумный рост в несколько раз за месяц — было ненормально.

Просто из-за предстоящей Олимпиады все нашли для этого, как им казалось, разумное оправдание.

В-третьих, финансовый кризис в США уже начался, просто его волны ещё не докатились до Китая. Сейчас даже многие гении с Уолл-стрит не могли оценить весь масштаб последствий, не говоря уже о китайских горе-экспертах в области финансов.

Конечно, были и по-настоящему сильные профессора, которые высказывали верные суждения, но игра на бирже порой напоминает азартную игру. Особенно в период такого бурного роста эти «игроки» не желали слушать горькую правду.

— Финансовый кризис? — Сун Шивэй была не очень голодна и просто купила себе бутылочку йогурта, чтобы составить компанию Чэнь Чжао.

— Дядя Сун тебе ничего не говорил? — спросил он.

Он не верил, что в такой компании, как CITIC, никто не видел надвигающегося кризиса.

— Упоминал, — Сун Шивэй сделала глоток, и на её губах остался белый след от йогурта.

Чэнь Чжао ждал, что она сейчас оближет губы, но Сун Шивэй достала из сумочки влажную салфетку и элегантно вытерла их.

«Пить йогурт и не облизывать крышечку — это же лишено всякого смысла», — подумал Чэнь Чжао.

— Однако… — продолжила Сун Шивэй, — итоговый вывод их компании был таков: экономическая структура страны достаточно стабильна, чтобы выдержать удар этого финансового кризиса. А преждевременное распространение информации может вызвать панику на рынке, что, в свою очередь, негативно скажется на нынешнем бурном экономическом росте и может повлиять на проведение Олимпиады…

Сун Шивэй не зря училась на финансовом факультете. Говоря на эти темы, она сыпала профессиональными терминами один за другим.

Но Чэнь Чжао знал, что этот вывод был ошибочным.

И он также знал, что в бюрократической системе порой приходят к неверным выводам не из-за некомпетентности руководства, а потому, что это является отражением «воли» вышестоящих инстанций.

Другими словами, даже если Сун Цзоминь осознавал всю серьёзность проблемы, он, будучи лишь исполнительным директором «CITIC Securities», не имел права менять установленный курс финансового рынка.

Над ним было слишком много начальников, и у каждого из них был свой уровень понимания и свой взгляд на проблему.

В конце концов, при решении проблем у нас всегда во главе угла стоял принцип «стабильности». Лучше ничего не делать, чем сделать что-то не так.

В преддверии Олимпиады, на фоне всеобщего экономического подъёма, любые решительные действия, способные предотвратить убытки, могли быть расценены как ересь, отступничество от канонов и нарушение субординации.

За десять лет работы в системе Чэнь Чжао видел смельчаков, которые, не думая о собственных интересах, бросали вызов этим правилам.

В итоге коллективные интересы были защищены, а вот их самих переводили на ничего не значащие должности.

Так что общество — штука сложная. В нём нет однозначно правильного и однозначно неправильного. Чаще всего приходится пробираться наощупь в серой зоне между правдой и ложью, светом и тьмой.

Чэнь Чжао молча доел лапшу и протянул руку к Сун Шивэй.

— Что? — Сун Шивэй замерла, не понимая, чего он хочет.

— Эх, — вздохнул Чэнь Чжао. Сразу видно, что красавица школы никогда не встречалась с парнями. Даже не знает, что после еды нужно вытирать рот.

Он указал на пачку влажных салфеток рядом с ней.

Только тогда Сун Шивэй поняла. Она не стала доставать одну салфетку и вкладывать ему в руку, а просто протянула всю пачку.

Чэнь Чжао вытерся, но с места не сдвинулся.

Сун Шивэй почувствовала, что он что-то хочет сказать, и тоже стала молча ждать.

— У меня есть одно предложение. Конечно, я не слишком хорошо разбираюсь во внутренней кухне CITIC, так что принимать его или нет — пусть дядя Сун решает сам.

В состоянии раздумий взгляд Чэнь Чжао становился глубоким, а голос — мягким. От него исходила притягательная, но в то же время спокойная аура.

— Вернувшись, пусть он как можно скорее напишет доклад о потенциальных рисках на фондовом рынке и подаст его руководству по официальным каналам, чтобы остался след.

— В докладе нужно лишь чётко изложить возможные риски. Никаких конкретных предложений по их решению писать не надо, чтобы не вызывать раздражения у начальства.

— Если в следующем году ситуация действительно начнёт ухудшаться, а их компания будет медлить с решениями, то благодаря этому докладу дядя Сун, по крайней мере, не сильно пострадает.

…

Закончив говорить, Чэнь Чжао заметил, что Сун Шивэй неотрывно смотрит на него.

— Что-то не так? — он подумал, что, может, не до конца оттёр жир.

— Ничего, — Сун Шивэй опустила длинные ресницы, взяла сумку и сказала: — Я пойду.

— А, хорошо, — время было ещё раннее, и Чэнь Чжао не стал предлагать её проводить.

Вернувшись в общежитие, Сун Шивэй открыла ноутбук и начала искать все новости, связанные с «финансовым кризисом в США».

Её соседка по комнате, Цун Ни, увидела, что Сун Шивэй, войдя, не произнесла ни слова и выглядела очень серьёзной. Она уже собиралась подойти и спросить, в чём дело.

Но тут её взгляд случайно упал на стол Сун Шивэй. Там стояла прозрачная пластиковая коробочка, а внутри неё — засушенный цветок османтуса.

Маленький белый цветок, лежащий в центре коробочки, был похож на яркую луну на бескрайнем полотне ночного неба.

Пояснения:

Благородный муж…: В оригинале использована изменённая цитата из Конфуция «Благородный муж открыт и спокоен, а ничтожный человек вечно тревожен и обеспокоен».