Глава 2 (Часть 1)

После звонка сложность контрольной по математике вызвала всеобщее недовольство.

— С ума сойти! Это же не олимпиада, зачем такие сложные задания?

— Блин, последние два вопроса в тесте я вообще не решил, просто наугад отметил.

— Ха-ха, а я вообще три задачи даже не трогал! Этот «страшный сон» переборщил с контрольной!

…

И это были только разговоры в первой аудитории.

Когда все собрали вещи и вернулись в свои классы, жалобы стали ещё громче.

Ши Инь не участвовала в этих обсуждениях.

Она считала, что написала контрольную хорошо.

Говорить правду — значит выделяться и вызывать зависть, а врать — значит потом получить обвинения в лицемерии, когда объявят результаты.

Наученная горьким опытом, она вообще не обсуждала контрольные после экзаменов. Её листок с заданиями всегда оставался чистым, она даже не записывала ответы на тестовые вопросы.

Когда её спрашивали о вариантах ответов, она честно говорила, что всё забыла.

— Ши Инь, что ты ответила в последнем вопросе теста? С?

— Я забыла. Я не записываю ответы.

— Что, ты не записываешь ответы? … Ладно, неважно. В любом случае, ты наверняка написала хорошо.

…

Ши Инь была необычной ученицей.

Физика, химия, биология — на среднем уровне, обществознание — тоже не блестяще. Зато по основным предметам — китайскому, математике и английскому — она всегда получала высокие баллы, что позволяло ей прочно удерживаться в числе первых двадцати учеников.

Поэтому после каждой контрольной по этим предметам многие хотели сверить с ней ответы.

Пока все были увлечены бурным обсуждением заданий, Ши Инь быстро собрала рюкзак и выскользнула из класса.

Она пошла в класс 18, чтобы найти Чжан Инлу.

Они учились вместе в средней школе и жили в одном районе. Хотя тогда они не были близкими подругами, в старшей школе, благодаря тому, что жили рядом, быстро подружились.

После вечерних занятий они всегда вместе шли домой.

Ши Инь была быстрой и ловкой, а Чжан Инлу — медлительной. Она долго собирала вещи.

Практически каждый вечер Ши Инь поднималась на три этажа, чтобы подождать её у класса 18 на четвёртом этаже.

Сегодня не было исключением.

Когда Ши Инь подошла к задней двери класса 18, Чжан Инлу как раз закончила собираться. Она широко улыбнулась и подбежала к подруге.

— Ши Инь, Ши Инь, давай сегодня купим печёный картофель? Я всё лето о нём мечтала! Мама не разрешала мне его покупать.

— Давай! А я ещё хочу молочный чай из «Белого кролика».

— Молочный чай вечером? Не боишься поправиться?

— Я закажу без сахара.

— Тогда я тоже!

— Типичные разговоры девчонок.

Пока они ждали свой молочный чай, держа в руках горячий картофель, их разговор перешёл от еды к знаменитостям, которых показывали по телевизору.

— Ох, Линь Маньси такая элегантная!

— Да.

Ши Инь, откусывая картофель, тоже восхитилась неувядающей красотой актрисы.

Потом ей что-то пришло в голову, и она хлопнула по столу.

— Кстати, я сегодня видела парня, который очень похож на Линь Маньси.

— Что? Парень? Фу, если парень похож на Линь Маньси, он, наверное, женоподобный.

— Нет, он довольно симпатичный. Ну, не то чтобы прямо похож, просто есть что-то общее в их образах, особенно в глазах. И родинка под глазом — точь-в-точь такая же.

— Где ты его видела?

— В аудитории. Он сидел позади меня.

Ши Инь взяла свой молочный чай, и они вместе вышли из магазина.

— Этот Ван Ху просто гений! Такую сложную контрольную по математике меньше чем за час решил! И сдал раньше времени, хотя учитель сказал, что снимет двадцать баллов. Так круто!

Выражение лица Чжан Инлу стало странным.

— Я слышала, что кто-то из первой аудитории сдал математику досрочно, но… Его звали Ван Ху?

— На самом деле я с ним не знакома.

Ши Инь нахмурилась, задумалась и неуверенно произнесла:

— Но, кажется, когда я смотрела список рассадки, имя после моего было Ван Ху.

— Ну, не факт. Может, Ван Ху выбрал гуманитарный профиль, а на его место поставили кого-то с восемнадцатого или девятнадцатого места.

— Точно! Ты права, такое возможно.

— Вот видишь!

… Обе притворялись.

Есть темы, которыми подруги не делятся друг с другом.

Обе прекрасно знали, что этого парня точно не зовут Ван Ху.

Но сейчас они молчаливо решили притвориться.

После экзамена все обсуждали этого парня, называя его по имени.

— Вы слышали? Пэй Шици из 18 класса сдал математику раньше времени!

