Глава 154. Горькая правда

Глава 154. Горькая правда

Жаль, Чэнь Чжао этого не слышал, иначе он бы точно растрогался — надо же, первая красавица Сун так хорошо его понимает.

Он определённо залёг на дно, но подготовку ни на миг не прекращал. Иначе с чего бы Сун Шивэй казалось, что на кампусе Чжунда она повсюду видит его тень.

Вскоре наступил вечер пятницы. Чэнь Чжао позвонил Хуан Байханю.

Поскольку в прошлый раз тот ему отказал, на этот раз Чэнь Чжао решил подстраховаться и нарочно спросил:

— Завтра днём будешь свободен? Хотел зайти к тебе в Хуагун.

— Завтра днём я занят, — не задумываясь, тут же отказался Хуан Байхань.

Хуан Байхань часто размышлял о своём нынешнем состоянии и пришёл к выводу, что всё из-за того, что он не послушал совета друга и импульсивно признался в своих чувствах. Поэтому он старался избегать встреч с Чэнь Чжао.

Некоторые люди, сталкиваясь с проблемами, активно анализируют причины, находят корень зла и быстро решают вопрос.

Но большинство, потерпев неудачу или столкнувшись с трудностями — то ли из-за молодости, то ли из-за слишком сильного удара, — наоборот, начинают убегать и избегать правды. Как бы это описать…

Они прекрасно осознают, что у них в душе образовался клубок спутанных ниток, но предпочитают играть в игры, спать или заниматься чем-то заведомо бессмысленным, лишь бы отвлечься, — чем распутывать этот клубок.

Они позволяют ему накапливаться, гнить и превращаться в незаживающий шрам.

— Чёрт возьми, почему каждый раз, как я тебе звоню, у тебя дела? — в голосе Чэнь Чжао послышалось раздражение.

Конечно, он притворялся, но Хуан Байхань этого не понял и растерянно попытался его успокоить:

— Я и правда днём занят. Вот если бы ты утром пришёл, тогда я был бы свободен.

— Ладно, тогда в следующий раз созвонимся, — сказал Чэнь Чжао и просто повесил трубку.

Услышав внезапно оборвавшийся разговор, Хуан Байхань почувствовал себя виноватым. Подумав, он всё же отправил Чэнь Чжао сообщение:

«Прости, я правда днём не могу. Как только разберусь с делами, приглашу тебя и Юй Сянь на хого».

Чэнь Чжао, увидев сообщение, холодно усмехнулся и договорился с Сун Шивэй встретиться завтра утром, чтобы поехать в Хуагун.

«Ты же сказал, что утром свободен, вот я утром тебя и подкараулю!»

***

В субботу около девяти утра Чэнь Чжао и Сун Шивэй встретились на автобусной остановке у ворот университета.

Сун Шивэй была в белой юбке во французском стиле, которая не открывала ни плеч, ни груди, но оставляла на виду две белоснежные руки. На ней были прямые и узкие чернильно-синие джинсы, подчёркивавшие стройность её ног.

Вдоль дороги пышно зеленели камфорные деревья. Подул тёплый, едва ощутимый ветерок, коснулся будто только что проснувшихся листьев, и те с тихим шелестом посыпались на землю.

Именно в такой обстановке Чэнь Чжао увидел Сун Шивэй. Неслепящий солнечный свет падал на её лицо, ясный взгляд был спокоен и сосредоточен, а за спиной опадали листья камфоры, создавая неописуемо томную, чарующую картину.

— Привет, — поздоровался Чэнь Чжао.

— Привет, — ответила Сун Шивэй.

Больше они ничего не сказали. Их общение было не из тех, где обсуждают, кто что ел на завтрак. Они держались отстранённо, почти как незнакомцы.

Вскоре подошёл автобус. В субботу утром все, видимо, отдыхали, поэтому в задней части салона было несколько свободных сдвоенных сидений.

Сун Шивэй прошла вперёд и села у окна, словно намеренно оставила ему место у прохода.

Чэнь Чжао плюхнулся рядом. В автобусе они по-прежнему почти не разговаривали.

С Сун Шивэй было не так оживлённо, как с Юй Сянь.

Будь на её месте Юй Байбай, они бы болтали всю дорогу, обсуждая проплывающие за окном пейзажи, и темы бы сменяли одна другую — так можно было бы говорить часами без умолку.

Когда они доехали до улицы Юэкэн на Ушане, за несколько минут до Хуагуна, Чэнь Чжао наконец сказал Сун Шивэй:

— Ты сейчас иди к Сяо Моу, а я пойду ловить Хуан Байханя. Пообедаем вместе.

— Хорошо, — кивнула Сун Шивэй, а затем снова отвернулась к окну и погрузилась в молчание.

Чэнь Чжао невольно улыбнулся. Хоть они и молчали, но, как ни странно, неловкости не было.

Сун Шивэй почувствовала его беспричинную улыбку, обернулась и, увидев, что он не собирается ничего объяснять, не стала расспрашивать.

Расставшись у ворот Хуагуна, Чэнь Чжао направился прямиком к мужскому общежитию.

Он прекрасно ориентировался в Хуагуне и знал, что в это время вахтёрша вряд ли будет проверять документы. Срезав путь по тропинке, он подошёл прямо к двери комнаты Хуан Байханя.

Повернув ручку, он увидел этого пса, бездельничающего на кровати.

Хуан Байхань никак не ожидал, что Чэнь Чжао заявится к нему в десять утра.

Он вскочил с кровати с таким изумлением, какое бывает у воришки, которого застукала полиция; со стыдом парня, который, занявшись дома рукоблудием, отключился, а очнувшись, обнаружил, что штаны на нём застёгнуты, а вокруг сидит вся родня и ведёт светскую беседу.

— Ты… как ты вошёл? — растерянно спросил Хуан Байхань.

— Хуагун — не медная стена и не железная крепость. Почему бы мне не войти? — Чэнь Чжао сначала поздоровался с остальными ребятами в комнате, а затем как ни в чём не бывало сел на стул Хуан Байханя.

Соседи по комнате ничего не сказали. Парень пришёл к парню — что в этом такого. Вот если бы пришла девушка, это было бы удивительно.

Хуан Байхань сполз с кровати. Поскольку совесть у него была нечиста, ему казалось, что у Чэнь Чжао недовольное лицо.

Поэтому Большой Хуан с заискивающей ноткой в голосе пролепетал:

— Ты же сказал, что в следующий раз созвонимся…

Чэнь Чжао усмехнулся:

— А я вдруг передумал. Нельзя?

Хуан Байхань был застигнут врасплох и не знал, что ответить. На самом деле, он догадывался, зачем пришёл друг, просто ему было стыдно с ним видеться.

Чэнь Чжао всегда учитывал обстановку. Обсуждать такие темы в общежитии означало бы поставить Большого Хуана в неловкое положение перед соседями. Поэтому он кивнул в сторону двери:

— В комнате душно, не хочешь выйти на балкон проветриться?

Сказав это, Чэнь Чжао первым поднялся и вышел.

Заметив, что Хуан Байхань не двинулся с места, Чэнь Чжао одарил его взглядом — вопросительным, строгим и пронзительным.

Большой Хуан почувствовал, будто его пронзили насквозь, и поспешил следом.

На общем балконе тоже было душновато. Знойное солнце висело над стадионом, нещадно паля нескольких неутомимых парней, игравших в баскетбол.

«Всё-таки хреново учиться в университете, где парней намного больше, чем девушек, — подумал Чэнь Чжао. — Тем, кто не нашёл себе подругу, остаётся только спасаться от одиночества баскетболом и играми».

— Ну, рассказывай, — сказал Чэнь Чжао. — Что с тобой в последнее время происходит?

— Что происходит?.. — Хуан Байхань всё ещё пытался сопротивляться. — Я же говорил, у меня много учёбы, да и в студсовете дел полно.

Слушая отговорки друга, Чэнь Чжао молчал. Он опёрся на перила и стал молча наблюдать за играющими на площадке.

Казалось, смотреть на этих парней, гоняющих мяч, было интереснее, чем слушать ложь друга.

Психологическая устойчивость Хуан Байханя была куда слабее, чем у Чэнь Чжао. Если бы тот накричал на него, устроил бы скандал, Большой Хуан, возможно, ещё бы посопротивлялся.

Но этот безмолвный допрос, от которого воздух, казалось, становился густым и вязким, сломил его. Хуан Байхань не знал, что именно известно Чэнь Чжао, а что нет, и его защитные барьеры быстро рухнули.

— Что ты хочешь спросить? Спрашивай, — после долгого и глубокого вдоха сказал Хуан Байхань.

Только тогда Чэнь Чжао выпрямился и посмотрел на друга:

— Что у вас с Моу Цзявэнь произошло?

— Я… — хоть он и был морально готов, в этот момент Хуан Байханю всё равно было трудно вымолвить хоть слово.

Но его робкий взгляд встретился с непреклонным взглядом Чэнь Чжао, и Большой Хуан наконец вздохнул и с тоской произнёс:

— Я… я признался Моу Цзявэнь в любви.

***

В то же самое время у входа в женское общежитие.

Моу Цзявэнь говорила Сун Шивэй:

— В тот день Хуан Байхань внезапно признался мне в любви. Я растерялась и… отказала ему.