— Он всегда был силён в математике. Не слышали, что ли? «Принц естественных наук» Первой средней школы. О нём даже во Второй средней школе знают.

— Ничего себе! Откуда взялся этот гений?

— Да ладно, если где-то прибыло, значит, где-то убыло. Говорят, у него с гуманитарными предметами беда. Хорошо, если по китайскому наберёт проходной балл.

…

Пэй Шици из 18 класса.

Пэй. Ши. Ци.

Знакомое имя.

В тот момент, когда листок с контрольной коснулся её уха и взметнулся на ветру…

Ши Инь первым делом увидела не ответ на последнюю задачу.

А размашистую подпись в углу листа.

Пэй Шици.

…

Семнадцать — счастливое число Ши Инь.

С самого детства число семнадцать неотступно следовало за ней.

Это было её число.

Семнадцатого числа каждого месяца с ней обязательно случалось что-то хорошее.

На еженедельных, ежемесячных, промежуточных и итоговых контрольных она вечно занимала семнадцатое место, словно прирастая к нему корнями.

В шестнадцать лет, когда все вокруг росли как на дрожжах, её рост остановился на отметке метр семьдесят один. Больше года он не менялся.

Даже её номер в школьном журнале со второго года обучения в средней школе был семнадцать.

Кроме того, она никогда не ошибалась в ответах на семнадцатый вопрос в тестах, вытягивала семнадцатый стих при гадании в храме, а в кошельке у неё вечно оставалось семнадцать юаней.

И таких примеров было множество.

Постепенно все вокруг узнали о связи Ши Инь с числом семнадцать и, не скрывая смеха, прозвали её «Волшебной девушкой семнадцать».

— Всякий раз, когда Ши Инь встречала число семнадцать, она словно обретала магическую силу, меняющую её ауру и приносящую удачу.

— Поэтому я думаю, что на этот раз на распределении мне обязательно повезёт.

Вернувшись домой, Ши Инь села за стол с молочным чаем и рассказала маме о сегодняшних событиях. В конце она сделала такой вывод и уверенно кивнула, подтверждая свои слова.

Мать с улыбкой покачала головой.

— И всё это только потому, что парня зовут Пэй Шици, номер задачи — семнадцать, а ответ — корень из семнадцати?

— Да, именно поэтому.

Ши Инь жевала шарики тапиоки и с серьёзным видом сказала:

— Мама, я уверена, что сегодня написала очень хорошо. Веришь?

— Конечно, я хочу верить. Но что толку, если поверю только я? Главное, чтобы поверили учителя, проверяющие работы.

Мать убрала сложенную одежду в шкаф и снова напомнила:

— Я разговаривала с твоим классным руководителем. Он сказал, что в этом году, помимо обычных сильных классов, будет ещё и экспериментальный, специально для подготовки к поступлению в Цинхуа и Бэйда. Там всего тридцать мест. Ши Инь, завтра у тебя ещё экзамен по английскому. Нельзя расслабляться.

— Не волнуйся, мама. У меня хороший английский, я не провалюсь.

— Вот когда ты научишься быть скромнее?

— Это не хвастовство, а уверенность. Нарочитая скромность — это лицемерие.

…

Их разговор прервал детский плач, доносившийся из гостиной. Вместе с плачем слышались гневные крики:

— Ты совсем от рук отбился! Я тебе покажу, где раки зимуют!

— Ва-а-а, мама! Хочу к маме! Ва-а-а!

Лицо матери изменилось. Она забыла о том, что хотела ещё сказать дочери, встала и открыла дверь. Перед ней предстала картина, разыгравшаяся в гостиной.

Ши Инь, держа в руке стакан с недопитым молочным чаем, смотрела сквозь образовавшуюся в дверном проёме щель. Её взгляд упал на разорванную тетрадь, валявшуюся на полу.

«Кажется, это моя тетрадь для сочинений», — подумала она.

Дядя Хэ держал трёхлетнего мальчика и бил его, не скрывая гнева.

— Что тебе нужно было? Взял и порвал тетрадь сестры с домашним заданием! Доволен теперь? Если я тебя сегодня не проучу, я тебе не отец!

— Что случилось?

Мать бросилась к сыну, вырвала его из рук мужа и прижала к себе. Одной рукой она гладила его по спине, другой — проверяла, нет ли травм.

— Вэйвэй, больно? Здесь больно? Скажи маме, куда тебя папа ударил?

— Больно! Везде больно! Ва-а-а, мама, папа меня бьёт! Он меня всё время бьёт!

Мать, рассердившись, повернулась к мужу.

— Что ты делаешь? Неужели нельзя было спокойно поговорить? Зачем бить ребёнка? У него кости ещё не окрепли, вдруг ты ему что-нибудь сломал?

— Сама спроси у него, что он натворил!

Дядя Хэ указал на тетрадь на полу и закричал: